Зомбосвят - Сергей Александрович Арьков
Уронив камень, Павел на четвереньках подполз к девушке. Больше всего он боялся, что ему померещилось. Но когда он оказался рядом с ней, то невольно рассмеялся от радости. Вика была жива. Она вновь шевельнулась, приоткрыла глаза и тут же застонала, а затем и вскрикнула от боли, когда случайно шевельнула правой рукой. Та, похоже, была сломана.
— Тише! Не шевелись! — потребовал Павел.
Девушка сфокусировала на нем затуманенный болью взгляд.
— Ты… жив? — спросила она тихо.
— Жив!
— А я?
— И ты жива.
— А….
Она запнулась, явно собираясь спросить об остальных, но, вероятно, догадываясь, что услышит в ответ.
— Не шевелись, — повторил Павел. — Я сейчас.
Он поднялся на ноги и похромал к машинам. На секунду задержался перед зомби, побоявшись, что эта тварь сумеет подползти к Вике и напугать ее. Но этого едва ли стоило опасаться. После обработки камнем одержимая тварь утратила всякую способность к передвижению. Все, что она могла, это слабо копошиться на месте и зверски вонять гнилым мясом.
Добравшись до машин, Павел взял одну из аптечек и заспешил обратно. В плане медикаментов дела у крестоносцев обстояли превосходно. Раньше обстояли. Теперь все эти таблетки, ампулы и бинты уже не могли им помочь.
Вике, в какой-то степени, повезло. А если сравнивать с другими крестоносцами, так она и вовсе выиграла джек-пот, отделавшись сломанным предплечьем и огромной шишкой на затылке. Павел вколол ей обезболивающее, затем срезал рукав куртки и соорудил шину, зафиксировав ею сломанные кости. Девушка героически терпела его первую помощь и все связанные с нею ощущения, вскрикнув лишь единожды, когда он, уложив ее предплечье в шину, придал сломанным костям более-менее ровное положение. Когда же рука оказалась на перевязи, а вколотое обезболивающее подействовало в полную силу, ей даже удалось изобразить слабую улыбку благодарности. Впрочем, та почти сразу же сползла с лица девушки, едва она огляделась вокруг и увидела растерзанные останки своих друзей.
— А где… где это существо? — прошептала она чуть слышно.
— Сдохло, — ответил Павел, присев рядом с ней и закурив.
— Точно? Ты в этом уверен?
Павел пожал плечами.
— Ну, сначала в него шарахнула молния, а то, что осталось, я облил бензином и сжег. Если он и после этого очухается…. В общем, я не знаю, что еще тут можно сделать.
— Да, наверное, после этого он уже не встанет, — согласилась Вика.
Девушка медленно обвела взглядом заваленную трупами площадку, на секунду задержавшись на изувеченном куске гнилого, но по-прежнему шевелящегося, мяса. Ее замутило, и она, быстро опустив взгляд, сказала:
— Нельзя оставлять их вот так. Вдруг до них доберутся эти….
Не поднимая взгляда, она мотнула головой в сторону копошащегося зомби.
— Они жрут только живых, — заметил Павел, выпустив изо рта струю табачного дыма. — Мертвечина их не интересует. Даже этот полз именно к тебе. Потому что чуял, что ты жива.
Вика громко вздохнула.
— Все равно нельзя их бросать вот так, — повторила она. — Нужно хотя бы присыпать землей. Я помогу.
Она попыталась встать, намереваясь прямо сейчас взяться за дело, но Павел остановил ее. Бросив окурок на камни, он сказал:
— Не нужно. Я сам. Ты лучше руку береги. Только знаешь что — не осталось у меня сил рыть им могилы. Обойдемся кремацией.
— Пожалуй, — согласилась девушка. — Лишь бы не бросать их гнить под открытым небом.
Павел добрел до автомобилей, и взял из грузовичка садовую тележку. Натянув на руки плотные кожаные перчатки, он вернулся к фундаменту и приступил к неприятному, но необходимому делу. Вика пару раз порывалась принять участие в сборе останков, но Павел останавливал ее и советовал поберечь себя. Да и едва ли от той было бы много пользы.
Он собирал фрагменты разорванных зомбосвятом тел, складывал в тележку и свозил в центр фундамента. С останками обращался довольно небрежно, подцепляя оные так, будто те были кусками мяса на рынке, а мелочевку сгребал лопатой. Только для Кости он сделал исключение. Совать друга в тележку, словно какой-то мусор, он не собирался. Павел бережно взял его под руки, и потащил к общей куче. Костя был довольно легким. Скверное питание и работа без выходных не способствовали набору лишнего веса, а нагулять жирок на вольных хлебах Костя так и не успел. К тому же зомбосвят выгреб из него почти все внутренности, чем заметно облегчил тело.
Костю Павел уложил поверх горы останков, после чего побрел к бензовозу и вернулся с полной канистрой топлива. Полив им тела, он хотел было швырнуть в костер и зомби, продолжавшего копошиться поблизости, но затем решил не осквернять кремацию этим куском тухлого говна. Пусть живет дальше, без головы, без рук и ног. Павел надеялся, что эти твари способны ощутить страдание. Потому что ему очень хотелось, чтобы зомби хорошенько помучился.
Затем он чиркнул зажигалкой, и пламя быстро охватило гору тел, взметнувшись в небо алыми языками. Повалил густой вонючий дым. Павел с Викой попятились от огромного костра, о которого волнами пошел жар. Они чуть постояли, глядя на то, как пламя пожирает тела мертвецов, а затем, развернувшись, побрели к стоящим в стороне автомобилям.
— Я не понимаю, почему все случилось именно так, — призналась девушка. — Ведь мы собрали святые мощи. Святые! А те превратились в… это. Оно ведь даже не было зомби. Это было….
— Это было намного хуже, — закончил за нее Павел.
— По почему? Что мы сделали неправильно?
— Думаю, все, от начала и до конца.
— Как это?
Павел пожал плечами.
— Я не знаток религиозной темы, — признался он, — но вся эта история с культом мертвечины…. Ну не вяжется она с идеей бога. Что-то в этих мощах было. Что-то особенное. Но это не бог. Точно не тот бог, на которого рассчитывал отец Серафим.
— Ты о чем? — спросила Вика.
— Знаешь, в чем-то покойный Серафим, как мне кажется, был прав, — сказал Павел. — Эти зомби, точнее то, что сделало их таковыми, пришло откуда-то извне. Пусть из другого мира. Возможно, грань между мирами по каким-то причинам истончилась, и то, что прежде не могло пролезть сюда, теперь нашло такой способ.
— К чему ты клонишь?
— Ну, вот смотри — долгие годы люди поклонялись мощам, верили в них, насыщали некой духовной энергией. А когда грань между мирами ослабла, и снаружи полезло всякое непотребство, эти
