Раб и меч - Сэм Альфсен
Тем временем Вильна с высоко поднятым мечом мчалась в образовавшуюся в стене брешь. Конечно, там поджидали враги. С громкими криками и лязгом конница Скидана столкнулась с остатками армии Дарвеля.
Нуска нащупал на поясе меч Сина… и схватился за него, вооружившись. Материализовав в левой руке хлыст, он на полном ходу ворвался в город.
Слава духам, мирных жителей не было. Их встретили только солдаты. Нуска, не задумываясь, рубил направо и налево. Меч Сина оказался намного тяжелее, чем клинок, выкованный Минхэ, но и разил намного смертоноснее. Этот меч был создан для убийства. Он не мягко царапал кожу противников, а сразу же пронзал насквозь, словно жаждал крови.
В мгновение ока Бруд был захвачен скиданской армией. Нуска получил лишь несколько пустяковых ранений. Скиданцы в этой битве не потеряли ни одного солдата. Возможно, в этот момент и стоило задуматься, но все были опьянены победой и захватом столицы вражеской стороны.
– Бруд наш! Дарвель наш!
– Теперь Дарвель станет колонией Скидана!
– За Скидан! За Эрьяру!
– Тишина! – взревела Вильна.
Все замерли и стали переглядываться. Нуска обратил внимание на напряжённую спину Вильны. Она сидела на скире, подняв одну руку вверх. Наклонив голову набок, она будто… прислушивалась?
Нуска нахмурился и усилил слух… Дыхание лекаря в одно мгновение участилось. Сердце забилось от невиданного доселе страха.
Громкие и чёткие взмахи, рассекающие воздух.
– Купол! Бездна дери, купол! Всем лечь! – изо всех сил заорала Вильна.
И Минхэ, и Нуска в одно мгновение возвели два купола, один над другим. И через несколько мгновений раздался рёв – такой громкий, что перепонки еле выдержали. Подобный пламени свет упал на купол сверху. Нескончаемый, безумный и неуправляемый поток светлой дэ лился на купол сверху с такой силой, что он трещал. Но что было ещё страшнее, сразу после этого раздались многочисленные взрывы. Пороховые бочки взорвались! Нуска лишь на секунду открыл глаза. Его сковал ужас.
Всё вокруг. Все стены, все выходы из города объял огонь. Если они ничего не сделают, то сгорят здесь заживо либо задохнутся от дыма. Купол не позволял пламени прорваться внутрь, но дым проникал с лёгкостью. Вскоре солдаты начали дико кашлять и закрывать лица.
Не успели они опомниться, как сверху на купол… свалился огромный дракон. Сев и обняв его своими лапами и хвостом, он склонил голову. Как кошка, заглянувшая в мышиную норку, Тиама рассматривала угодивших в ловушку людей.
Стоило начаться панике, как Вильна закричала:
– Отставить! Смочить водой тряпку и повязать на лицо! Фасидцы, займитесь тушением пожара! Лучники – пытаемся атаковать дракона! Остальные – занять боевые позиции!
Нуска сразу же направил пазузу к Вильне. Остановившись рядом, он шёпотом заговорил:
– В городе мы в ловушке! Нужно найти способ выйти на открытую местность!
– Чтобы нас перебили по одному, как крольчат? – подал голос Энки.
Нуска нахмурился и со злобой уставился на Энки:
– А что ты предлагаешь?! Ждать смерти?!
Фасидец долго почёсывал подбородок. Задрав голову вверх, он смотрел на нависшего сверху дракона.
– М-м-м… Я вступлю в схватку вместе со своим утукку. А вы в это время отступите.
– Что ты несёшь?! – закричала Вильна.
– Разве ты не говорил, что Тиама разорвала его в два удара?! – злобно бросил Нуска.
Энки посмотрел на Нуску и улыбнулся:
– Но разве я говорил, какого утукку призвал тогда? Думаешь, стал бы я жертвовать своей лучшей змеёй во время битвы с незнакомым противником?
Нуска ударил себя по лицу и громко сказал:
– Вильна!
– Что ещё?
– Пусть идёт и сдохнет!
Вильна на секунду задумалась, затем бросила на Энки оценивающий взгляд:
– Посмертное звание главнокомандующего битвой под Брудом устроит?
– Ещё дворец в Фасиде, пожалуйста, – пожал плечами Энки, а затем вдруг спешился и стал подниматься по лестнице вверх на стену…
Нуска наблюдал за ним, округлив глаза.
«Он же погибнет, пытаясь доказать, какой он сильный сурии. Он уже, считай, погиб в том мореплавании, когда решил пересечь Глухое море, пользуясь одной своей дэ. Он – сумасшедший».
– Вильна.
– Да что ещё?
– Я останусь с ним.
– А?!
– Оставьте нам два лётомелла. Я буду поддерживать Энки светлой дэ и щитами так долго, как смогу. Пока Тиама будет сражаться с утукку, вы отступите. Затем мы постараемся нагнать вас.
– Нуска, ты сам веришь в то, что говоришь? Ты уверен в Энки? Я не верю, что его навыков достаточно, чтобы сдержать дракона даже на полчаса. А для отступления нам понадобится минимум час!
Нуска вздохнул, а затем и сам спешился, направившись следом за Энки. Напоследок он бросил:
– Битва с драконом – это безумие. А в том, что Энки – безумец, я абсолютно уверен. Если он не справится, то не справится никто.
Вильна долго смотрела на Нуску. Так долго, что он даже застыл посреди лестницы. Она тихо спросила:
– Если с тобой что-то случится, что я скажу Сину?
Но Нуска лишь рявкнул в ответ:
– Что он получил по заслугам! Знатный hve!
Вскоре Вильна распорядилась, чтобы Нуске выдали лётомеллы. Вместе с двумя железяками лекарь поднялся на крепостную стену и встал поодаль от Энки. Они застыли, облокотившись на стену, и смотрели вдаль, на юго-запад. На Скидан.
– Я слышал ваш разговор, – начал Энки. – Так всё-таки на моём корабле было не так плохо?
– Заткнись.
– Тогда почему ты решил остаться?
Нуска и сам задумался об этом. Внизу слышался шум, все громко переговаривались, планируя отступление. Пожар удалось сдержать, поэтому прямой угрозы их жизням не было. Ну, кроме дракона, который всё это время сидел сверху…
– Потому что… я пришёл за победой. Нельзя победить, не вступив в бой. Мы не можем вечно сбегать и прятаться от Тиамы. Жизнь людей и сурии коротка. Она же переживёт всех наших потомков. Она будет угрозой для Скидана до тех пор, пока жива. Кто-то… должен вступить в битву первым.
– Занятно. Передай, чтобы они отступали с наступлением темноты.
– В темноте? Почему? – удивился Нуска.
– А ты не знал? Драконы – хладнокровные. Как только звезда заходит за горизонт…
– …они становятся вялыми и слабыми? – закончил Нуска.
Энки кивнул. Хоть Нуска и мечтал прямо здесь и сейчас сбросить этого фасидца со стены, но его беззаботная улыбка отчасти успокаивала. Даже если Энки боялся, он старался никому этого не показывать. Его образ был непогрешим – великий и сильнейший сурии, потомок самого Энлиля.
Нуска передал его слова Вильне.
Вскоре начало смеркаться. Нуска старался не смотреть на побоище, растянувшееся на множество километров вокруг, но запах гари и разложения был нестерпимым. Видимо, Энки начал волноваться, а из-за этого стал разговорчивее:
– В детстве мать
