Анна Калинкина - Станция-призрак

Анна Калинкина

Метро 2033. Станция-призрак

Пролог

     Девочка забилась в щель, куда, казалось, не смогла бы помес-

титься даже кошка. Она слышала снаружи шумные вздохи, потом

толстая лапа почти коснулась ее плеча. В темноте, наугад, девоч-

ка ткнула кулачком — не попала.

     — Уходи! Все равно не достанешь.

     Опять послышалось шумное сопение. И вдруг стихло. А вдали

раздавались другие звуки — чьи-то шаги, голоса. И будто бы да-

же свет блеснул.

     — Видишь, это люди! Теперь я попаду к маме. Уходи, прошу

тебя. Они могут тебя убить.

     Она в последний раз услышала звук, похожий на вздох. Потом

тяжелая туша стала удаляться почти бесшумно. Девочка, подо-

ждав немного, выползла из щели.

     Шаги становились все громче, приближаясь...

     На девчонку упал луч фонарика.

     — Ничего себе, — удивился один из подошедших. — Ты откуда

здесь?

     — Я хочу к маме, — сказала девочка.

     — Ну, это понятно, — сказал другой. И, посветив вокруг фона-

риком, тихо присвистнул. Тонкий луч выхватил из темноты рель-

сы, шпалы и какой-то странный небольшой предмет. Рассмотре-

ли поближе... Оказалось — скрюченная кисть руки, судя по всему,

женской.

     — От мамы-то, по ходу, не так уж много осталось, — пробормо-

тал себе под нос первый, стараясь, чтобы девочка не услышала.

Второй в это время достал что-то из рюкзака, протянул девочке:

     — На-ка вот, поешь. Голодная, небось?

     Девочка с аппетитом впилась зубами в кусок вареной свини-

ны. Угостивший ее довольно улыбнулся.

     — Значит, ты шла с мамой, — осторожно спросил он, — а потом

что случилось?

     — Не с мамой, — невнятно пробормотала девочка, — с дядей

Федором и теткой Люсей. Моя мама осталась на Беговой. Она бу-

дет ждать меня. Ты отведешь меня к ней?

     — Не повезло тетке Люсе, — тихонько заметил первый. — А по-

искать, так и дядька Федор где-нибудь поблизости найдется.

Скорее всего, то, что от него осталось, свободно поместится в кар-

ман. Как же детеныш-то уцелел?

     — Пошли отсюда, — сказал второй. И взял девочку за руку.

Девочка, доверчиво улыбаясь, засеменила рядом с ним. Это

были добрые люди. Они улыбались ей и дали вкусной еды. Если

все как следует им объяснить, они и к маме ее отведут.

Если бы она знала об этих людях побольше, то кинулась бы об-

ратно в туннель, туда, где скрылось недавно неведомое животное.

Но она еще не понимала, что даже нападение диких зверей пред-

почтительнее встречи с некоторыми двуногими.

И спокойно позволила себя увести.

Глава 1

ПОБЕГ

     — Тебе идет белый цвет, Нюта.

     В специально отгороженном в конце станции закутке худень-

кая темноволосая девушка в потрепанных брюках и выцветшей

майке хлопотала вокруг подруги.

     — Да, я знаю, а толку-то?

     — Осторожно, не шевелись — порвется. Вот здесь надо покреп-

че пришить.

     — А зачем? Все равно оно одноразовое, — иронически сказала

высокая светловолосая девушка, оправляя на себе белое платье,

собранное неизвестно из каких лоскутов, но выглядевшее очень

живописно.

     — Но ты же не хочешь, чтобы оно через пять шагов с тебя сва-

лилось, — подала голос седая, коротко стриженная женщина в ка-

кой-то хламиде защитного цвета, наблюдавшая за примеркой.

     — Да уж — вот охранникам был бы праздник, — с той же горь-

кой иронией сказала Нюта. Видно было, что седая хотела ее одер-

нуть, но пересилила себя и смолчала.

     — Ну, теперь ты, Крыся, — обратилась она к темненькой. Та

быстро, равнодушно стянула майку и брюки и взяла из рук седой

свое платье. Оно тоже было в своем роде произведением искусст-

ва, если учесть, что шить было нечем и не из чего. Но Крыся ни-

какого восторга не выказала. Натянула, машинально одернула и,

убедившись, что сидит хорошо, поежившись, осторожно сняла

опять. Казалось, в своей старой потрепанной одежде она чувству-

ет себя уютнее.

     — Как же мне надоела эта кличка твоя дурацкая, — вдруг в

сердцах сказала Нюта. — Давай тебе другую придумаем уже.

     — Не хочу, меня мамка так звала. Да и какой смысл? Как гово-

рит баба Зоя, — и Крыся метнула взгляд в седую, — у меня и так

скоро будет другое имя. Какая разница, как будет называться та

горстка костей, которая от меня останется?

     — Дуры вы, девки, — вздохнув, сказала седая. — Великая честь

вам оказана.

     — Нас никто не спрашивал, — сообщила Нюта, — а мы бы от

этой чести охотно отказались.

     — Да вам такое питье дадут — будете сны красивые видеть.

И Солнце увидите напоследок. Красивей этого ничего нету. Вам

позавидовать можно.

     — Ну, пусть те, кто завидует, идут вместо нас. Я бы предпочла

увидеть Солнце и остаться в живых, — сказала Нюта.

     Седая опять смолчала. В последний месяц перед жертвопри-

ношением девушек старались по возможности баловать, не обра-

щать внимания на крамольные речи. Ясно же — сколько ни гово-

ри о чести, о высокой миссии, на тот свет по своей воле никто бы

не стал торопиться. Но кому-то надо и пострадать за всех — так

говорит Верховный.

     Закончив примерку, они неторопливо пошли через станцию к

своим палаткам. Станция тонула в полумраке — ее тускло осве-

щали немногочисленные лампочки, свешивавшиеся с потолка на

шнурах в нескольких местах. Впрочем, тут и разглядывать было

особенно нечего — два ряда серо-белых колонн, цементный пол.

Стены тоже выглядели бы убого, если бы их не оживляли кое-где

рисунки и надписи. Кто-то рассказывал Нюте, что это называ-

лось «граффити». За рисунки явно следовало благодарить не

строителей, а неведомых самоучек, впрочем, безусловно талант-

ливых. Попадавшиеся по пути люди, по большей части в потре-

панном камуфляже, провожали троицу почтительными взгляда-

ми. Нюта не обращала внимания — за последние дни она к таким

взглядам привыкла. Она машинально разглядывала надписи, ук-

рашавшие стены. Скорее всего, большинство из них было сдела-

но еще в незапамятные времена забредавшими сюда диггерами и

подростками. Стадион «Спартак» между Щукинской и Тушин-

ской так и не успели ввести в строй до Катастрофы. Баба Зоя рас-

сказывала, что такие станции, построенные, а потом по какой-то

причине заброшенные, назывались станциями_призраками. Ню-

та большинство надписей выучила уже наизусть, по ним иногда

на станции учили читать детей. На одной стене было крупно на-

писано «Спартак — чемпион» и нарисован гибрид человека и ги-

гантской летучей мыши. Сбоку наискосок шла надпись «Наути-

лус навсегда». На другой стене часто попадалось изображение од-

ной и той же темноволосой девочки с раскосыми черными

глазами и стильной челкой. Из надписей можно было узнать, что

Машка — дура, что анимэ спасет мир, что здесь был какой-то Же-

ня и что Саша любит Лену. И чуть пониже, в самом углу, была

еще одна надпись. Нюта так часто перечитывала ее, что теперь не

было нужды смотреть — надпись будто намертво впечаталась в

память.

     «Никто не выйдет отсюда живым».

     Кто это написал, когда? Сразу после Катастрофы, когда люди,

запертые под землей, начали осознавать масштабы бедствия?

И поняли, что отныне на поверхности им жить не суждено?

     Вместо неба над головой — серый потолок. Тусклый свет — от

нескольких лампочек. Впрочем, Нюта никогда не видела неба, ей

не с чем было сравнивать.

     Люди вокруг были заняты привычными делами. Женщины,

старики и подростки рыхлили землю на небольших плантациях

шампиньонов, находившихся недалеко от станции в ответвлении-

ях туннелей. Кто-то из них задавал корм сидевшим в клетке кры-

сам. Их, увы, тоже нужно было чем-то кормить до тех пор, пока

они сами не отправлялись в суп. Несколько вооруженных муж-

чин обходили установленные в туннелях крысоловки. Как обыч-

но, ждали с нетерпением возвращения сталкеров с поверхности,

гадали — вернутся ли они в полном составе, и если да, то прине-

сут ли что-нибудь съестное, или им опять не повезет. Повариха

помешивала в большом алюминиевом котле — на обед снова был

суп из шампиньонов, куда для навара кинули несколько крыси-

ных тушек.

     Врач Николай Федорович перебирал немногочисленные ин-

струменты, разложенные на тряпице, которую он условно счи-