Роман Глушков - Кровавые берега
Танкеры были остановлены, когда они проникли уже далеко в пределы периметра, успев раздавить по пути упавшие «галоши» и множество построек. Что стало с экипажами наших первопроходцев, неизвестно. Хотелось надеяться, что хотя бы половина из них выжила и, успев покинуть боевые посты, укрылась в безопасных отсеках. Что стало с экипажами проутюженных танкерами «галош», сказать трудно – над зоной прорыва уже висело облако пыли. К сожалению, оно не давало нам никакого преимущества. Враги продолжали стрелять, ориентируясь на торчащие из пылевой завесы мачты, крыши рубок и катапульты. А вот нам при плохой видимости приходилось волей-неволей сбрасывать скорость, чтобы не врезаться в корму впередиидущего бронеката.
Впрочем, едва мы ворвались в брешь, эта проблема отошла для нас на второй план. Наше войско раздробилось на две группы для нового отвлекающего маневра: имитация окружения колодца одновременно справа и слева. Это также должно было раздробить флотилию противника надвое и увести ее половину подальше от нас. Чтобы задержать землян, Вседержителям придется сосредоточить обстрел на авангардах атакующих групп. «Носорог» при этом оставался в зоне наименьшего риска, – в тылу одного из отрядов. А в нужный момент мы от него отделимся и под шумок рванем прямиком к Жерлу, пока его хозяева не сообразили, что к чему.
Победив троицу исполинов, Вседержители таки уразумели, что нужно было не обращать на них внимания, а сразу заняться «мелочью». И немедля занялись, однако время было упущено: настырная «мелочь» уже въезжала на запретную территорию. После чего ее поток раздваивался, словно змеиный язык, и растекался по разным направлениям. Кроме изрешеченных танкеров, на подступах к бреши и в ней было разбито еще около десятка машин, нарвавшихся на точные выстрелы врага. И ладно, если он всего лишь повредил бронекатам трансмиссию, а не уничтожил их экипажи, что могло случиться с куда большей вероятностью…
Сколько бронекатов было уничтожено затем, я уже не считал. Мы замыкали отряд, объезжавший колодец с запада, но и в арьергарде нам приходилось жарко. Редко какой летучий корабль выбирал нас своей целью, но шальных снарядов вокруг свистело столько, что вскоре я стал вздрагивать, даже когда «Носорог» наезжал колесом на камень. Что же тогда ощущали капитаны машин, находящихся под прямым обстрелом?
Некоторые из них, впрочем, вскоре перестали не только что-либо ощущать, но и дышать. В один из идущих впереди легких перехватчиков угодил снаряд крупнокалиберной «Подергушки». Он снес не только капитанский мостик, но и часть кормы вместе с моторным отсеком. Взметнувшаяся пыль скрыла от меня подробности этой трагедии, что было и к лучшему. Зато я отчетливо увидел, как на движущийся по соседству с нами дальнобой упало растерзанное человеческое тело. При ударе о палубу оно развалилось на две половинки, и я понял, что меня сейчас стошнит. Однако очередная попавшая в «Носорог» болванка заставила меня вздрогнуть, и это странным образом утихомирило мои рвотные спазмы. Вот только надолго или нет, хотелось бы знать? Впрочем, я не огорчусь, а буду только рад, если мне суждено погибнуть без мерзкого привкуса рвоты во рту.
Часто до нас доносился грохот катапульт, вот только падающих «галош» я больше не замечал. Зато продолжал обгонять сходящие с дистанции бронекаты. Бортстрелки «Носорога» также периодически стреляли из баллестирад по двигателям проносящихся над нами кораблей. Но даже если наши болты летели метко, до целей они не долетали. Искусственные вихри, на которые опирались в воздухе «галоши», сбивали легкие снаряды с курса. И проткнуть турбинные кожухи они не могли, хотя, возможно, с близкого расстояния им это и удалось бы.
Неизвестно, как далеко мы укатились от бреши. В таком хаосе было трудно отслеживать и время, и расстояние. Но когда слева от нас обнаружился очередной просвет, пригодный для штурма опоясывающей колодец дамбы, интуиция подсказала мне: хватит играть в прятки – пора приступать к основной работе! И я, вывернув штурвал, начал решительно удаляться от отряда и от битвы, которую он вел, прикрывая нас.
Вокруг Жерла не наблюдалось ни дорог, ни даже намеков на них. Но склон вала был достаточно пологий, ровный и крепкий, чтобы «Носорог» смог взобраться на его вершину. За те минуты, что должны были на это уйти, помощникам Дарио предстояло снять с бомбы ложный футляр, а самому камикадзе – закрепиться в кресле и приготовиться к полету. Времени вполне достаточно, если, конечно, Вседержители не доставят нам на пути неприятностей.
– Внимание! Готовность номер два! Повторяю: готовность номер два! – прокричал я в коммуникатор, на другом конце которого Тамбурини в нетерпении ждал моей команды. – Выходим на цель! Всем занять позиции!
Попрощаться с Дарио, как подобает, было уже некогда. Да это и не требовалось. Все, что я, Долорес, Убби и Гуго хотели сказать табуиту, мы сказали перед началом битвы. Сказано было немного. Что вообще можно пообещать или пожелать человеку, с которым мы никогда больше не встретимся, поскольку сегодня ему предстоит умереть? Пожалуй, лишь пролитая стариком де Бодье скупая слеза да предательски заблестевшие глаза и дрогнувший голос Малабониты дали понять Тамбурини, что в этом мире остались люди, которые будут по нему тосковать. Мы с Сандаваргом эмоций, естественно, не выказали, но Дарио не обиделся. Он и сам держался нам под стать и за все время прощанья не проронил ни слезинки. За минувшие месяцы Тамбурини не только стремительно повзрослел, но в какой-то степени даже состарился, раз он шел на смерть со спокойствием человека, немало повидавшего в жизни и не жалеющего о том, что она вот-вот завершится.
Только вряд ли я пожелал бы кому-нибудь еще такую судьбу, пускай она и одарила Дарио под конец столь захватывающими и невероятными приключениями.
Все, что сделал Тамбурини прежде, чем отправиться к контейнеру, это заскочил в рубку, чтобы обнять меня напоследок. Не отрывая правой руки от штурвала, я тоже наскоро обнял его и, напутственно хлопнув по плечу, прокричал сквозь шум:
– Давай, парень, не подведи нас!
Дарио кивнул и, показав мне большой палец, бросился к контейнеру, с которого трое бойцов уже стаскивали маскировочную иносталь…
Начало подъема на вал вселило в меня уверенность, что мы остались незамеченными с воздуха. Увы, надежда эта растаяла сразу, как только я заметил летящую в нашу сторону «галошу». Она вырвалась из круговерти, которую учинили другие летучие корабли над бронекатами, и вырвалась явно не для передышки. Судя по курсу «галоши», она мчалась наперерез «Носорогу», собираясь заложить вираж и атаковать нас в лоб.
Я глянул на главную орудийную площадку. Малабонита и Сандаварг тоже заметили угрозу и приготовились к ее отражению. Успев потренироваться в стрельбе по шлюпкам, Убби освоился в роли пушкаря и потому не нуждался ни в дополнительных приказах, ни в наставлениях. Приторочив «Подергушку» к турели от баллестирады, он без суеты брал приближающийся корабль на мушку. А Долорес уже вцепилась в ленту спускового механизма, готовясь рвануть ее по команде наводчика.
Дабы не отвлекаться на перезарядку, мы рассовали почти все оставшиеся боеприпасы по лентам трех «Подергушек». Все, что требовалось пушкарям по мере опустошения магазинов, это просто заменить орудие на турели – для Убби вопрос считаных секунд. На глазомер он тоже вроде бы не жаловался. Но тут мне приходилось верить ему на слово, поскольку я так и не поинтересовался у Тунгахопа, кто из северян стал тогда чемпионом по уничтожению лодок.
Охотиться на летучий корабль, а особенно когда он двигался, куда сложнее, чем на неповоротливую весельную шлюпку. Было слишком рискованно выжидать, когда «галоша» подставит нам какую-либо уязвимую часть корпуса. Ведь как только она замедлит ход, тут же сама откроет стрельбу. Сейчас, когда мы штурмовали дамбу и готовились к решающему удару, любое промедление могло дорого нам обойтись. Поэтому Убби и Малабонита взялись за дело еще до того, как Вседержители преградили нам путь.
И взялись очень даже крепко! Настолько крепко, что мне оставалось лишь чертыхаться от удивления всякий раз, когда наши пушкари попадали в цель.
Меткость и расчетливость у мастера пудового кистеня и впрямь оказались на высоте. Северянин не разбирался в баллистике, а действовал так, как подсказывали ему инстинкты. Но, в отличие от меня, Убби безоговорочно доверял этим своим внутренним «подсказчикам», поскольку они его редко подводили.
Первый же наш выстрел снес «галоше» две подвесные консоли вместе со стрелками. Пилот явно не ожидал такого поворота событий, растерялся и слишком резко вошел в вираж, отчего корабль лег в крутой крен и ненароком подставил пушкарям свою палубу. Увидеть ее с земли они прежде не могли – было высоко, да к тому же мешали борта. Зато когда увидели, не отказали себе в удовольствии стрельнуть по Вседержителям, которые ненадолго открылись для наших снарядов.
