Дмитрий Тедеев - Сила меча
Ну что ж, это радует. Видно, действительно можно немного полежать, отдышаться и прикинуть, как выбираться отсюда, чтобы мальчишку при этом не подставить.
Вариант первый. Как в ковбойском фильме. Отключить санитара, забрать ключи у дежурного врача, с боем прорваться через охрану… Не годится. Не в той я сейчас форме, нога не выдержит, повяжут меня как миленького и вскоре учинят допрос с пристрастием, с использованием грандиозных достижений психиатрической фармакологии. В телепортацию, разумеется, не поверят, но внимание к Максиму усилится многократно, и шансов выбраться отсюда у него уже не будет.
Вариант второй. На самом деле прикинуться психом. Не помнящим, как сюда попал. Раздобыть где‑нибудь пижаму, избавиться от одежды, документов… Ещё хуже. Неизвестно как проникший в закрытую больницу пациент с огнестрельным ранением. Такой же точно допрос, выход на Макса и прочее в том же духе.
Вариант третий… Ну, это совсем уже чушь, ещё хуже первых двух. Хотя куда уж хуже то…
Эх, Маруся!…
Делать нечего, придётся к Максиму за помощью обращаться. Как ни крути, самому мне ничего путёвого сделать не удастся. Да, попал, из огня да в полымя. Вот чертёнок, зачем полез, кто тебя просил, экстрасенс сопливый… Ладно, хватит скулить, не так уж я и обижен на него, честно говоря, рад даже, что он меня вытащил, не дал самому себе горло перерезать.
Я открыл канал со своей стороны и мысленно обратился к Максиму. Теперь, когда его напряжение немного схлынуло, он не мог уже напрямую, без моего согласия забираться ко мне в сознание. А может – просто не хотел. Так или иначе, теперь у нас был “обычный” канал связи, как до сегодняшней погони.
— Спасибо тебе, малыш. Извини, что наорал на тебя. Я не хотел тебя обидеть, просто боялся впутывать, не верил, что ты можешь на самом деле помочь.
— Ну что вы, Олег Иванович. Какие извинения, я всё понимаю, это вы меня извините… за непочтительность (чертёнок опять хихикнул). Только больше не пренебрегайте мной, ладно? Я ведь действительно кое‑что могу. Да нет, я вовсе суперменом себя не считаю. Но я ведь тоже, как и вы, “нормальный мужик”, помните, вы ведь сами говорили? Вместе с вами, Олег Иванович, мы – сила. Да ещё какая. Ничего с нами эти бандиты, которые за вами охотятся, не смогут сделать.
— Постой, постой, ты не очень‑то увлекайся. От твоей помощи я вовсе не отказываюсь, потому как если откажусь – тебя же и подставлю. Но вот насчёт бандитов… Ты даже и думать забудь, что они “с нами” что‑то сделают. Запомни, малыш, бандиты – это моя проблема, только моя, а вовсе не “наша”. И в разборку с ними я умру, но втягивать тебя не буду. Думаешь, мне от этого легче будет, если они и тебя заодно со мной замочат?
— Не замочат они нас, Олег Иванович, – нахально перебил мои мысли Максим. – Слабо им. Вы помните, как тащили меня из Фатамии?
— Смутно – признался я.
Продолжать спор с пацаном о том, кого именно, “нас”, или одного меня, “не замочат” бандиты, я не стал. Всё равно бесполезно. Не тот Макс человек, чтобы можно было уговорить его бросить меня один на один с бандитами. Сейчас надо как‑то выбраться отсюда, желательно в относительно безопасное место, отлежаться там – и в бега, подальше отсюда. То, что этим ребятам “слабо” кого‑то замочить, это Максим загнул по своей малолетней наивности. Так что – в бега, это единственный шанс уцелеть и пацана не угробить. Но это – потом. Сейчас задача из психушки выбраться, а здесь без помощи Макса действительно не обойтись. Так что выручай, телепортирующий ты наш…
— Плохо я помню это, Максим, – продолжал я, – я вообще не был потом уверен, что это мне не приснилось или не померещилось. Ты же знаешь, я ко всякой мистике отношусь очень скептически…
— А как же Необычные места в Киеве? А Лунный Меч? Сами же показали!
— Показал… Но там тоже не вполне ясно, на самом деле вся эта чертовщина происходила или только мерещилась. А как выводил тебя… Ты позвал, я пошёл на твой зов и как‑то пришёл. А потом ушёл назад, по той же дороге, и увёл с собой тебя.
— Так и было всё, Олег Иванович. А вы помните эту дорогу? Не помните? Это ничего. Я сейчас помогу вам, и вам удастся вспомнить. Вы просто расслабьтесь сейчас и ни о чём не думайте.
“Расслабьтесь и ни о чём не думайте”! Легко сказать! Попробуй тут ни о чём не думать, когда в такую передрягу попал и пацана за собой втянул. Когда шумит в ушах от потери крови, нога болит нестерпимо, а сердце болит ещё сильнее… Но, странное дело, мне действительно удалось расслабиться, отпустить сковавшее тело и сознание напряжение.
Боль в ноге превратилось в жжение, сильное жжение, но оно уже не было нестерпимым, было даже приятным, казалось, что волшебный огонь сжигает без остатка боль, очищает и заживляет рану. Боль в сердце тоже как‑то незаметно растворилась, по телу разлилось приятное, расслабляющее тепло, тяжесть, казалось, что тело растекается под собственной тяжестью. Потом я почувствовал покалывание, лёгкую вибрацию, мурашки, приятный озноб, последний озноб замёрзшего человека, уже залезшего в горячую ванну.
Потом откуда‑то сверху ударил Свет.
Свет каким‑то невероятным образом был одновременно и невидимым, и серебристым, одновременно и обжигал, и холодил, его лучи свободно проникали сквозь тело, просвечивали его насквозь, растворяли и уносили с собой сгустки чего‑то багрово–чёрного, очищали от всякой ненужной гадости, напитывали радостной, звенящей силой, спокойствием и уверенностью.
Волшебный свет исходил от Лунного Меча. Точно такого, о котором мне только что напомнил Максим. Это был тот самый Меч, который я в Космосе забрал у Максима и оставил в Пустоте.
И я вспомнил. Вспомнил ту космическую дорогу, во всех деталях и подробностях. Я мог теперь вновь пройти по ней, снова оказаться в холодном сыром подземелье королевского замка. Я помнил эту погружённую в непроглядный мрак узкую каменную клеть, в которой нашёл тогда Макса, помнил так отчётливо и ясно, как не помнил даже свою бывшую квартиру, в которой мы жили с Мариной…
Нога уже почти не болела. Я чувствовал только покалывание в ране, приятное покалывание, как будто миллионы маленьких портных крошечными иголочками торопливо и умело сшивают разорванные пулей ткани. Через сутки, я откуда‑то точно это знал, рана уже заживёт полностью, останутся только незаметные рубцы в местах входа и выхода пули.
— Как ты научился этому, малыш?
— Не знаю, Олег Иванович. Правда, не знаю. Как будто всегда умел, только забыл на время, а вот сейчас почему‑то вспомнил… Ну, как вы, сможете пройти и мне указать дорогу? Я‑то вообще ничего про тот переход не помню, помню только, что держался за вас, а вы куда‑то вели…
— Подожди, Максимка, ты что, тоже хочешь со мной? Хочешь опять оказаться в этой Фатамии, из которой и не чаял, как выбраться? Нет, малыш, ты уж лучше оставайся. О маме подумай, что будет с ней, если ты опять исчезнешь.
— Хорошо, – легко согласился Максим, – пока что останусь. Вы только разговаривайте со мной оттуда, ладно? Нет, не бойтесь, не повредит это мне. В меня уже столько всякой гадости вкололи, что я научился недавно уничтожать все эти лекарства в себе, представлять Лунный Меч и сжигать их его свечением. Но врачи ничего не заметили, я им на всякие их приборы выдаю именно те показания, какие и должны быть, если бы лекарства подействовали. Я научился как бы раздваиваться, отделять от себя другого, фальшивого Максима, каким бы я был, если бы позволял и дальше травить себя. А настоящий я – совсем уже другой. Но врачи видят то, что я им показываю, именно фальшивого…
— А ты уверен в этом? Уверен, что они не раскусили давно тебя? Откуда тебе знать все симптомы и признаки, все тонкости, всё, что должно происходить, когда лекарства действуют? Когда бы ты это всё успел выучить? Или ты просто придумываешь?
— Никто меня не раскусил. Это точно. Симптомов я никаких не знаю, да это и не нужно. Тот фальшивый Максим, которого я вместо себя показываю врачам, он… ну, он как бы живёт своей жизнью, с ним всё происходит именно так, как и должно происходить по ихней психиатрической науке. Врачи довольны, им кажется, что они наконец начали разбираться в моей болезни, я научился читать иногда их мысли. А меня настоящего всё это никак не задевает. Я могу давать задания, как бы программировать фальшивого Максима, я ему скажу, что никакой телепатической связи у него с вами нет и не было, и он будет вести себя соответственно. Это правда, Олег Иванович, не сомневайтесь.
— Да я верю, Максимка. Только ты будь осторожен, пожалуйста. Это такие матёрые волки, по сравнению с которыми ты, со всеми своими способностями – просто беззащитный ягнёнок.
— Я знаю. Я и так осторожен. Я хочу выбраться отсюда и никогда больше сюда не попадать, поэтому мне нельзя ошибаться. Но разговоры с вами мне точно не повредят, скорее помогут. Обещаете, что будете иногда со мной разговаривать?
