Эдуард Шауров - Оракулы перекрестков
— Эй! Как вас там? Мучи, поглядите-ка, что у меня на ухе.
Батон поднялся на ноги, опасливо приблизился и, вытягивая заросшую диким волосом шею, оглядел ухо, которое Бен осторожно оттопыривал пальцами.
— Там пластырь, — сказал он наконец. — Весь в засохшей крови. Будто фурункул вырезали.
— Так! — сквозь зубы сказал Бенджамиль. — Служебный-то им на кой понадобился?
Он, страдальчески морщась, как мог, ощупал правое ухо и убедился, что вместо служебного телефона он имеет болезненный порез на наружной поверхности ушной раковины.
— Где можно найти патрульных? — спросил Бен, решительно поднимаясь на ноги.
— Там. — Мучи махнул рукой вдоль вымощенной битыми плитками дорожки. — Они проезжают время от времени мимо ограды.
— Покажете?
— Нет. — Бродяга замотал головой. — Я со стопами не дружу. Они, знаете ли, совсем не верят в бога. О чём мне с ними разговаривать?
— Нет так нет. — Бен невесело усмехнулся, протянул Мучи единственную блестящую монетку и пошёл в указанном направлении.
Полосатый фургон был припаркован недалеко от угла парковой ограды. Два стоппера стояли возле бронированной дверцы. Они курили, время от времени передавая друг другу помятый чинарик. Да! Видимо, нравы в чёрном буфере царили самые вольные. Корпорация не одобряет курения, а страж порядка должен быть в три раза большим корпи, чем любой из прочих служащих. Похоже, что и сами стопы прекрасно это понимали. При виде подходящего Бена один из них бросил окурок на землю и старательно раздавил его каблуком, другой положил руку на ствольную коробку висящего сбоку автомата.
Бенджамиль остановился, открыл рот и понял, что не знает, с чего начать разговор. Ему не разу в жизни не приходилось прибегать к помощи офицера. О! Офицера! Не мистера, не мастера, не сударя. Надо сказать: «Офицер». Офицер… А дальше как? Стопперы смотрели на Бена выжидательно и помогать ему явно не собирались. Тот, что выбросил окурок, тоже положил руку на автомат. На груди его дефендера Бен вдруг разглядел нашивку с надписью «М. Мюллер». Если нашивка на дефендере, дефендер на офицере, то и обращаться к оному следует: офицер Мюллер, справедливо рассудил Бен, но обратиться не успел.
— Чего надо? — неприветливо спросил стоп, который стоял справа.
Бен обернулся к нему и с удивлением обнаружил на груди его дефендера точно такую же нашивку, что и у первого патрульного. На аккуратном сереньком прямоугольнике значилось: «М. Мюллер». Бенджамиль растерялся. На братьев эти двое совсем не походили, разве что ростом. Один смуглый и черноглазый, другой блондин с крашенными хной бровями.
— Или говори, чего надо, или проваливай! — агрессивно сказал смуглый.
— А можно без грубостей, офицер Мюллер! — неожиданно для себя разозлился Бен. — Мало того, что меня бросили в буфере, мало того, что ограбили и накачали какой-то гадостью, так теперь мне ещё грубит представитель закона!
— Поспокойнее, мистер, давайте по порядку, — примирительно сказал краснобровый. — Как ваше имя? Когда вас ограбили? Что забрали?
— Моя фамилия Мэй, — начал Бенджамиль по порядку. — Ограбили сегодня ночью, забрали транспортную карточку, блок карманный забрали, деньги. Мне домой нужно добраться, а я даже не знаю, где станция.
— Вам угрожали оружием?
— Нет. — Бен замотал головой. — Накачали какой-то дрянью, и я потерял сознание.
— Накачали, в смысле затолкали в рот? — нахмурился блондин.
— Нет… — начал было Мэй, но осёкся на полуслове: не очень-то хотелось посвящать этих громил в подробности личного плана, — сделали укол.
— Укололи куда?
— Э… куда-то в спину. Я не помню. — Бен сильно потёр лоб.
— Спиртное принимали? — быстро спросил смуглый.
— Что вы имеете в виду!? — возмутился Бен.
— Ничего, просто запах от вас, — пожал плечами патрульный.
— Ладно! Лезьте в машину! — распорядился блондин. — Разберёмся. — Он снял с пояса нечто вроде фонарика и дважды осветил им Бена с головы до пяток.
— Чисто, — сказал смуглый.
И Бенджамиль, пригнув голову, забрался в фургон, вся внутренность которого была обита упругим пластиком. Бена усадили в кресло и пристегнули ремнём.
— Не волнуйтесь, — успокоил блондин. — Маленькая формальность. Али! — крикнул он в сторону водительской кабины. — Дай идентификатор!
Броневая шторка отодвинулась, и в салон заглянул третий стоп. Он протянул смуглому треугольную коробку. На груди нового патрульного тоже была нашивка. На нашивке значилось: «М. Смит».
Смуглый повозился с коробкой и протянул Маю:
— Внятно и полностью назовите своё имя и приложите вот сюда правую ладонь.
Несмотря на нарастающее чувство протеста, Бен решил не спорить.
— Бенджамиль Френсис Мэй! — сказал он внятно и прижал ладонь к мерзкой желеобразной субстанции.
— Так, — зачитал блондин с монитора. — Бенджамиль Френсис Мэй, тридцать пять лет, неуплата налогов, несанкционированное проникновение, торговля нелицензированными наркотиками, подозрение в двойном убийстве. Отбегался, голубчик.
— Это не я!!! — в ужасе закричал Мэй и изо всех сил рванулся прочь из кресла.
Блондин быстро выбросил вперёд руку. Ставший гибким, словно плётка, стек электрошокера полоснул Бена по шее. Всё тело свело судорогой боли, и Бенджамиль второй раз за сегодняшний день потерял сознание.
— Учти, ублюдок, мы сначала трахаем, а потом ухаживаем! — заорал смуглый, нагибаясь к самому лицу задержанного, потом пощупал пульс пониже уха и спросил задумчиво: — Френсис Мэй. Как это пишется?
— Погляди на мониторе, — бросил через плечо светловолосый и крикнул в сторону кабины: — Али! Вызывай транспорт из участка!
В просторном помещении пятьдесят второго правоохранительного участка, несмотря на высокие потолки, царила тропическая духота. Влажная рубашка липла к спине. Бенджамиль ещё раз тряхнул решётку и бессильно прислонился лбом к прутьям из углепластика.
— …Ну, и чё ты думаешь? — рассказывали где-то сзади. — Поймали мы этого подонка, измолотили трубами, потом отрезали его поганый член и запихали прямо в поганую глотку!
— Эта правильно! — одобрили рассказчика. — Нечего чужих баб лапать! Только член надо было выкинуть или сжечь, чтобы обратно не пришили. Щас члены пришивают быстрее пальцев. И главное, всё функционирует ещё лучше чем раньше, у кого не стоял — встанет.
— Да ну? — изумилось сразу несколько голосов, а самый скептичный усомнился: — Так это, небось, в «воротничке» или в аутсайде.
— Сам ты «в аутсайде»! — горячо возразил знаток хирургии. — Я этого буфа даже знаю немного — Джозеф Шестерня! Слыхал про такого?
— Надо всем легавым отрезать, а потом пришить! — предложил ехидный голос. — Может, и у них стоять начнут!
И вся аудитория зашлась в довольном гоготе.
«Боже мой, — отрешённо подумал Бенджамиль. — Они говорят „легавый“, понятия не имея, что означает это слово, за всю свою жизнь ни разу не увидев ни одной настоящей собаки». — «Ха-ха! Ты тоже никогда не видел легавой, — возразил незнакомый наглый голос в голове. — Из тварей божьих ты видел одних людей. Да и то неплохо было бы разобраться, божьи ли они твари?»
— Ах ты, курва, б…дь толстожопая! — истошно заорали в противоположном конце кишки. — Куда ты щелишь свой мажап, падла?!
Бенджамиль, страдальчески морщась, оглянулся. В длинный зигзагообразный коридор, огороженный со всех сторон решёткой, было напихано человек сто. Люди сидели на невысокой скамье без спинки, на полу, опершись спиной о решётку, просто стояли, ухватившись руками за углепластиковые стержни. Кто-то курил, прикрывая огонёк сигареты ладонью, кто-то разговаривал, кто-то бранился, кто-то дремал. Время от времени стопы кого-нибудь забирали и уводили. Время от времени кого-нибудь заталкивали внутрь через одну из шести узких дверей, и потревоженное сообщество арестантов приходило в движение, точно вода в глубокой луже. Иногда вспыхивали яростные ссоры. Но до драки дело не доходило. Противники быстро остывали, и конфликт вырождался в вялое затяжное переругивание.
Обнесённый решёткой коридор располагался в самом центре огромного зала пятьдесят второго правоохранительного участка, и все обитатели называли его кишкой или кишечником. Когда только что отошедший от электрошока Бенджамиль, слегка заикаясь, спросил у соседа, почему именно кишка, сосед, ухмыльнувшись, ответил:
— Потому что отсюда попадают прямо в жопу.
Ссора в дальнем конце кишки не унималась. От шумного лабиринта столов и невысоких перегородок отделился стоппер в фуражке, с длинным шестом разрядника в руке. Брезгливо-высокомерный, он прошествовал в направлении нарушителей тишины и несколько раз, не целясь, ткнул шокером сквозь прутья. Кто-то истошно завизжал. Народ, запинаясь и падая, полез в разные стороны. Сочтя дело сделанным, стоп двинулся вдоль кишки, лениво ударяя задним концом своей электрической пики по решётке.
