Под ласковым солнцем: Ave commune! - Степан Витальевич Кирнос
– А скажите, вы решили проблему с теми, кто пытался прорваться через стену?
– Да. Мы их выбросили обратно в город, но если они попытаются ещё раз прорваться, дружина Народной Армии их не удержит, и я уже распорядился отправить туда дополнительно две сотни бойцов.
– Хорошо, очень хорошо!
– Далее, с помощью артиллерия мы зачистим все сектора города, чтобы оттеснить врага к заданным точкам, где их накроет летательная крепость и вертолёты.
– А использование пехоты? – возмутился Форос и потянулся к карте, стуча пальцами по панели. – Я думаю, ей можно будет раздавить центр врага. А? Что думаете, товарищ Владимир?
– Под поддержкой нашей летательной крепости, отряды Народной Армии займутся зачисткой ключевых районов и созданием постов удержания. После того, как основные узлы логистического снабжения и точки командования будут уничтожены, армия перейдёт к секторальной зачистке.
– Так, а что по пленным?
– Согласно народному решению, – вмешался с надменным голосом Аристарх. – Народом, нам велено взять двадцать пять процентов от общего числа пленных, а остальных – убить на месте и сжечь, чтобы они своими телами не осквернили земли обетованно-коммунистической.
– Согласен, – поддержал его Владимир. – Решение народа в этой части надобно исполнить.
– Я бы взял побольше людей, дабы усладить народ наш подарками ему, – воспротивился Форос. – Я буду призывать армейских, дабы они брали в плен коммунопротивных людей. Порадуем народ в ульях новыми предметами для забав народных.
– Кстати, у нас будет помощь элитного десантного полка? – спросил воин в серой одежде. – Если так, то это вообще чудесно.
– Насчёт этого – к товарищу Форосу.
Тут же раздалась холодная речь существа:
– Я не стал испрашивать помощи у полка нашего улья, не у нашего Егерско-Оперативного и Третьего Сторожевого. Нам же нужно держать границы под охраной ведь рядом Рейх.
– Форос, – недовольно пробурчал Аристарх. – У нас не достаточно сил, чтобы быстро подавить врага.
– Но элитный десантный полк самостоятельно выразил желание присоединиться к карательной операции по подавлению мятежа, – в отголосках электронно-металлического громыхания раздалось нечто смахивающее на безумную и неестественную радость.
– Вот это я понимаю, помощь! – обрадовался Владимир. – Теперь то мы точно вроем эту шваль в землю.
– А как они собираются к нам попасть? А то я не хочу остаться без поддержки во время наступления.
– Товарищ Аристарх, не маловерничайте. Они придут по воздуху. И если больше по ним вопросов больше нет, что у нас есть ещё по целям и задачам?
– Больше ничего нет, – почтенно и в один голос сообщили товарищ Аристарх и Владимир.
– Ну что ж раз все планы и задачи обговорены, то я думаю можно и сказать слово коммунистическое, ибо как целая армия, военная машина, да без напутствия от иерарха народного! – Стукнув посохом по полу, и радостно заголосив металлом, Форос потянулся к одному из ретрансляторов, чтобы забить радиоэфир свое пламенной речью, которую все приготовились слушать внимательно, ведь говорит сам представитель народа, который позовёт их от имени и по воле кучи людей убивать и истреблять другой люд.
Глава двадцатая. Багряный молот
Следующий день. Утро.
Рассветает и небо зажглось, только не от того, что появилось солнце, совершенно не поэтому. Авиация – реактивные самолёты, издавая ревучий рокот двигателей, пикируют над разорённым городом и скидывают груз ненависти – бомбы, и ракеты отпущены в свободный полёт и уже несутся к земле, чтобы отчистить её от нечестивцев в глазах руководства Директории Коммун.
Над лесом руин и разрушенных построек проревели три самолёта, обтекающих форм и сбросили дождь ярости на головы людей. Давиану пришлось укрыться за каким-то зданием, чтобы его не ранило осколком, и он лишь мог представить, как снег вместе с каменной крошкой ударил фонтаном, и какое-то здание исчезло в вихре огня.
– Проклятье! – сплюнул парень, когда в его ушах поселился дикий гул и побежал дальше, согласно приказу.
Окраины города превратились в одну большую мясорубку, куда бьют гаубицы сопротивления и месит артиллерия наступающих войск и парню именно там предстоит занять позицию, на передовой, чтобы встреть врага мужественно. Бронежилет сильно оттягивает к земле, в придачу к плотной одежде, а руки заняты той же винтовкой.
Ещё раз над головой раздался дикий резкий гул и появился один из самолётов, к которому откуда-то из руин рванула шипящая ракета, отразившая на своём тёмно-зелёном корпусе образы неба. Самолёт попытался свершить маневр уклонения, но ПЗРК мятежников ранил его в правый борт, и судно плюнуло огнём и осыпало окрестности звенящими металлическими осколками, устремившись пламенной кометой к земле. Ещё пара мгновений и страшный взрыв где-то за руинами заглушил звуки стрельбы и рокот взрывов на передовой.
Небо для Директории Коммун оказалось закрытым и те, кто считали, что смогут крушить сопротивление сверху сейчас, наверное, обливались слезами из-за того, что им придётся встретится лично с врагом и пехотой, танками решать вопросы войны, не прибегая к небесной каре.
Давиан не радостен, не печален. Ему уже всё равно – он давно умер в душе и сейчас готов был отдать жизнь, лишь бы уже не чувствовать, не видеть и не слышать вой пика конфликта. Только мысли о Юле дёргают в нём за струны жизни, только скорбь о девушке и том, что её, скорее всего, предстоит умереть, находит свой отголосок в осколках жизнелюбия и человечности.
– О, как бы я хотел, чтобы она выжила, – подняв лицо к небу, обратился Давиан в надежде на то, что его услышат.
Ещё пару метров сквозь тропинки между нависшими разрушенными постройками миновал Давиан и каждое из зданий – призрак былых времён, готов обрушиться прямо на его голову и похоронить навечно.
Он миновал их и выбежал прямо к своему отряду – десять человек, разодетых кто в куртку, кто в пальто и на всех средние и лёгкие бронежилеты, а в руках по тонкоствольной штурмовой винтовке, с некрупным корпусом и прицелом.
– Мы только тебя ждали! – заголосил какой-то мужчина с синей лентой на груди, показывавшей его командирский статус. – Ты где был!?
– Мне старшой отдал приказ, – тут же ответил Давиан, взирая на то, что они стоят на разрушенной заснеженной площади, окружённой разрушенными строениями и разваленками, так же покрытыми белой пеленой.
«Мы же прямо на открытом месте?» – удивлённо подумал юноша и перехватил винтовку в боевое положение.
– Какой приказ?
– Мы должны выдвигаться на передовую к полуроте «С» и обеспечить им поддержку. Судя по донесениям, там самый плотный огонь.
– Ага, – задумался десятник, но его дума прервалась из-за рёва винтовых лопастей, приближающихся откуда-то справа.
Вертолёт, чёрный
