Юрий Вольнов - Сталь и песок
— Вот и побрился…, — продолжая бороться с наглой пеной, Дыба рванулся к душ.
Зацепившись торопливостью за безвольные ноги Косяка, с грохотом кувыркнулся. Раскинув руки и ноги, стараясь затормозить замелькавший кубрик, врезался как раз в проем. Услужливая автоматика, заполучив мандатом ладони по сенсору, услужливо открылась. Не удержавшись в проеме, Дыба вылетел в коридор.
— Все как в сказке, — зло прошипел Дыба. Открывая глаза, увидел стадо армейских ботинок слонового размера и сделал недоуменный шаг назад.
Чувствуя нелепость ситуации, не придумав ни чего лучше, Дыба ляпнул:
— Гости это хорошо. А если хороший гость еще лучше…
Подымаясь вместе со взглядом, уперся в смеющиеся глаза Лося. Рядом почтительно молчали бритые головы старлеев.
— Э… ну я проходил мимо дай думаю загляну. А ты, что это? Решил с экономить на уборщиках? — глядя как Дыба отряхивается, предложил капитан "саранчи" — Ну на мне там, по ведомостям висит десяток черепах могу выделить так сказать во временное пользование…
— Да ну их, — в тон усмехнулся Дыба. Отряхиваясь от собранной пыли, капризно продолжил, — вечно они ломаются. Да и… пока сам не сделаешь, ни кто не сделает. Ну чего это я. Проходите гости дорогие.
Зайдя в кубрик, Лось осмотрелся. Заинтересовано оглядываясь, замер глядя на неподвижного Косяка. Под чалмой подсыхала лужа крови.
— Э, не понял, — стрельнув в Дыбу настороженным взглядом, капитан замер в ожидании объяснения.
— Да ничего, это он просто устал. И прилег поспать, — как ни в чем не бывало, Дыба пробрался сквозь строй всегда следующих за командиром замов, массивными плечами загородивших проход в кубрик. Переложив Косяка на кровать, гостеприимно улыбнулся, — ну вы проходите. Сейчас кохеёчку сделаю. Правда с нетом. Не успели ничего прикупить.
— Да нет. Это я с пустыми руками пришел. Давай-ка мы в следующий раз заглянем. Когда вы все будете… отдохнувшими.
Что-то шепнув в сторону, капитан протянул руку в прощанье. На автомате пожав, Дыба с завистью наблюдал за молчаливыми парнями, со скоростью десантирования, покидающими кубрик.
— Нет ну так не пойдет, пришли в гости и сразу уходите, — обиженным хозяином протянул Дыба, — ну погодите, сейчас Череп придет. А там уже и Косяк очухается,…то есть проснется.
— Да по большому счету, я как раз и к Косяку приходил. Ты ему передай, что я к нему претензий не имею.
— Каких претензий? — морща лоб, Дыба спешно копался в памяти. Громыхая крышками сундучков, старался припомнить, какие могут быть вопросы у капитана с рядовым, — …что было то?
— Уже ничего, — повернувшись в дверях, еще раз бросил взгляд на "уставшего" Косяка. Хитро улыбнулся, интонациями бывалого юмориста, спросил — …Чем отличаются "старики" от "зелени"?
— Ну, — почесав затылок, Дыба собрал морщины глубокого раздумья, — наверное опытом?
— Эх ты, — обречено махнув, Лось открыл двери, — если бы сказал, что не знаешь, услышал бы шутку про ослов. Ну ладно бывай…
В открывшиеся двери, влетел Череп. Отлетев под хрюканье пехотинцев, недоуменно помассировал вспухший висок. Вроде и двери открывал, а так шандарахнулся. Озадаченно задрал голову при столкновении, рассматривал почетный караул. Застывшие перед дверью мордовороты, в повадками выдрессированных овчарок, в ожидании уставились на мелкого сержанта.
— О, сержант…пардон, лейтенант! Не ушибся?
— Капитан! — деланно обрадовался Череп. Раздумывая куда бы спрятать "ежа", ляпнул, — А мы вот…
— Уже майор, — скромно улыбаясь, проговорил Лось. Сияя как ботинки новобранца, с чувством расправил ромбики, — уже вон говорил. Шел мимо дай думаю зайду. Так сказать, решу вопросы, должок верну. А у вас тут уже отдыхают. Круто у вас с порядками, круто. Вот я также думаю. В бойцах должен быть, дух. Бойцовский. А где его взять? Только в драке. Здоровая мужская злость — это…
Не зная как сбить майора, вставшего на рельсы любимой песни, и трупом лежавший друг, Череп ляпнул:
— Кстати майор! Мы тут в кабачок собираемся. Звания обмыть. И вообще отметить удачную операцию. Давайте снами.
Недовольно прервавшись, майор переваривал услышанное. Тяжело гоняя идею, по всем извилинам за бугрившихся морщин, — идти или не идти. Для виду, что-то пробурчал, заглянув в терминал, согласился. Сверив часы, назначил место сбора. Повадками военного по макушку, гаркнул сопровождению покинуть помещение.
Перекладывая "ежа", в другую руку, Череп попрощавшись охнул. Встряхивая побывавшую в тисках ладонь, подул не желающие сгибаться пальцы. Ставя диагноз, горько вздохнул. Удаляющиеся спины образцового строя, били стены, четким грохотом въевшихся строевых рефлексов.
* * *
Двигаясь лабиринтом коридоров, троица молчала. Спускаясь по лестницам, здоровались со знакомыми, и просто с улыбающимися лицами, экипаж принимал лавры вдруг упавшей славы.
Сам рейд держался в секретности, но так как Батальон не был военной системой в полной мере, то недоговоренности и массовые слухи наполняли заставу тревожным ожиданием. А когда с пустыни вернулась большая часть техники со следами ожесточенной драки и хмурые экипажи, то слухи обросли деталями. Кучка отчаянных парней отправилась к самому черту в пасть за какими-то данными, жутко нужными техническим службам обеспечения, и судя по наемникам далеко не отходившим от ангаров у них, что-то должно было получиться. А когда свита штабников возвращалась с ангара шумно переговариваясь, до жадных на новости ушей долетели обрывки информации. И пошли гулять по заставе истории одна масштабнее другой. Диверсионный отряд за глаза называемы смертниками, едва не в одиночку погромил цитадель "техасцев", уведя ценный трофей и покрошивших не мыслимые полчища техники. А загремевшее по медийным просторам официальное заявление Батальона об успешно проведенной операции, раскрученное службой информации до небывалых масштабов, на фоне постоянных трагичных сводок, в один час сделало "Бешенных псов" знаменитыми на пол планеты. Да и не узнать в коротких роликах "красочных" моментов спутниковых съемок, знакомые машины, намозолившие глаза своими раскрасками большей части населению заставы, не мог только слепой и глухой…
Пройдя шлюз, помещения называемого Восточной стороной, экипаж застыл на входе. Привыкая к ударившей разнице давления, сглатывали ощущение заложивших ушей. Длинный коридор, с невидимым концом, варил в себе множество народу. Бурля разговорами, музыкой и тихим рокотом огромных дыр вентиляции, без усилия вмещал порцию свежих посетителей., что бы через некоторое время их выплюнуть с новыми приобретениями, или ели стоящих на ногах пьяниц, с долгами по уши.
— Ну может хватит уже молчать? — пробурчал Косяк, прикрывая глаза от ярких шаров освещения.
— А чем нам разговаривать, — невесело усмехнулся Череп. Уклонившись от юркнувшего торгового кара, обернулся на пострадавшего от молчания, — с тобой вообще опасно говорить. Вдруг опять припадок.
— Ну ладно вам. Ну сорвался я, ну с кем не бывает, — виновато пробурчал стрелок, пристроился рядом с Черепом. Подобрав шаг, продолжил, — просто после боя, да и этих колючих монстров, в жбане как кипяток. А как узнал, что Носорогих больше нет. Вообще пошел в разнос.
Ледокол, рассекающий потоки людей, замер. Медленно развернувшись, Дыба дрогнувшим голосом спросил:
— Как нету? Когда?
— Погибли они. Ночью в прикрытии были, — ответил Косяк. Убирая глаза, закончил — они уже откатывались назад, когда их накрыло слепым залпом.
С каменным лицом, слушая скорбную весть, Дыба почти не дышал. Не веря в сказанное, скользил взглядом по опущенным лицам. Словно сейчас, они заулыбаются и скажут, что это шутка, что они просто его разыграли. Но парни молчали. А вместе с ним в душе поселилось ощущение горечи. Начав разъедать горло спазмом, а сердце сжимать в тисках глухой боли, факт потери близких товарищей из ранней юности, наполнило сознание комком перекрученных чувств.
— Извини, что сразу не сказал, — взглянув в дрогнувшие глаза, Череп почувствовал себя виновником. Как будто он сам, нажимал на гашетку. Вытолкнув кислую горечь сожаления, произнес — закрутился. Вот и не успел…
Обвисшее на миг лицо Дыбы, напряглось в стальные черты злости на всех и вся. Резко вздохнув, Дыба расправил парус груди. Запылавший взгляд, забился пламенем ярости. Тяжело задышав, задергался под давлением разрывающего бешенства. Не зная куда его деть, вложил в хруст кулаков.
— Эй слюшай да!? Прахади туда, сюда. Моя тут ехать…, — сварливо прокричал, косматый торговец.
Навьюченный кар пестрил коробочными этикетками. Как далекие предки седлали длинноухих тружеников, старатель возвращался с закупок. В поверхностном скафандре, с текущими ручьями пота, бородатая детина спешила.
