Его последний приказ - Дэн Абнетт
Глаза Макколла открылись, медленно моргая. — Гаунт был прав, — выдохнул он. — Гаунт был прав.
XXIII
01.05, 199.776.М41
Третий Отсек
Спаршад Монс, Анкреон Секстус
Гаунт проснулся и обнаружил, что Эзра трясет его за плечо. На мгновение он подумал, что он все еще на Гереоне, во мраке Антилла. Но это была другой вид темноты. Он вспомнил, где он был, на самом деле.
Он посмотрел на свой хронометр. Его стекло треснуло несколько раз за предыдущие два дня. Была, все еще, глубокая ночь. Он проспал в задней части Саламандры менее трех часов. Он вспомнил, как забирается в нее, чтобы передохнуть минутку, а затем ничего. Усталость одолела его.
— Что такое? — спросил он.
Эзра указал. Молодой Бинарский капрал ожидал около командной машины. Его форма был порвала и заляпана грязью.
Гаунт вылез из танка. Каждый атом его тела болел, а некоторые части отзывались гораздо худшей болью. Он был слегка дезориентирован и испытывал головокружение.
— Да? — сказал он.
Капрал отдал честь. — Комиссар Гаунт?
— Да.
— Для вас сообщение, сэр. Оно пришло на мою станцию вокса. В нем говорится, что оно срочное. — Гаунт кивнул и поискал фуражку. Он последовал за молодым солдатом вниз по изрезанной колеями дороге.
Битва все еще бушевала в километре позади них. Только что наступил ее третий день. Каким-то образом, они продержались так долго, каким-то образом они удержали эту узкую, драгоценную линию и задержали врага.
Предыдущим днем начали прибывать подкрепления. К вечеру, Фортис Бинарцы и их союзники, наконец-то, смогли отойти с фронта и отдохнуть.
Гаунт бросил взгляд назад, пока шел по дороге. Чернота ночи уплотнилась до почти твердой массы из-за дыма, и эта темнота освещалась пульсирующим оранжевым светом от широких боевых зон вдоль линии фронта. Треск и визг снарядов продолжался отражаться эхом от позиций на болотах. Штурмовики кружились во мраке над головой.
По всей длинной дороге люди спали или отдыхали в беспорядочно стоящих грузовиках. Большинство из них были Бинарцы, множество из них были ранены. Тяжелораненых эвакуировали медленные процессии на пункт 10.
Гаунт с капралом добрались до станции вокса, установленной в одном скоплении палаток рядом с дорогой. Фигуры, в основной массе младшие офицеры, бродили рядом, едва держась на ногах от усталости.
Капрал повел Гаунта к одному передатчику, где оператор сделал несколько умелых переключений и дал Гаунту гарнитуру. Он снял фуражку и надел гарнитуру.
— Это Гаунт.
— Роун. У нас есть то, что тебе нужно, отбой.
— Повтори, Роун. У тебя есть доказательство, отбой?
— Подтверждаю, Брам. Оно весомое, отбой.
— Где ты, отбой?
— Пункт 36, пятый отсек. Это 36 в пятом, отбой.
— Оставайся там. Я направляюсь к тебе. Гаунт отбой.
Гаунт отдел гарнитуру и покинул палатку.
Эзра ждал его снаружи. Несмотря на то, что он был в гуще боя столько же, сколько и Гаунт, Нихтгейнец не показывал ни признака усталости.
— Идем, — сказал ему Гаунт, и начал идти на юг по дороге, в другую сторону от гула войны.
— Рестю! — позвал Эзра. Гаунт повернулся. Партизан поотстал, оглядываясь на дорогу позади него.
— Что? — спросил Гаунт.
— Ладд? — сказал Эзра. В последний раз, когда Гаунт видел Ладда, молодой человек был без сознания от истощения на сидении транспортника-10, припаркованного у дороги.
Гаунт покачал головой. — Не в этот раз. Идем.
Они шли по дороге около километра, сходя с нее время от времени, когда тяжелые транспортники и бронированные машины проезжали мимо, двигаясь к фронту. Местность по обе стороны от них была забита грузовиками для перевозки людей и снарядов, вместе с танками и Химерами, готовящимися к наступлению. Большие куски голой земли использовались в качестве передовых посадочных полос для штурмовиков и Валькирий. На земле были шесть машин, окруженных подготовительными командами и топливозаправщиками.
Гаунт провел Эзру мимо команды артиллеристов, сгружающих танковые снаряды с потрепанной Валькирии, и подошел к следующей. Пилот, отдыхающий на земле рядом со своей машиной, подпрыгнул, когда увидел приближающегося комиссара.
— Ты заправлен и подготовлен? — спросил Гаунт.
— Да, сэр, но...
— Но что?
Пилот объяснил, что его Валькирия и три следующих ожидали Маршала Саутоя и его старших офицеров. Саутой, наконец-то, удостоил линию фронта своим присутствием четыре часа назад, чтобы «проследить за подкреплением».
— Маршал, который мой личный друг, — сказал Гаунт, — пощадит тебя. Мне нужно лететь прямо сейчас. Неотложное дело Комиссариата.
— Это... необычно, сэр, — сказал пилот.
— Посмотри вокруг, друг мой, — сказал Гаунт. — Прямо сейчас все необычно. Я не могу преувеличить важность этого. Если я буду шататься вокруг и пытаться пробиться на соответствующие каналы, чтобы достать птицу, я проторчу тут всю оставшуюся ночь. Если это поможет, я подпишу бланк к46-В, в котором будет сказано, что я реквизировал тебя. Ты всегда сможешь показать еще своему летному инспектору.
Пилот изучал Гаунта какое-то время. В его звании сомнений не было, но комиссар был грязным. Его одежда была изорвана и перепачкана, и у него были свежие царапины и ушибы на грязном лице и муки от усталости в его бледных глазах. Он, так же, показывал, что у него рана на плече. Пилот пришел к мнению, что это, возможно, не тот человек, которому стоит переходить дорогу.
— Я отпущу техников и мы полетим, сэр, — сказал пилот, застегивая на пуговицы летную форму.
— Пункт назначения?
— Пятый отсек, — сказал ему Гаунт. — Пункт 36.
С воздуха, Спаршад Монс был расползшейся, монструозной тенью, дрожащей от десяти тысяч точек огня. Они пролетали сквозь зловонные клубы дыма, которые закрывали все, заставляя пилота лететь по приборам. На более чистых участках, когда они были над вторым отсеком, Гаунт смог увидеть
