Оксана Демченко - Прими свою тень
Площадка возле мобилей выглядела пустой. Окна, плотно прикрытые ставнями, казались слепыми и безопасными. Крон осторожно изучил их одно за другим и довольно прищурился, обнаружив наблюдателя. Человека, уже изрядно утомленного своим занятием, зевающего, слегка нетрезвого, со слезящимися от бешеного солнца подслеповатыми глазами. Один взгляд на коридор, в недрах которого замер Крон, осмотр мобилей, внимание на дверь, моргание, осмотр второго прохода между домами. Монотонно, однообразно – люди этого не выдерживают. Крон презрительно скривил губы и плотнее приник к сознанию наблюдателя. Выждал, пока тот отвлечется и начнет искать в полумраке комнаты бутыль. Глотки забулькали отчетливо, обозначая безопасный период.
Крон ссутулился, ощущая глупость и неправильность своих действий. Он совершенно не ведает, что и как надо делать, вот в чем беда… Просто скользит стелющимся широким шагом через двор, в соседний проход между строениями, к неприметной боковой двери, на ходу все более шалея от глупости своего скороспелого плана и с ужасом ожидания скрипа. За дверью, непосредственно за ней, пусто, он уверен. Но этот скрип… В замершем пыльном сером городе нет надежды на помощь, дверь обязательно предаст и выдаст.
Наблюдатель шумно выругался, Крон рванул ручку двери, уже откровенно паникуя. Пустая бутыль брызнула по плиткам двора шумом осколков, весело зазвеневших эхом. Дверь исправно скрипнула, охнула, замок жалобно хрустнул. Крон замер в темном коридоре, подпирая спиной стену и тупо рассматривая у себя в ладони ручку: с толстыми сквозными заклепками, вырванными из пластика, с круглым замком, не осилившим нервного срыва волвека…
– Тупая скотина! – явно адресуя слова наблюдателю, рявкнул выбежавший из парадного на шум новый человек. – Убью! Еще один звук, и просто удавлю!
Угрожающему расправой хотелось, Крон это осознавал, ругаться много, шумно и грязно. Но приказ о соблюдении тишины явно был высоким и требовал исполнения даже от него. Человек смолк и ушел, бормоча о необходимости срочной замены наблюдателя. Крон бережно положил дверную ручку с замком на пол, разжал сведенные судорогой пальцы и опасливо рассмотрел свою ладонь. Точно так же он потерял контроль в прошлый раз: одно движение – и все стало непоправимо…
– Решительно невозможно работать в условиях отсутствия связи, – пожаловался ровный голос из недр дома. Издалека – волвек слышал его на пределе возможностей своих чутких ушей. – Шантаж лимитируется перегрузкой каналов… абсурд. Между тем до отбытия десять минут. Дольше я не задержусь. Значит, надо рискнуть и вскрыть еще один уровень приоритета.
Крон не усомнился ни на миг: говорит айри. Характерный для некоторых представителей этой расы холодный тон с оттенком презрения. Грамотность и чистота речи идеальные, нет местных сленговых оборотов, зато есть уверенность лидера, чьи приказы не оспариваются. Дальнейшие мысли сгинули резко, их вытеснила возникшая совсем рядом большая боль. Крон мрачно вздохнул. Смутно знакомое сознание: та самая Джан, которую он прибыл искать. С трудом выбирается из глубокого обморока. Волвек бегом миновал коридор, осторожно огляделся, оказавшись возле лестницы, и нырнул в полумрак нового перехода. «Судя по запаху, там кухня», – предположил Крон, морщась от обилия алкогольных паров и еще более – от едва ощутимого запаха крови. Как же все плохо! И время еле ползет, делая прибытие помощи бесконечно далеким, бессмысленным и безнадежным.
Джан удалось рассмотреть сразу. Она скорчилась на полу в дальнем углу кухни. Крон чуть расслабился. Синяки, пара ссадин, кровь из носа – плохо, но далеко не смертельно. Чутье заверяет, что кости целы и внутренних повреждений нет.
За столом спит один из мужчин, знакомых по запаху в доме Джан. Второй, житель Обиката, бодрствует. Сгорбился возле жертвы, мнет ее волосы, собирая в кулак, вынуждает смотреть в глаза.
– Тебя не отпустят, – весело сообщил южанин. – Ты нас в лицо знаешь, нанимателя засекла. Он сказал – делайте что хотите, лишь бы не сдохла. Ну же, очнись! Иначе неинтересно.
Крон ровным шагом миновал кухню и опустил ладонь на шею южанина. Получилось очень просто, слитным спокойным движением. Удалось даже не сломать шею – есть повод для гордости за выросший самоконтроль… В следующее мгновение от гордости не осталось и следа.
Вверху, на втором этаже, отчетливо охнул айри. Самоконтроль, как же… Он, глупый арра, снова все сделал спонтанно и неосознанно, без плана и оценки ситуации. Айри, само собой, контролировал своих людей. И уловил утрату этого, отбывшего в обморок очень и очень надолго. Крон зарычал, подхватил девушку на руки и метнулся по коридору к лестнице, на ходу освобождая Джан от грубых веревок на запястьях и ногах. Затем пришлось остановиться и пугающе памятным жестом отстранить девушку за спину.
Айри уже стоял в холле, перекрывая знакомый путь к отступлению и контролируя дверь основного входа. Спокойный, по виду – средних лет. «Значит, уже пожил и в агрессивных действиях разбирается», – мрачно отметил Крон. На лестнице загудели шаги людей.
– Надо же, – приятно удивился айри. – Я хотел изловить мелкую рыбку Джан, дальнюю родственницу генерального инспектора, но достиг большего… Наживка привлекла волвека. Единственного на Релате! Ценная дичь, можно взять за горло даже Большой Совет, сейчас как раз все с ума сходят по поводу межрасового мира. Не рычи, не поверю. Ты безобиднее мухи, поскольку ты – арра. Я знаю смысл этого слова, малыш. Руки вперед. Будешь вести себя правильно – я не разрешу бить девчонку. Ошибешься с решением – и ее при тебе порвут мои волки. Руки, ты слышал?
– Отпусти девушку.
– Вас, зверей, надо учить и учить, – лениво прищурился айри.
Стэк в руке айри пополз вверх нарочито медленно, угрожая и требуя подчинения. Крон покосился на лестницу. Там тоже вооруженные люди. Для Джан слишком мало шансов уйти. Можно попробовать оттеснить ее назад, в коридор. Даже после удара стэка сам он, ведь волвеки живучи, еще будет некоторое время…
– Эй, тема есть! – взвизгнул знакомый голос за дверью. – Верните нашу Джан, а то будет такая пыльная хляба, что всем вам полный облом придет, во!
Айри тяжело вздохнул, не меняя направления стэка и внимания. Уголок его губ дрогнул, отмечая презрение к нелепому женскому крику. Люди на лестнице поняли без слов, двое заспешили наверх. Крону стало окончательно тоскливо. Теперь под ударом все хорошие люди, ожидавшие помощи от него, а точнее, от Йялла, тот бы справился.
В дверь звучно влепился камень, отскочил и застучал по плиткам двора. Потом еще один, и еще. Айри усмехнулся отчетливее, кончик стэка дрогнул, обозначая, что время на размышления истекло. Крон покосился на парадную дверь. Прочная, массивная, камнями ее можно обстреливать долго и безуспешно. Само собой, айри это знает. Стэк пошел вверх быстро и ровно. Камни прекратили обстреливать дверь.
– Сам виноват, – сухо отметил айри.
Он неотрывно смотрел в темные глаза волвека, опасаясь оставить без наблюдения малейшее движение и намерение. Знал уровень реакции стайных и грамотно распределял внимание: свое – самому потенциально опасному противнику, а своих людей – прочим, ничтожным и слабым.
В следующее мгновение дверь, надежная и большая, с хрустом смяла айри, отшвырнула к лестнице, вваливаясь в дом вместе с косяком и частью стены. Крон подался назад, толкнул Джан в относительно безопасный коридор и выудил из кармана стэк, падая и уклоняясь от комбинированного удара, выданного оружием айри. Стена нагрелась и пошла волнами, покрылась мелкой сетью ряби. Вороной Лоцман азартно захрапел, копыта гулко стукнули по крыльцу. Крон охнул, ощущая, как внутри все обрывается. Его Лома – на линии огня. В проеме, куда с лестницы бить удобнее всего. Не успеть, ничего уже не успеть! Айри шипит, придавленный дверью, нашаривает на полу оружие. Его можно оглушить, стэк шеф-инспектора, оставленный Йяллом, уже в руке и активирован. Рывок вперед – но позади Джан, снова без сознания, тихо сползла по стене. В кухне зашевелился пьяный человек, приходя в себя. Ничего не успеть…
Первый же удар вынудил коня жалобно взвизгнуть и осесть в пыль. Падал Лоцман в восприятии друга медленно, Крон осознавал каждую судорогу его мышц, боль ударила остро и резко, смяла, выжгла дотла. Тихий малый мирок бревенчатой конюшни перестал существовать. Сгинул, как мираж. Остался только этот серый пыльный поселок, пропитанный злостью и страхом, отнимающий у хороших людей самое дорогое. Остался айри – волк, сплошная тень сознания, давно лишенная своего лвека и невесть зачем продолжающая уродовать мир. Пыльному городу был страшен когтистый нелюдь-айри даже теперь, скребущий пол, оглушенный. При нем по-прежнему оставалось право силы и его прихвостни, такие же нелюди, готовые рвать, уничтожать людей и, страшно сказать, получающие от этого удовольствие.
– Все назад, – рявкнул сверху, со второго этажа, один из нелюдей. – Немедленно!
