Анна Калинкина - Станция-призрак
— Так когда-то эту станцию называли. Это потом наверху над
ней вместо аэродрома решили строить стадион и переименовали ее
в «Спартак». Волоколамской назвали другую, не по этой ветке, но
недалеко отсюда. Потому что наверху шоссе было с таким же назва-
нием. А почему шоссе так называлось, уже почти никто не помнит.
— Да что тут помнить, — встрял в разговор тощий мужик лет
тридцати с испитым лицом. — Я пацаном тогда был, и то знаю.
Шоссе называлось Волко-Ламское, потому что когда-то тут были
леса, и волков было пропасть. Ну, и ламы тоже водились.
— Насчет волков не знаю, врать не буду, — авторитетно сказал
плечистый дядька в синих штанах и черной рубашке, — а ламы
здесь и теперь водятся. Бегают очень быстро, и вот такие клыки у
них, — он показал свой палец. Палец был внушительный. — Не
дай бог догонят — на клочки порвут.
— Да путаешь ты что-то, Викинг, — робко возразил пожилой
мужик, — ламы вроде не у нас, а в Америке жили. И питались тра-
вой, а не человечиной.
— Так то до Катастрофы, — веско возразил молчавший до сих
пор мужчина, лицо которого было в тени.
— Я путаю? — гневно переспросил Викинг. Видно было, что к
возражениям он не привык. — Да я их сто раз видел, просто не
знал, как они называются. А вот теперь он сказал, я сразу и по-
нял — это точно ламы. Кому еще и быть-то?
— Ну, может, из Зоопарка прибежали и расплодились, — при-
мирительно сказал пожилой мужик. — По мне, как ни называй
всех этих, которые теперь наверху бегают, а имя им одно — не-
чисть.
— А водяные вас там не донимают? — спросил плечистый.
— Какие водяные? — удивилась Нюта.
— Ну, у нас же тут кругом вода. С одной стороны Строгино, не-
далеко совсем, а подальше — Покровское-Стрешнево, усадьба
старинная, пруды. Водохранилище Химкинское, опять же, канал.
Там тоже всякие твари живут, не к ночи будь помянуты.
— Но они же в воде, наверное, живут, на сушу не лезут.
— Так они, гады, на глазах приспосабливаются. Повадились по
канализационным стокам пробираться. Пару раз уже сюда заяв-
лялись, к нам, — ну, мы их достойно встретили. Ошметки так и
летели! Эх, чувствую, скоро конец придет нашей линии. Выжи-
вут нас эти твари из последнего нашего убежища.
— А на Полежаевской-то что вышло, — начал опять пожилой
мужик. — А я ведь знал, что станция эта не простая. Там ведь пу-
тей-то не два, а три. И две платформы. Хотели когда-то ветку бо-
ковую прокладывать, в Серебряный Бор, а потом раздумали. Но
тупик там остался, сколько успели выкопать. Я думаю, в этот са-
мый тупик какая-то нечисть сверху и прокопалась. И всех сожра-
ла. К вам-то никто не заявлялся с той стороны?
Крыся отрицательно покачала головой.
— А ведь ваша эта станция, девки, тоже нехорошая, — продол-
жал пожилой. Нюта вздрогнула.
«Неужели он знает?» — пронеслось у нее в голове. И тут она
заметила парня, который наблюдал за ней, иронически подняв
бровь. Она смутилась и отвернулась.
— Зря не слушаешь, — продолжал пожилой. — Вот скажи мне,
сколько времени вы к нам сюда шли?
— Не знаю, — пробормотала Нюта, — кажется, очень долго. Не-
сколько часов.
— И сколько километров примерно прошли? — не унимался
мужик.
Бедная Нюта имела очень приблизительное понятие о рассто-
яниях, как, впрочем, и Крыся.
— Десять, — брякнула она наугад. Но мужика ее ответ вполне
устроил.
— То-то и оно, — важно поднял он палец вверх. — А ведь на са-
мом деле от вас до нас поверху и километра не будет. Вот как та-
кое может быть?
— Правду он говорит, — неожиданно согласился плечистый. —
Станция ваша на месте Тушинского аэродрома построена. Неда-
леко совсем это. А наши тоже рассказывают: то, бывало, быстро
дойдут, а то идут-идут, и конца пути не видно. Не любят у нас по-
этому к вам ходить.
— Да и люди у вас там неприветливые, смурные какие-то, —
поддержал пожилой.
Нюта украдкой разглядывала парня. У него были правильные
черты лица, прямой нос, тонкие губы и большие серые глаза,
уголки которых чуть приподнимались к вискам. Нестриженые
темно-русые волосы свободно падали на плечи. Она обратила
внимание на то, какие красивые у него руки, тонкие пальцы — он
рассеянно перелистывал какую-то книгу. Одет он был в свобод-
ную длинную рубаху и такие же, как у многих, синие штаны, си-
девшие на нем в обтяжку. «Если бы он был девочкой, то это была
бы очень красивая девочка», — попыталась Нюта сформулиро-
вать для себя свои впечатления.
Парень, заметив, что она его разглядывает, опять усмехнулся.
Видимо, привык, что девушки таращатся на него, раскрыв рот.
— Да ладно, чего мы к девчонкам привязались, в самом-то де-
ле? — сказал плечистый примирительно. — Люди, понимаешь, у
них неприветливые! Живут трудно, вот и неприветливые.
— А кому сейчас легко? — спросил пожилой.
— Не скажи. Вот на Сходненской одно время сносно людям жи-
лось. Там у них и магазинов полно уцелело поблизости, а еще там
ведь Тушинский машиностроительный недалеко. На нем почти все
сохранилось, и сталкеры много полезного таскали оттуда, запчас-
тей всяких. Одно время челноки к ним через нас так и шастали. Ту-
да чай элитный несут с ВДНХ, куртки кожаные с «Динамо», обрат-
но — детали, инструменты. У кого руки есть — он из этих деталей
что хошь соберет, хоть пулемет, хоть детскую кроватку. А теперь,
конечно, после этой беды на Полежаевской все пути к центру пере-
крыты. Теперь им туго придется. Да и то сказать, с завода-то они
почти все полезное уже вынесли, а в последнее время туда и не су-
нуться стало — какие-то монстры гнездо устроили. Да и канал,
опять же, поблизости, оттуда тоже приползают... всякие.
— Помню я этот завод, — вздохнул пожилой. — Я еще мальчиш-
кой был, когда там какие-то ракеты делали. И перевозили их по
ночам в обстановке строгой секретности. А я, бывало, все старал-
ся в окошко что-нибудь увидеть — мы не так уж далеко жили. Так
мне хотелось посмотреть, как настоящую ракету везут! И ведь
увидел однажды... сбылась мечта.
На него посмотрели уважительно и даже с некоторой завистью.
— Интересная жизнь у тебя была, Петрович, — вздохнул му-
жичонка с испитым лицом. — А я вот мальчишкой в метро по-
пал... и вспомнить-то особо нечего.
— А что за бумаги у вас на стенах висят? — спросила Нюта, ра-
дуясь, что разговор свернул с опасной темы.
— А это газеты, — с гордостью сказал испитой мужичонка. —
В них новости всякие пишут и бургомистра критикуют.
— Как же у вас тут все здорово устроено! — восхитилась Нюта.
— Да разве это жизнь? — скривился плечистый. — Вот в Поли-
се, на Ганзе или, к примеру, на Китай-городе — там жизнь, говорят,
ключом бьет. А у нас тут что ж — в лесу живем, пню молимся.
Нюта опять непроизвольно вздрогнула. «Только мы думали,
что попали к нормальным людям — а они, оказывается, тоже мо-
лятся какому-то пню. И еще неизвестно, какие жертвы этому пню
приносят», — с тоской подумала она. Подняла глаза и увидела,
что парень вновь насмешливо смотрит на нее. Поймав ее взгляд,
он легко поднялся и подошел к девушкам, опустился на пол воз-
ле них.
— Что надо? — сердито спросила Нюта.
— Да так, ничего, сущие пустяки, — тихонько, чтобы никто не
слышал, ответил он. — Мне очень хотелось бы знать, чего такого
вы натворили у себя на станции, что вздрагиваете теперь по лю-
бому поводу.
— Нам пора спать, — резко сказала Нюта. — Пойдем, Крыся.
— Дурочки, — услышала она сзади, — я помочь хочу!
Но Нюта, схватив подругу за руку, уже волокла ее прочь от
костра.
* * *
Убийца появился на станции поздно ночью. Он долго ждал в
туннеле, прежде чем направиться к патрульным.
— Пароль, — окликнули его.
— Шестнадцать, — нехотя буркнул он, зная по опыту, что в та-
ких случаях лучше не молчать, а отвечать сразу хоть что-нибудь.
Иначе могут принять за мутанта или за нежить, в которую здесь
многие верили. Бывали случаи, когда некоторые нервные часо-
вые, не дождавшись ответа, тут же открывали стрельбу, и лишь
потом начинали разбираться. С них, как правило, за это даже не
спрашивали строго.
— Человек, — констатировал патрульный. — А ну-ка, покажи
