Андрей Уланов - Из Америки с любовью
В коридоре послышались шаги. Я мигнул Кейт и отступил в сторону.
Шаги замерли перед самой дверью. Затем кто-то начал тихо насвистывать «Славься, Отечество».
Я облегченно вздохнул.
– Входите, – я широко ухмыльнулся, – Педро. Все чисто.
Щербаков вошел в комнату и медленно осмотрелся, задержав взгляд на валявшемся у моих ног теле.
– Живой, живой, – успокоил я. – Просто подремать прилег.
– При входе еще один, – сообщила Кейт.
– Живой?
– Ну, мы же не людоеды, – обиделся я.
Щербаков устало вздохнул.
– Иногда я в этом сомневаюсь.
Я закончил обыскивать тех копов, которые еще держались на ногах, выложил конфискованную груду железа на ближайший стол и, наклонившись, перетряхнул бездыханное тело их босса. Единственным моим трофеем стала упоминавшаяся пятиконечная бляха.
– За дверью в конце коридора, – поведал Сергей, – местная тюрьма из двух камер. В одной лежат двое каких-то пьянчуг, а вторая пуста. То есть была пуста. Я в нее уже двоих отложил.
– А связь?
Щербаков приподнял бровь.
– Была.
– Ясно.
Я извлек бумажник шерифа, встал и тщательно отряхнулся. Ну и грязные же здесь полы.
– Ты и ты. Взяли своего шефа и осторожно потащили. И без глупостей.
– Я прослежу, – сказал Сергей. – А вы пока осмотритесь тут.
– Слушаюсь, вашбродь! – Надеюсь, не поймут.
Один из местных полицейских щеголял с пистолетом «смит-и-вессон». Модель пятьдесят девятого года, калибр – девять миллиметров, пятнадцать патронов в обойме. Очень популярное оружие у преступников, так как «вессоны» с мексиканских заводов невозможно отследить – нет там никакого учета. Нет, и все.
Я всунул «вессон» в трофейную наплечную кобуру, спрятал в карман запасную обойму и с немалым облегчением избавился наконец от «кольта». Не люблю таскать лишнюю тяжесть, а тридцати патронов мне лично хватит на небольшую войну. Кейт сосредоточенно рылась в картотечных шкафчиках, хотя что она собиралась там отыскивать – неизвестно. Не свое же досье, в самом деле! Я пожал плечами и отправился отыскивать местную оружейку.
М-да, печальное зрелище. Основное вооружение стаффордской полиции составляли древние винчестеры, доставшиеся местным копам, судя по всему, в наследство от дедушек-ковбоев. Еще был помповый дробовик, одна штука – и все. Грустно, барышни. Я, конечно, не рассчитывал найти здесь «сударев», но хоть пару «галок» могли оставить для приличия. Интересно, а местные бомбисты тоже с рогатками на акты ходят? Хотя откуда в этой глуши (господи, глушь-то – шестьдесят верст от столицы) бомбисты? Да тут отродясь громче ограбления курятника преступлений не совершалось. Потому и повязали мы их без единого писка.
– Так что все-таки со связью?
– Нет больше никакой связи, – сказал Щербаков. – Теперь пока спохватятся, пока пойдут по домам названивать, пока машину для проверки пошлют, пока доедут – пара часов пройдет.
– Ага, – кивнул я. – Значит, полчаса у нас всяко будет.
Склада форменной одежды в участке не обнаружилось. Жаль.
– Анджей! – окликнула меня Кейт, перетряхивавшая будочку шерифа. – Смотри, что я нашла.
Я не торопясь подошел... и замер на пороге.
Фи-и-у-фить. В пыльном кабинетике американского деревенского городового, в узком деревянном шкафчике преспокойненько стояла винтовка знаменитой фирмы «Штейр». Обалдеть, господа. Просто обалдеть. Пожалуй, вытащи Кейт из этого шкафчика живого коалу или бриллиант размером... ну, с «Кохинор», я и то меньше бы удивился.
Хэйка банзай. Я осторожно вытащил винтовку из шкафчика, посмотрел на прицел – цейссовская десятикратка, – продернул затвором и едва не запрыгал от удовольствия. Вот это вещь! Ну, держитесь, господа комитетчики. А еще лучше, как писал Зощенко, «запасайтесь, сволочи, гробами, щас стрелять буду».
– У тебя такое лицо, – сказала Кейт, – словно это не ружье, а вексель лондонского банка на миллион фунтов.
– Эх ты, женщина! А еще полицейский.
Не в силах удержаться, я погладил винтовку по рифленому ложу.
– Это не просто ружье, а «ССГ-62 ПК». Пэка значит – «полицейский короткий». Специальная снайперская винтовка для действий в городе. Состоит на вооружении почти всех терроргрупп мира. А ты говоришь – ружье. Да с таким...
– Вам, мужчинам, – вздохнула Кейт, – только дай с такими игрушками поиграть – мигом все на свете забываете. Ну вот скажи мне – зачем этому шерифу такая винтовка?
– Может, он и в самом деле местный чемпион по стрельбе из лука, – предположил я. – Но скорее всего, как говорят мои соседи хохлы, «шоб було». То есть чтобы стояло и вызывало гордость. Как ты сама только что правильно заметила, мы, мужчины, такие игрушки очень любим. Правда, вас, женщин, мы любим еще больше.
– И что ты теперь будешь c ней делать? – осведомилась Кейт. – Я ведь по глазам твоим вижу – тебе ее из рук выпускать не хочется.
– Ну что ты, милая! – довольно-таки неискренне возмутился я. – Хочешь, я ее тебе отдам? В знак искренней любви и уважения.
– Запросто.
Я чуть не застонал. Ну кто меня, идиота, за язык тянул?! Надо ж было ляпнуть такое!
– Ты хоть обращаться с ней умеешь? – тоскливо вопросил я, протягивая ружье Кейт.
– Я-то? – Кейт ловко продернула затвором и, прицелившись в противоположный угол, плавно нажала спуск. Тихо щелкнул боек. – Я на ферме у дяди со ста шагов жестянку с забора сшибала.
– И по кроликам небось, – вздохнул я.
Кейт рассмеялась.
– Да забирай ты свою винтовку, только не гляди на меня таким тоскливым взглядом.
– Что, в самом деле, – забеспокоился я, – так и гляжу?
– Нет, Анджей, ты просто прелесть.
С этими словами Кейт чмокнула меня в щеку и умчалась. А я остался стоять – с винтовкой в руках, помадой на щеке и полным разбродом в голове. Господи, и за что мне это, а?
Помимо чехлов для винтовки и прицела, в шкафчике обнаружились три коробки патронов – по полсотни в каждой – и приспособления по уходу. Глушителя, который вообще-то входит в стандартный комплект поставки, к моему величайшему сожалению, в наличии не было. Наверно потому, что в Америке, как я припомнил, глушители считаются вещью насквозь незаконной и аморальной – в отличие от нашей великой и разгильдяйской, где они преспокойно числятся охотничьей принадлежностью. Ну да глушитель не проблема – была бы винтовка, а глушитель я уж как-нибудь да сооружу. Учен, слава богу, изрядно.
Как оказалось, штейровская винтовка была самой ценной вещью в участке. По крайней мере, из того, что мы сумели выловить при поверхностном обыске.
Стаффорд и окрестности, штат Виргиния,
29 сентября 1979 года, суббота.
СЕРГЕЙ ЩЕРБАКОВ
Зато на стоянке позади домика нас ждал праздник души и именины сердца. Там караулили хозяев шесть машин на выбор – одна патрульная, огромный вездеход, три колымаги неопределенной марки и различной степени раздолбанности и новенькая «Крайслер-Бригантина». И все – с ключами в замках, просто бери и уезжай. Определенно, наш визит пойдет местной полиции на пользу. По крайней мере разгильдяйства станет поменьше.
Из-за этих машин у нас разгорелся нешуточный спор, который разрешился очень просто – мы решили угнать не одно, а два транспортных средства. Решили, что я, как самый представительный, сяду в черно-белое, как тапир, патрульное чудище – авось никто не станет приглядываться к моему костюму, а Анджей с Кейт станут изображать несчастную пару, препровождаемую в участок. По крайней мере, обывателей этот маскарад должен сбить с толку. Кейт приладила мне на лацкан пиджака шерифскую звезду и посоветовала надеть темные очки. Мне казалось, что я выгляжу в них преглупо, но когда просит красивая женщина, отказать трудно.
Мы решили вернуться в Вашингтон. Если на нас объявлена такая дерзкая, безумная охота, то времени у нас – и у комитетчиков – меньше, чем мне казалось. Все должно решиться очень скоро. А наша первоочередная задача сейчас – все же сообщить о случившемся в посольство. Не дать штатникам перехватить нас. Что бы ни случилось, данные об Арлингтонском проекте должны попасть в Санкт-Петербург.
Я еще не знал, насколько безумна и масштабна облава.
Дорога ложилась под колеса, как муаровая лента. Густо рычал мотор. Неплохая машина, правда, содержится в безобразном состоянии. Но это уже вина не мастеров, а хозяев.
На самом деле я вовсе не был уверен в правильности того курса, который только что рьяно отстаивал. Я вообще ни в чем не был уверен. Перед моим мысленным взором стояла картина, невольно вызванная профессором, – открывающиеся в воздухе двери в иной мир. Двери, которые может открыть любой.
Только такой чудак не от мира сего, как Талбот, мог подумать, что это открытие станут применять в мирных целях. Сама идея заставляла меня мыслить по-военному.
Не нужны больше ракетные снаряды, бомбардировщики, даже пушки. Зачем, когда можно перенести атомный заряд в соседний мир, там отволочь его на место и зашвырнуть сквозь открытый на секунду проход? Можно высадить десант в столице противника и захватить страну без единого выстрела. Можно, многое можно, пока ты владеешь тайной один.
