Роман Глушков - Повод для паники
– Достойная игра?! – рассвирепел Ахиллес, едва сдерживаясь, чтобы не разрядить в меня ракетницу. – Ты – подонок, который прикончил Спайдермена, когда тот был беззащитен, и ты будешь рассказывать мне о достоинстве?!
Любопытная идея появилась у меня в мозгу. Третий выход из создавшегося положения. Зыбкая такая, непродуманная идея – возможно, неудачная, – но за неимением прочих стоило попробовать ее реализовать. И делать это следовало быстро…
Значит, говоришь, хотел поймать меня на провокацию, чемпион? Похоже, пришла пора брать на вооружение твою же тактику.
– Тебе – о достоинстве? – переспросил я. – Нет, не буду: поздновато уже рассказывать взрослому человеку о таких вещах. Просто мне хотелось увидеть достойную игру от ученика достойного реалера. Спайдермен обучил тебя всему, а вот этому, кажется, не успел. Обидно. Не удивлюсь, если ты и кодекса уже не помнишь.
– Кодекс я помню лучше тебя! – огрызнулся Ахиллес. – Моя команда, в отличие от твоей, никогда не покрывала себя позором!
– Вот пусть и дальше будет так! – повысил я голос, после чего обвел рукой окруживших нас реалеров и обратился к ним: – Я знаю всех вас! Так же, как и вы – меня! Со многими имел честь сражаться на арене, об остальных слышал только хорошее. Можете обвинять меня в чем угодно, только не в том, что я оспаривал результаты турниров, и это известно каждому. Даже самые спорные результаты. Сегодня я впервые делаю это! В данный момент капитан Ахиллес нарушает кодекс, и я, как капитан команды соперников, требую свое право на контрольный бой! Немедленно!
– Очнись, Гроулер! Ты не на арене! – захохотал Блондин, оглядываясь на товарищей в поисках поддержки. – Какой контрольный бой?! Бросайте оружие, неудачники, и спасайте свои жизни! Нет, вы слышали это: ему нужен контрольный бой!..
Конечно, все это слышали, иначе бы я и рта не раскрывал.
– Прав Билли-малыш: он и впрямь тебя боится! – процедила за моей спиной Голодная Панда. Она сказала это достаточно громко, и я был благодарен ей за поддержку.
– Так, значит, ты отказываешься от контрольного боя, капитан? – нарочито размеренно произнес я, наблюдая за реакцией «Всадников Апокалипсиса». Они же, в свою очередь, поглядывали то на меня, то на Ахиллеса: пусть даже реалерские кодексы остались для них в прошлом, однако команде было любопытно, что ответит их капитан на брошенный вызов. Ответит после того, как другой капитан обвинил его в недостойной игре. Ситуация принимала интересный оборот, но Ахиллес сам загнал себя в такое положение. Не надо было ему тянуть с нашей расправой, пытаясь взять нас живыми…
Контрольный бой – капитанский поединок с оружием на выбранном по жребию полигоне – не являлся на играх такой уж редкостью. Каждый турнир недовольные капитаны проигравших команд (обычно безнадежных аутсайдеров) вызывали победителей на «контролку», дабы реализовать последний шанс продвинуться по турнирной сетке. Я не лгал – Гроулер, как и многие другие капитаны старой закалки, считал ниже своего достоинства требовать у арбитра контрольный бой: портилось отношение и с соперниками по арене, и с самим арбитром, чье судейство в этом случае тоже оспаривалось. Мне бросали вызов на «контролку», и не раз, только результат от этого менялся крайне редко. Если мы без проблем побеждали аутсайдеров в обычном бою, в контрольном чудес, как правило, не случалось.
Характер реал-технофайтера – странная штука. Похоже, дух арены так сильно пропитывал наши души, что выветрить его оттуда уже нельзя никакими способами. Даже теми ветрами, что бушевали на вершине мира, в шаге от которой находился сейчас Ахиллес.
Капитан «Всадников» не хуже меня видел, как его замешательство воздействует на бойцов его команды. Ахиллеса уже дважды обозвали трусом, а он сносил это, скрипя зубами. Случись подобное на арене, перед миллионами болельщиков, и репутация чемпиона последних лет здорово бы пошатнулась. Она и сейчас начинала шататься, пусть свидетелей его унижения здесь присутствовало лишь несколько десятков. Зато все до единого являлись собратьями по оружию, а это было куда неприятнее.
– Что ты мне ответишь, капитан? – У меня на лице появилась откровенно издевательская улыбка, обязанная стать последней каплей для переполнения чаши терпения врага.
– Тебе так не терпится сдохнуть?..
Отлично! Именно этого я и добивался. Подобный взгляд Ахиллеса я видел уже не раз и вот теперь наблюдал его вновь – прозрачно-холодный взгляд бойца, в котором уже отсутствовали примеси неуверенности и высокомерия. Чистая, искренняя ненависть. Точно так же смотрел на меня перед своим последним поединком Спайдермен.
Блондин вспомнил то, о чем я так старательно ему напоминал, и я снова проникся к нему уважением. Сугубо профессиональным, разумеется. Что ж, без сомнения, это был отличный противник для последнего боя капитана Гроулера.
– Получи свой контрольный бой! – бросил мне в лицо Ахиллес. Реалеры наших команд все как один одобрительно закивали: хороший ответ, правильный, а то мы, дескать, уже в тебе сомневаться начали. – Что?! Нет, не спятил! Да плевать я хотел на ваши приказы! Черта с два откажусь! Мало ли что вы об этом думаете! Гроулер напросился, и он свое получит!..
Последние слова, как следовало догадываться, предназначались арбитру Хатори, наблюдавшему за всеми перипетиями через ключи «Всадников» и теперь не на шутку встревоженному таким развитием событий. Яснее ясного, что выбор Ахиллеса нарушил его планы, поэтому Санада и призывал его одуматься. Я не слышал, что именно говорил Законотворец своей «правой руке», но, судя по тому, как перекосило лицо Блондина, арбитр вздумал ему угрожать. Однако я давно усвоил, что субординация в этой банде – весьма условная. Ахиллес упорно претендовал на равноправное партнерство, так что Хатори не приходилось ждать от командира своей гвардии беспрекословного подчинения. Тем паче сейчас, когда капитан «Всадников» уже перешагнул рубеж, возвращаться за который значило опуститься в глазах подчиненных.
Было даже в какой-то степени забавно, что слово арбитра в этой игре ничего не стоит. Чертовски хотелось взглянуть на его позеленевшее от гнева лицо, но в данный момент это зрелище мог наблюдать лишь дядя Наум. Хотя бедному Кауфману было сейчас явно не до этого – он наверняка переживал насчет дочери, за которой я так и не сумел уследить.
– Выбирай арену! – следуя турнирным правилам, потребовал Ахиллес.
– Сначала полностью останови бой! – выдвинул я встречное условие, также необходимое для проведения «контролки».
– Бой давно закончен, – сознался капитан «Всадников». – Неужели ты и впрямь поверил, что мы долго канителились с этими жалкими вояками? Не волнуйся, с твоей сучкой все в порядке. За остальных не ручаюсь.
– Тогда можем приступить прямо здесь, – ответил я. – Мне все равно, где это случится.
– Понравилось воевать в дерьме? – скривился Ахиллес. – Предлагаю более хороший полигон: верхние ярусы Пирамиды, с восьмого по десятый. Я вхожу через восточные ворота, ты – через западные. А потом я покажу тебе, что такое настоящий благородный бой, который ты жаждешь увидеть! Если ты, конечно, еще не забыл, как сражаться по благородным правилам.
– Первые достойные слова, которые от тебя слышу, – заявил я, нисколько не покривив душой. – Что ж, пусть будет Пирамида. Лучшей арены для боя с маршалом ты найти не мог.
У каждого реал-технофайтера есть как любимые полигоны, так и те, сражаться на которых он ненавидит. Узкие запутанные коридоры восьмого яруса Пирамиды, заканчивающиеся либо тупиками, либо тесными залами, либо межъярусными переходами, до боли напоминали особо ненавистный мне полигон под названием Термитник. Полчаса суматошной беготни по Термитнику, где вся тактика боя сводилась к игре в пятнашки, надоедали мне больше, чем день, проведенный на открытых аренах, которые я тоже не очень-то жаловал.
Капитанские поединки в Термитнике я никогда не проводил, но по опыту товарищей знал, что занятие это малоприятное: охотиться друг за другом в лабиринтах, да еще без вмешательства в ход игры турнир-корректоров, можно было до бесконечности. Однако в Пирамиде процесс этот оказался на диво захватывающим. Правда, виной тому была не архитектура полигона, а сама атмосфера происходившего на нем поединка. Пообещав биться честно, других обещаний мы с Ахиллесом никому, в том числе и друг другу, не давали, поэтому вольны были поступать с проигравшим соперником, как нам заблагорассудится. Как поступит со мной Ахиллес в случае своей победы, я догадывался: у Блондина давно чесались руки поквитаться за учителя. Я тоже не собирался даровать Ахиллесу пощаду, на что также имелись веские причины…
Нельзя сказать, что нас вели к Пирамиде под конвоем, хотя сделай я какое-нибудь резкое движение или направься не в ту сторону, вряд ли это осталось бы безнаказанным. При взгляде со стороны наши команды двигались по центру так, словно были единым дружным коллективом, в котором напрочь отсутствовали разногласия. Уверен, что никто из встреченных нами горожан в этом не усомнился.
