Хрустальная колыбельная - Мидзуна Кувабара

Мама снова вышла замуж и теперь жила здесь, в Сэндае.

— Скажи ей, что у нас все хорошо.

«Я не увижу ее, Мия, — сказал Такая сестре, что осталась далеко, в Мацумото. — Я никак не смогу увидеть ее…»

Такая опустил взгляд.

Они жили под одним небом, но мать больше не имела к Такае никакого отношения.

«Сейчас она чужая…»

Он слабо вздохнул и еще раз взглянул в голубое небо Сэндая.

Из храмовой постройки за неподвижной фигурой Такаи наблюдал Кокуре.

Аяко вернулась около семи вечера. После обеда в храме она доложила Кокуре о результатах ментального исследования:

— Ритуалы призыва мертвых были проведены еще в двух точках, как мы и подозревали. Там везде так и роились духи. Теперь ясно, что те случаи с разрушением домов связаны с ритуалом призыва.

— Так ли? — Кокуре медленно прихлебывал чай. — Вы имеете в виду, что кому-то было необходимо уничтожить те строения, чтобы призвать мертвых?

— Да. Но мы еще не знаем значимости тех трех мест. Кажется, между ними нет ничего общего.

— Вопрос в том, кто и зачем совершал ритуалы? Ммм… Этого мы еще не знаем, так?

— Зато мы знаем, что из-за этих призывов изменилась энергетика в Сэндае: ауры здесь более плотные, я думаю, из-за того, что разбитый энергетический баланс рушится. Я точно не знаю без дальнейшего исследования, но меня волнует, что… — взгляд Аяко стал колючим. — Кончились эти ритуалы или нет.

— Хотите сказать, что возможно случаи разрушений продолжатся?

— Именно. Но понятия не имею, где произойдет следующее, так что не думаю, что мы сможем предотвратить его. Хотя если это случится снова…

— Они придут для ритуала. Преступники объявятся.

— Вероятно, будут жертвы. Но я приложу все усилия, чтобы вычислить место следующего происшествия до того, как оно произойдет.

Кокуре кивнул и допил оставшийся в чашке чай:

— Вот и все, что можно сделать.

Аяко тоже кивнула, а потом, впившись взглядом в аббата, застенчиво начала:

— Это…

— Что?

— Как там Каге… в смысле, как успехи Такаи? — поинтересовалась Аяко тоном, каким мать спрашивает врача о здоровье захворавшего ребенка.

Такая поспешно вернулся для обеда в комнату на третьем этаже и не сказал Аяко ни единого слова.

— Волнуетесь о нем?

— Ну это, в смысле, он показался мне немного… не в себе.

— Молодой монах, а? Ну несомненно, он обладает выдающимися силами. Однако, кажется, его что-то тревожит. Его чувства постепенно переходят на что-то другое; он возбужден и не может успокоиться. Будто о чем-то размышляет…

— Размышляет? Такая?

— Верно. У него есть близкие друзья или родственники здесь, в Сэндае?

Аяко окинула взглядом коридор, в котором мельком видела Такаю.

«Кагетора?»

Такая неподвижно стоял перед телефоном. Жена Кокуре выглянула из кухни и позвала:

— Такая-кун, ванна нагрелась, иди первым, если хочешь! Ой, позвонить хочешь?

— О, а можно?

Она улыбнулась в ответ:

— Ну конечно. Домашним звонишь?

Такая прикусил язык и опустил глаза.

Когда он успел открыть телефонную книгу Сэндая? Строчки номеров для фамилии Нагасуэ покрывали страницу перед ним. Когда мать во второй раз вышла замуж, то сменила имя на Нагасуэ Савако. Вот и ее номер телефона.

Такая снял трубку, его палец потянулся к диску. Он медленно набирал номер из книги, но… остановился на последней цифре. Поколебался, нажал на рычаг, чтобы оборвать набор.

Слабо вздохнул. Его палец снова завис над диском и набрал знакомый номер — на этот раз от души. Спустя момент их соединили.

— Да? Говорит Нарита.

— А… Юзуру? Это я.

— Такая?

Знакомый голос Юзуру, сегодня — откуда-то издалека. Такая было неосознанно расслабился, однако Юзуру мгновенно начал кричать на него:

— Какого черта с тобой случилось?! Ты даже на экзамене не показался! И ты ничего мне не сказал!

— Угу. А… прости.

— Я думал, у тебя простуда или жар или еще чего… я беспокоился! А когда спросил Мию-чан, она сказала, что ты уехал… Да что с тобой такое?! Где ты, блин?!

Юзуру был в редкой ярости — при звуках его голоса Такая совсем расстроился. В ответ на молчание Юзуру неуверенно спросил:

— Такая? — его голос сразу затих. — Что-то… случилось?

Такая слабо улыбнулся — он был рад, что Юзуру такой отходчивый. Он открыл рот, и потекла обычная непринужденная беседа.

Ночь в Сэндае вступала в свои права.

— Эй! Парень! Хватит отлынивать и мети тщательнее!

Здания храма эхом отражали низкий гулкий голос Кокуре с самого раннего утра. Такая отшвырнул бамбуковую метлу и, сузив глаза, развернулся:

— А, черт побери! Так чего я должен этим заниматься?!

— Это один из аспектов тренировки.

— Ну и как оно тренирует?!

Кокуре отвернулся, не обращая внимания на его порыв:

— Подмети и кладбище хорошенько. Не забудь вынести мусор с заднего двора, когда польешь цветы в саду. Потом у нас утренние службы. А потом генеральная уборка в главном храме. Когда закончишь, продолжим с того места, где вчера остановились. А теперь шевелись и возвращайся к работе!

— Ку… эй! Ох уж эти дедули! Дедули, блин!

Такая чувствовал себя настоящей половой тряпкой. Он подавленно подобрал метлу.

«Свихнулся он, что ли?»

Где-то через десять минут вернулся Кокуре:

— Кажется, засорилась канализация. Не мог бы ты? Молодой монах?

Такаи в саду и след простыл. Его метла стояла, прислоненная к хурме перед главным храмом. Кокуре насупился:

— Этот несносный парень… Удрал, значит?

«Можно подумать, я этого просил!» — плевался про себя Такая, шагая по дороге к городу.

Он всегда был вспыльчивым и просто не мог смириться с подобным обращением — как с младенцем… поэтому немедля сбежал. Его наручные часы показывали только восемь. В утренний час-пик мимо проходили бизнесмены в костюмах и ученики местных старших школ в униформах. Такая чувствовал себя довольно неудобно, шатаясь по округе в обычной одежде, но…

«М-да, я даже еще не завтракал».

Подчинившись зову пустого желудка, Такая порылся в карманах брюк. Кошелек он, очевидно, оставил, и наскреблось всего лишь 620 йен.

«Если я поем в МакДональдсе, ничего не останется».

Этот его побег сгоряча явно не мог продолжаться долго. Такая испустил тяжелый вздох и через реку посмотрел на зелень замка Аоба. Внезапно в его воображении возникло лицо Наоэ. Лицо казалось рассерженным. Такая вздохнул еще раз. «Только ты и неправ» — осудил мысленный голос, и Такая неохотно поплелся дальше. Он не знал, что в это время Аяко рвет и мечет в храме Дзико.

И даже до того, как он осознал… Его ноги сами пошли по знакомой