Опричник. Том 2 - Антон Витальевич Демченко
Прервал я «рассказчика», очухавшись, когда он по третьему кругу начал излагать обстоятельства своего пленения. Но кое-какие моменты меня всё же заинтересовали. Называя монаха жадным, бывший домовой почему-то неявно сравнивал его со мной. А на прямой образ-вопрос неожиданно чётко ответил, что, мол, да, мы похожи. Но тот долгогривый весь окружающий эфир в себя втянуть норовил, а после расплёскивал его вокруг уже совсем «невкусно» упорядоченным. Тогда как пропущенный мною через себя эфир окружающих не портит… Я чуть мозг не сломал, пытаясь понять, что он имел в виду. А когда понял, наконец, объяснения домового… вздрогнул.
Люди — всегда люди. И меч в руке ещё не превращает его владельца в благородного, как и крест не говорит о святости. Тот монах не был ни первым, ни вторым. Он шёл к своей цели, возможно, благой и благородной, но пользовался методами, назвать которые иначе как бесчестными, я не могу. Монах вовсю пользовался эфирными техниками, влияющими на разум. Это не сказочно-волшебное чтение мыслей и не банальный гипноз. Это тонкое воздействие на эмоциональную сферу, чем-то похожее на те приёмы, которые я использую для «общения» с теми же блюфростами. Но если я пытаюсь именно общаться со своими питомцами, то тот монах воздействовал на собеседников, просто-таки вколачивая в них послушание и… веру. Веру в пастыря. В роли которого, конечно, он видел только себя. Это была совершенно жуткая смесь эфирных техник, варварски корёживших эфирные тела слушателей и НЛП, щедро сдобренное транслируемыми эмоциями душевного подъёма или чёрной бездны разочарования… Как с собачками Павлова. Положительное и отрицательное подкрепление. Раз, другой, а на третий вырабатывается рефлекс.
Представить же, во что превратится обыватель, выслушав две-три проповеди такого монаха, несложно. Этот бич знаком мне ещё по прошлому миру. Секты и их фанатичные последователи. Люди с промытыми мозгами, лишённые критического мышления и собственной воли. Такие «ослепшие» с радостью следуют за своими поводырями. Послушные их воле, готовые выполнить любой приказ, они шагают по указке, словно крысы, ведомые Гамельнским Крысоловом. Нужно украсть? Это для нужд «великого дела». И украдут. У банка, у коллеги, у друга или у своих детей. Оболгать? Так сказал «великий учитель», значит так надо. И оболгут. Начальника, подчинённого, соседа или брата. Убить? Это во имя «великой цели». И убьют. Старика или молодую семью, ребёнка или собственного отца. М-мерзость.
— Кирилл!!! — за размышлениями я и не заметил, как выбрался из подвала во двор. А здесь меня встряхнула неожиданно оказавшаяся рядом жена.
— Что? — не понял я, но чувствуя, как мои эмоции начинают резонировать с нешуточным беспокойством Оли. — Да не тряси ты меня! Что случилось⁈
— Как… ты… случилось… — Ольга заметалась из стороны в сторону, не находя слов, а я, не понимая что происходит, только и мог, что провожать её мельтешение недоумённым взглядом.
— Боярышня, вы ему зеркало дайте, — подал голос бывший егерь, задумчиво окинув меня изучающим взглядом. Оля хлопнула себя ладонью по лицу и, порывшись в карманах камуфляжной куртки, всучила мне небольшую полированную серебряную пластинку в кожаном чехле. Покрутив этот чисто женский, но исполненный в «неубиваемом» походном варианте, аксессуар, я, наконец, догадался взглянуть на своё отражение и… чуть не выронил зеркальце из рук.
Отражение пялилось на меня сияющими белоснежным светом провалами на месте глаз. Ни зрачков, ни радужки… ни белка. Просто ровное белое сияние, при движении головы оставляющее в воздухе след, словно сотканный из дыма… такого мягко светящегося дыма. Охренеть.
— Кирюш, ты как себя чувствуешь? — осторожно спросила Оля, аккуратно вынимая зеркальце из моей руки.
— Знаешь, ещё тридцать секунд назад я бы ответил: «замечательно», — медленно протянул я. — А вот сейчас… даже не знаю, что сказать.
— Сергей Львович? — Ольга обернулась к раскуривающему трубку Росту, кажется, потерявшему к происходящему всякий интерес. И это обстоятельство не укрылось ни от меня, ни от жены. — Вы же знаете, что это такое, да?
— Кхм… как бы сказать-то… — совершенно по-простецки Рост почесал пятернёй затылок. — Скорее да, чем нет…
— И? — Ольга требовательно посмотрела в глаза управляющему. Тот вздохнул.
— Если позволите, я начну несколько издалека… точнее, с обратной стороны, если можно так выразиться, — протянул бывший егерь и, дождавшись наших с женой кивков, вздохнул. — Как вы знаете, я немало лет занимался изучением эфирных аномалий и даже охотой на них. И здесь стоит заметить, что таких энтузиастов-любителей чертовщины у нас в стране немало, и мы даже имеем свои сообщества. Можно сказать, братчины… или клубы, если на европейский манер. Конечно, они не имеют столь давней истории, какой могут похвастать, например, основатели той же Федерации Боевых Искусств и Ремёсел, но за время своего существования наши братчины всё же накопили изрядно знаний…
— Сер-ргей Львович, — чуть ли не прорычала нервничающая Оля. — Можно покороче?
Я успокаивающе погладил жену по плечам и та, шумно выдохнув, опёрлась спиной на мою грудь. Следующие её слова звучали уже почти спокойно.
— Пожалуйста, давайте без долгих прелюдий, я вас прошу.
— Прости, боярыня, — повинился бывший егерь, поняв, что зашёл уж слишком издалека. — Я постараюсь покороче… Итак, у нас есть свои архивы, в которых описываются разные, подчас очень интересные случаи столкновений людей с порождениями аномалий. В данном случае нас интересуют два типа
