Артур Кварри - Хищник-III. Кокон

Амос слушал разговор двух мужчин и молчал. Он начинал понимать все яснее, что создать армию им будет намного труднее, чем он себе представлял это раньше. Именно поэтому правила взаимодействия с другими сообществами были так важны. Антаресцы поставили перед людьми проблему, настолько сложную, что последние не были готовы ее сразу решить. Брайт знал, что достаточно простого воздействия на разум людей, чтобы те создали армию, но это был вопрос морали. Мужчины использовали термин «похищение». Он воспринял этот термин, как кражу живого существа против его желания. Амос увидел, что на Земле было много противоречивого: личность здесь пользовалась общим уважением. Хотя в тоже время он также знал то, что в широком смысле слова общество практически не уважало отдельную личность. Достаточно было увидеть, как они относились к своим старикам, беднякам, и инвалидам, которых они называли неудачниками. Хотя на планете Земля было много и счастливых людей разных наций и народностей, в целом же национальная вражда и распри прямо-таки иногда начинали раздирать общество. Он был уверен, что люди должны были сами решать эти вопросы в меру своих сил и способностей.

Амос считал, что антаресцы не должны были забывать и о возможности провала в создании армии. В случае их неудачи они вернутся на Антарес опозоренными и униженными. И кто может знать, как отреагируют на это парманцы: поверят ли они обещаниям антаресцев в будущем, не закроют ли они вновь свой сектор галактики для пришельцев?

Глава сорок первая

Тони Стренджер поставил свою машину в дальний угол стоянки. Он не хотел, чтобы Валли или Шилдс заметили се. Потом он пошел напрямик через кусты и строительные леса вдоль строения «Б» к наружной двери, служащей входом в контору. Дверь была заперта. Окна были грязными, так что он не мог разглядеть, есть ли кто-нибудь в конторе. Мистер Де’палмер говорил ему, чтобы он был у Амоса Брайта в три часа. Было уже около трех без нескольких секунд.

Луч почувствовала приближение Тони. Она решила заставить его подождать немного, чтобы прочитать его мысли. И теперь, когда его тень упала через грязное стекло, она прочитала его нетерпение. Потом она заглянула глубже и узнала о его жадности.

— «Итак, — подумала она, — он старается создать неприятности мистеру Шилдсу и мистеру Паркеру. Но, мистер Стренджер, у нас насчет вас будут несколько другие намерения.»

Тони был удивлен, когда увидел красивую женщину, открывшую дверь и приветствующую его.

— Мистер Стренджер? Я Лаури, секретарша мистера Брайта. Он запаздывает на несколько минут. Заходите, пожалуйста.

Тони был поражен ее красотой. Она была высокой, изящной, с синими глазами с крапинкой. Тело ее было плотным и округлым. Верхние три пуговицы ее шелковой блузки были завлекающе расстегнуты. Блондинок во Флориде была дюжина за десять центов. Но такие блондинки, как Лаури, были редкостью повсюду. Он сразу решил: —«Это чудно. У меня есть время».

— Заходите, пожалуйста.

Он вошел в контору. Луч, которую он знал как Лаури, создала интерьер комнаты в его мыслях. В реальности это была недостроенная комната с казенным имуществом: пятью стульями, разбросанными как попало, и маленьким столиком для бриджа около одной из стен. Но Тони увидел роскошный кабинет с широкой зовущей кушеткой. Он даже услышал тихую музыку и почувствовал в воздухе ускользающий запах дорогих духов.

— Вы давно на этом предприятии?

— Я работаю на мистера Брайта в других предприятиях, а здесь я нахожусь временно, на несколько недель.

— Необычайно!

— Вы тоже работали у мистера Брайта? — спросила она невинно.

— Я ему продал все строение «А».

— Ах, да. Он был очень доволен этой продажей, я помню. Вы, должны быть, замечательный торговец.

Тони светился гордостью.

— Я делаю свое дело, — заметил он. — И вообще многое умею делать очень хорошо. — Он смотрел на нее.

— «Я еще немного поиграю с ним», — подумала Луч, получая удовольствие от такого развлечения. Не часто разрешалось им так манипулировать другими. Она знала, что занятие невинно и безвредно, и к тому же оно было забавно.

Тони стал обдумывать свой ход. — «Вы действительно оборудовали это место здорово». Он пошел к воображаемой кушетке. Луч спроецировала ему настоящий секс. Он почувствовал, как волна жара пронизала все его тело. Луч якобы была уже готова.

Позднее, обнаружив сперму на своем нательном белье, Тони был страшно смущен и совершенно сбит с толку. Он знал, что занимался любовью с Лаури, лучше, чем когда-либо и с кем-либо до того. То, что мистер Брайт вошел в контору в момент акта, было страшным конфузом, просто ужасным. Но Тони чувствовал, что, когда Брайт остынет, к нему можно будет подойти и тогда поговорить с ним. Боже, как она была красива! Игра стоила свеч.

Луч и Амос долго смеялись, пока торговец метался по пустой комнате, пытаясь натянуть на себя штаны, которые на самом деле он не снимал. Луч просто спроецировала все это в его мозг. Стараясь одеться и представляя себя голым, Тони умолял Амоса простить его; говорил о том, что это инстинкт, животное и магнетическое влечение… Лаури только что вышла из комнаты, что показалось Тони обидным, (поскольку он считал себя абсолютно голым), и некому было подтвердить его слова.

— Я не знаю, как это произошло, сэр, — оправдывался он. — Мы были как раз вот здесь… а потом вдруг это произошло…

— Меня не интересует все это, мистер Стренджер, — Амос хорошо играл свою роль. Он был холоден и неприступен. Он удерживал воображаемый вид конторы в мыслях Тони.

— А как насчет нашей встречи? — Тони был испуган.

— Встрече? Мистер Стренджер, в связи с вашим отношением к моей конторе… моим подчиненным… я считаю, что нам с вами не о чем говорить. — Слово его было окончательным.

— Да, да. Я понимаю, вы расстроены. Я вам позвоню через несколько дней. Я действительно очень сожалею, прошу вас, поверьте, — он пошел к двери.

— Да… хорошо, мистер Стренджер, вы это сделаете, если захотите. А теперь до свидания.

Работа на Камнях шла медленно. Одно дело — вскрывать изолирующий слой и извлекать коконы, но другое, гораздо более сложное — укладывать их назад, особенно, они были из нижних слоев склепов. Приходилось сначала укладывать нижние коконы, а это означало, что сперва антаресцам нужно было снять верхние слои, разложить коконы по океанскому дну, затем, расположить вновь запечатанные коконы в нижних рядах, а потом уж размещать их в верхних слоях на прежнем месте. На то, чтобы уложить десять спящих солдат на свое место, уходило часть дня и вечер

Фил Дойль почувствовал тревогу в голосе Джека. Он повернул «Раззматазз» на север к докам Майами с самыми серьезными намерениями, насчет замены вала. Был теплый осенний день. «Если Джек Фишер хотел сохранить что-то в тайне, что ж, это его дела… ну, а вдруг он попал в беду… (да, Филу стоило подумать об этом.) Но все прошло бы, если радио вдруг не заговорило голосом Джека Мазуски, пилота-разведчика, искателя рыбы (во всех отношениях чудака).

— Как дела утолителя червей в это утро?

Фил включил микрофон.

— Доброе утро, Маз. Говорит «Раззматазз». Я направляюсь в док, чтобы заменить вал. А где ты?

— Я на своей площадке. Думаю взглянуть сверху, не заплывают ли парусники[20] или еще какая-нибудь рыба в наши воды.

— Когда ты собираешься лететь?

— Пожалуй, сразу после полудня. Ты там будешь?

— Нет. Слишком медленно движется мой корабль. Не хочешь ли полететь в компании? — У него вдруг появилась одна идея.

— Конечно, Дойль. Захвати несколько бутылок «Джек Даниэлс»[21] и мы полетаем.

— Хорошо. Я поставлю корабль и приеду с «Джеком» на такси прямо на твою площадку. Встретимся примерно в час. — «Сегодня, вероятно неподходящий день для замены вала», — подумал Фил.

— Правильно, детка. Не забудь выпивку. Я возьму кружки. Заканчиваю связь.

— Понял тебя. Конец связи.

Фил знал, что после нескольких глотков «Джека Даниэле» Маз будет готов лететь на своем разведчике хоть в Европу. Так что пролететь над Камнями не будет проблемой. Может быть, тогда он лучше разберется в том, чем занят Джек Фишер. Во всяком случае Джек не узнает, что это Фил шпионит за ним. Он увеличил ход настолько, насколько решился, и двинулся на север к докам.

Джудди опять разбудили телефонные звонки. Было уже больше часа. Она проспала все утро. Голос на другом конце линии несомненно принадлежал Кароль Кресс, ее антрепренеру. Джудди всегда немного подташнивало от нарочито растянутого и шепелявого говора стареющей женщины.

— Доброе утро, — сонно пробормотала Джудди.

— Утуо, доуогайя? Уже седгдина чудюэсногого дня.

— Да ну? Что нужно, Кароль? — Джудди была не в настроении слушать ее слащавый говор.