Опричник. Том 2 - Антон Витальевич Демченко
Не получив возможности проверить свои умения на эфирных тварях, я всё же нашёл способ потренировать взаимодействие с бывшим домовым. В результате, мы выяснили, что перенос спасплатформы на расстояние в десяток километров, оказался для меня не тяжелее перехода на то же расстояние без «нагрузки». Но рисковать и переправлять машину из-под Звенигорода сразу в Москву, я всё же не стал. Мне нужно было время, чтобы обдумать кое-какие предположения, появившиеся у меня с подселением бывшего домового в собственное эфирное тело. А его у меня сегодня, кроме как в пути, скорее всего, не будет. Ученики уже собрались в моём сокольническом доме, а в их присутствии поразмышлять о своём — о нужном, у меня просто не выйдет. Не дадут. Ночью же… боюсь, жена не оценит такой идеи. А подумать было о чём, было…
Бывший конный клуб встретил нас суетой и шумом, мгновенно сменившимися немой паузой, стоило мне выбраться из спасплатформы и показаться на глаза всей честной компании. Была в моём прошлом детстве игра, называвшаяся «Морская фигура, замри». Так вот, похожего эффекта я и добился от вываливших нам навстречу из дома учеников, показавшись им во всей своей красе.
— Ух, ё-о… — протянул Леонид, разбивая повисшую над двором тишину, и девчонки, словно опомнившись, тут же расстреляли нас пулемётной очередью расспросов.
— Все объяснения в доме, — повысил я голос и, обернувшись к скучающе поглядывающему в нашу сторону Росту, открыл ему окно прямиком в холл московского особняка Бестужевых. — Благодарю вас за помощь, Сергей Львович. Надеюсь, вы ещё не раз составите нам компанию в охоте на тварей.
— С превеликим удовольствием, Кирилл Николаевич. Ольга Валентиновна, моё почтение. Дамы… Леонид Валентинович, всего хорошего, — коротко, но тепло улыбнувшись, бывший егерь кивнул и, не теряя времени на долгие расшаркивания, шагнул в окно.
Посмотрев на то, место где только что закрылся переход, я вздохнул и поплёлся в дом, следом за устремившимися к двери учениками. Ну да, любопытство — страшная сила. И что меня ждёт за порогом… скажем так, я представлял неплохо. Учитывая же, что распространяться об истинных причинах свечения моих глаз, я не собирался, а врать не хотел вовсе… В общем, с объяснениями мне пришлось изрядно постараться. Аж устал!
Так что когда после ужина и вечернего чаепития, сопровождавшегося «допросом», с улицы донёсся сигнал автомобильного клаксона, я сбежал с веранды, едва сумев задавить облегчённый вздох.
— Куда⁈ — возмутилась Оля, хватая меня за руку. — Чужих людей решил своими бельмами попугать?
Пришлось возвращаться за стол. А открывать дверь поздним гостям отправились близняшки. Они же и принесли доставленный курьером пенал с короткой запиской от Сергея Львовича.
Управляющий сдержал слово и прислал очки своего троюродного брата, оказавшегося тем ещё пижоном. Небольшие наглухо тонированные круглые стёкла в тонкой серебряной оправе с отстёгивающимися дужками, легко превращавшими очки в пенсне, выглядели не как медицинский прибор, а как модный аксессуар, который Ольга тут же и нацепила мне на нос.
— А тебе идёт, — улыбнулась она, утягивая меня следом за собой к висящему в холле зеркалу.
— М-да, плюс сто к злодейскому пафосу, — констатировал я, разглядывая своё отражение. Чуть наклонив голову, я взглянул в зеркало поверх очков и скривился. Как и предполагал Сергей Львович, свечение глаз пропало, будто его и не было, но говорить о том, что мои глаза стали выглядеть как прежде, не приходилось. Теперь они выглядели, словно затянутые бельмами, так что любой, кто в них заглянет, наверняка решит, что я слеп. Закавыка…
— Не переживай, Кирилл, — Оля легонько ткнула меня кулаком в плечо. — Это же ненадолго, помнишь? Сергей Львович говорил, что за месяц-другой ты справишься с избытком сил, и твои глаза снова станут прежними.
— Да я не переживаю, — пожал я плечами. — Просто, неожиданно… рассчитывал-то я на другой эффект.
— Это да, — кивнула Оля. — Я тоже так думала. Но… с другой стороны, тебе не всё равно, кто и что подумает, увидев твои глаза, если через месяц всё вернётся на круги своя?
— Точно, — улыбнулся я и, подхватив жену под руку, повёл её на веранду, где нас дожидалась компания моих учеников.
Не могу сказать, что им понравились очередные изменения в моей внешности, но если Инга с Анной просто пофыркали и заявили, что с сияющими глазами я выглядел «намного круче» и, вообще, «волшебнее», а Леонид, как и Лиза с Машей уже через минуту попросту перестали обращать внимание на мои глаза, то Мила с Линой опечалились всерьёз, так что пришлось их успокаивать, во второй раз объясняя, что эта ерунда со зрением ненадолго. Вроде бы убедил…
Разъезжались по домам ученики крайне неохотно. А мелких я и вовсе оставил на ночь в нашем доме, чему те искренне обрадовались. Ну да, мне самому в московском особняке Бестужевых не очень-то уютно. Будто не в доме обжитом находишься, а по музею в неурочный час гуляешь. А Инга с Анной, за время жизни на Апецке привыкли к вольнице, и чопорный быт московского боярства им чужд и непривычен. Гнетёт девчонок вся та куча правил, которую они вынуждены соблюдать, проживая в доме Бестужевых. Устают они от этого… вот и радуются каждой возможности провести время где-нибудь ещё.
Но, признаюсь честно, оставляя мелких на ночь в нашем сокольническом доме, я преследовал ещё одну цель, оглашать которую не стал… во избежание. Так что, когда Ольга скрылась в ванной, я позвал девчонок на кухню. Усадив их в любимое кресло моей жены, я обвёл учениц долгим взглядом…
— Что? — поёжилась Инга, когда я сосредоточил своё внимание на ней.
— Да вот, думаю… умеете вы язык за зубами держать или… — протянул я. Ученицы нахмурились и, переглянувшись, выжидающе уставились на меня. — Что смотрите?
— Кажется, мы ещё не давали повода обвинять нас в болтливости, — хмуря бровки, процедила Инга.
— Что ж, тогда… слово! — потребовал я. — Дайте слово, что будете молчать о том эксперименте, что мы сейчас проведём.
Как я и говорил, любопытство — страшная сила. Так что, слово молчания я получил от учениц без проблем, после чего, отсадив Анну подальше от подруги, погрузился в своё ощущение Эфира.
Нащупав связь со своим спутником, я потратил добрых четверть часа на то, чтобы перепроверить правильность своих воспоминаний о таком же исследовании, проведённом мною по пути из скуратовской вотчины в Москву и,
