Дмитрий Тедеев - Сила меча
Мы цитировали стихи из “Волкодава”, которые оба знали почти все наизусть. И Олег вдруг процитировал строчки, которые меня резанули предчувствием близкой беды.
Теперь я понимаю, что сделал он это специально. Он предчувствовал свою смерть и хотел подготовить к ней меня.
… И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стёрло былые победы.
Ты думал: вот–вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались, и мир не заметил потери.
Я строго сказал ему, чтобы он выкинул из головы эти мысли. Что потерю Олега мир уж точно не сможет не заметить. Он, как обычно в таких случаях, спорить не стал, просто рассмеялся и перевёл разговор на другое.
Погиб он на следующий день
Узнав о готовящемся теракте в Израиле, он приказал ликвидировать террориста–самоубийцу. Но в последний момент Олег отменил приказ, потому что выяснилось, что этому террористу – всего пятнадцать лет
Олег сам прибыл на место и принялся убеждать мальчишку, что взрывать мирных невинных людей – дело, которое не может одобрить Аллах. Накачанный наркотиками палестинский пацан явно принял появившегося перед ним прямо из воздуха Олега за посланника самого Магомета или даже Аллаха. Он и не подумал артачиться и сразу принялся снимать с себя “пояс шахида” со взрывчаткой. Казалось, что всё в порядке.
Но в этот момент рванул взрыв…
Видимо тот, кто готовил пацана и обвесил его взрывчаткой, сделал это так, что снять пояс без взрыва потом было уже невозможно. Не для того, дескать, надевается этот священный пояс, чтобы потом зачем‑то снимать.
Олег, хоть и был всегда очень предусмотрительным и дальновидным, почему‑то упустил из виду эту элементарную опасность.
Заряд был мощным, и пацана, и Олега разорвало взрывом в клочья…
Я узнал это только от Леардо, увидел это глазами Леардо. Со мной Олег категорически отказался держать связь, когда проводил свои операции. Явно по просьбе моих родителей. А у Лео родителей не было, запретить ему участвовать в войне Олега было некому…
Я торопливо оборвал свои мысли, поняв, что чуть было не позавидовал своему другу. Дурак, идиот! Нашёл, чему завидовать! Мама, папа, только бы с вами ничего не случилось там, думал я суеверно, только бы эту мелькнувшую в моём мозгу завистливую мысль не услышали какие‑нибудь Космические силы…
После того, как я переправил своих родных в Фатамию, всё время занимался тем, что скрывался. Уходил от облавы.
Я мог выходить в Космос, а оттуда возвращаться на Землю в любое место, в котором был когда‑то и которое хорошо помнил. Я мог также чувствовать, когда кто‑то тайно следит за мной. Всё это пригодилось, даже очень, иначе я давно бы уже был в лапах спецслужб.
Олег предупреждал, что этого нельзя допустить ни в коем случае, да я и сам прекрасно это понимал. Живым я им не дамся. Ни за что. Хватит с меня психушки.
Я уходил, убегал, метался с места на место и чувствовал, как неумолимо сжимается кольцо вокруг меня. Уже несколько раз, выходя из Космоса в совершенно, как казалось мне, надёжном месте, я нарывался на засаду. А если никого из них рядом не было в момент моего выхода, они появлялись очень быстро, иногда – через несколько минут.
Видимо, они сумели подцепить к моей одежде или даже имплантировать в моё тело что‑то вроде радиопеленгатора, по которому тут же обнаруживали, где я нахожусь.
Дважды им удалось схватить меня и один раз даже надеть наручники, но я всё равно ушёл в Космос прямо из их рук. Ушёл, разумеется, без наручников.
А сейчас, только что, в меня стрельнули этой гадостью. Мгновенно вызвавшей дикую боль. Которая, парализуя волю, должна была не дать мне сосредоточиться и уйти.
Но я всё‑таки ушёл. И теперь лежу на холодных мокрых камнях и боюсь даже вздохнуть, боюсь даже попытаться сосредоточиться, лежу и не знаю, что делать.
Скоро они будут здесь.
Может быть, насилуя себя, мне опять удастся уйти от них в Космос. А что дальше? И зачем всё это, зачем, какой смысл в этих беспомощных трепыханиях?
Не лучше ли, заставив себя забыть про боль, сделать последнее усилие? После которого меня уже никогда не поймают они, после которого мне уже никогда не будет больно?
Я смогу сделать такое усилие. Но почему‑то никак не решусь на него. Не смотря ни на что. В слове “никогда” – такая жуть, такая безнадёжность, что я оттягиваю до последнего принятие решения об этом усилии.
Но всё‑таки решаться надо. Сейчас. Впереди нет ничего, нет никакой надежды. Нет Олега, единственного человека, который ещё, может быть, смог бы как‑нибудь помочь мне.
Но Олега нет.
Я неожиданно понял, что уже решился.
Я не буду ждать, когда здесь появятся они, и опять, как заяц от гончих, убегать до следующего укрытия. Я уйду прямо сейчас. Уйду навсегда.
Попытаюсь всё‑таки прорваться в Фатамию, к маме и папе. Но попытаюсь уже по–настоящему. И если всё‑таки это не получится, назад всё равно не вернусь.
Всё!
Беру обратный отсчёт, как Серёжка Каховский. Ну же, “мальчик с мечом”! Вперёд!
Пять!…
Четыре…
Три…
На счёт два резко, рывком, чтобы сразу почувствовать всю боль и больше уже не бояться её, напрягаю всё тело. Боль взрывается в голове кровавой молнией, обрывает дыхание, но сознания я не теряю. Я уже не пытаюсь отстраниться, отделить себя от боли, наоборот, ещё больше усиливаю её в себе, пытаюсь сделать совсем уж запредельной, “пережечь” её, заставить уничтожить саму себя. Глубоко последний раз вздыхаю, собирая силы для иай учи…
Один!..
Выпуская из лёгких последнюю порцию земного воздуха, издаю “ки–ай”, крик, в котором концентрируются, соединяются воедино все силы тела и души.
Крик взвивается в серое крымское небо и уходит ещё выше. В Космос. Я вижу Его теперь весь, насквозь. Вижу Луну, чувствую, что могу взять в руки Меч…
Нет, только не это! Начав рубить их Лунным Мечом, я вместе со своими врагами уничтожу и саму Землю. Я не хочу этого, я вообще не хочу больше никого убивать! Я хочу просто уйти…
Вибрации крика соединились, вошли в резонанс с могучими колебаниями чего‑то невообразимо громадного, и я чувствую, что вновь могу управлять этими Божественными, способными к Созиданию силами. Вслепую, конечно, управлять. Как обезьяна, оказавшаяся в пилотской кабине летящего Боинга, которая может давить на любые педали и как угодно вертеть штурвалом. Стоит ли только брать на себя такое управление?
У меня уже кончается в лёгких последний воздух, думать некогда, и я всё‑таки решаюсь. Всё равно другого выхода у меня нет. Будем надеяться, что в управлении “Боингом” есть “защита от дурака”, что я больше не принесу Зла своим обезьяньим “управлением”.
Я взял Силу, над которой получил секундную власть, и заставил Её швырнуть себя в Фатамию. Вернее, попытался заставить швырнуть.
Но меня действительно подхватило и понесло. И швырнуло. Так, что я всё‑таки потерял наконец сознание.
Когда я очнулся, сразу понял, что нахожусь уже не на Земле.
Но это была и не Фатамия.
Это была какая‑то совсем другая планета…
