Дэйл Браун - Железный волк

В нескольких сотнях метров впереди появилась массивная приземистая конструкция, с грохотом двигавшаяся по проселочной дороге. Башня с длинным стволом непрерывно поворачивалась из стороны в сторону, словно гротескная пародия на слона, нюхавшего ночной воздух хоботом.

— Т-72, - прошипел Литвин. — Наводчик должен использовать тепловизор, чтобы искать укрывшихся врагов.

— Как и мы, — пробормотал Кравченко.

Верзила мрачно кивнул.

— И чем дольше мы ждем, тем больше вероятность, что кто-нибудь из других русских ублюдков посмотрит на эту опушку. И тогда нам все.

— Именно поэтому работаем быстро, — сказал Кравченко. Он окинул взглядом остальную группу. — Слушайте, — прорычал он. — Помнить приказ. Не тратить время на танки и БМП. Стрелять по уязвимым целям, бензовозам и грузовикам. Следовать плану. Бьем и бежим. Стреляем тридцать секунд, наносим столько вреда, сколько можем и бежим! Все уходим к точке сбора, как только я свистну. Не ввязываться! Нашей стране нужны живые бойцы, а не мертвые герои!

Все закивали.

Литвин скептически посмотрел на него. Кравченко пожал плечами. Более половины этих сырых необученных новобранцев, скорее всего, погибнут этой ночью. Но не было смысла говорить очевидные вещи. Их единственной обязанностью перед Украиной было убить столько русских, сколько это возможно, неважно, какой ценой. Потеря горсти грузовиков не сильно повредит 20-й гвардейской армии, но напомнит Поливанову и его головорезам, что они находятся глубоко на вражеской территории. И каждый солдат и каждый танк, развернутый для охраны тыла от новых нападений, будет означать на одного солдата и на один танк меньше на передовой. Любой партизан, который выживет в этой операции, станет ветераном — закаленным опасностью и готовым к более сложным и рискованным действиям.

ККРРРААКККК!

Кравченко резко обернулся на оглушительный неземной звук. Его глаза расширились от удивления. Т-72 по ту сторону парка российских грузовиков замер на месте, охваченный пламенем. Ближе к парку треск стреляющих очередями крупнокалиберных автоматических пушек заглушал далекий грохот российской артиллерии. БТР-80 застыли на месте. Огонь и дым вырывался из огромных дыр в тонкой стальной броне.

Больше минуты Кравченко лежал в полном ступоре, изумленно глядя на то, как все больше и больше единиц российской техники взрываются или разлетаются на куски. Противотанковые ракеты, гранаты и трассирующие зажигательные снаряды прочерчивали лагерь, сея смерить и разрушения. Его искалеченное лицо медленно исказила кривая улыбка. Кто-то сделал всю работу за них.

Его глаза начали светиться маниакальным восторгом, когда он увидел, как металлические корпуса бензовозов и брезентовые тенты грузовиков начали гореть. Поле озаряли взрывы, разбрасывая зазубренные металлические осколки во все стороны. Группы охваченных паникой российских солдат бросились в бегство и были скошены пулеметными очередями.

— Matir Bozha, — пробормотал Литвин, глядя на гибкую серо-черную человекоподобную фигуру, носившуюся среди быстро растущей массы горящих машин и изуродованных трупов. Она двигалась со сверхъестественной, убийственной механической точностью, стреляя из разных видов оружия во все стороны. — Это что за черт?

Кравченко жадно вгляделся в это существо.

— Это, Павло, — пробормотал он с чувством глубокого удовлетворения, — То, как должны выглядеть все наши атаки на русских. — Он усмехнулся. — А теперь нам нужно исчезнуть. Нашу работу сегодня кто-то сделал за нас. И сделал хорошо. — Встав на одно колено, он мягко свистнул.

Украинские партизаны быстро, по парам и тройкам собрали свое оружие и растворились среди деревьев, пройдя мимо неподвижно лежавших капитана Шофилда и сержанта Дэвиса, облаченных в камуфляж, не заметив никаких признаков присутствия разведчиков «Железного волка». Как не заметили и крошечных камер и микрофонов, снявших их лица и записавших разговоры.

Лучи раннего солнца отбрасывали длинные тени по местности, взбитой, взорванной и сожженной неумолимым артиллерийским обстрелом прошлой ночью. Воронки, покрытые едкими остатками взрывчатых веществ, ковром застилали плодородные поля. Длинные участки шоссе М07 превратились в месиво битого бетона и асфальта. Участки леса превратились в скопления пней и поваленных деревьев. Тут и там тлели пожары.

Генерал-лейтенант Михаил Поливанов осторожно выбрался из БМП-3, служившей ему командно-штабной машиной. Его телохранители с оружием наготове держались рядом, напряженно следя за разбитой местностью. Оба выглядели мрачно и нервно. В этом месиве было слишком много потенциальных укрытий для польских снайперов.

Не обращая на них внимания, Поливанов начал осторожно пробираться по заваленной мусором земле к группе офицеров и саперов, изучавших два сгоревших остова — танк «Леопард-2» и восьмиколесный бронетранспортер, который в Польше именовался «Росомаха». Два остова были соединены тяжелыми цепями. В стороне под покрытыми кровью кусками ткани лежало несколько искалеченных тел.

Командир саперов отдал честь, заметив его.

— Сэр!

Поливанов указал на две уничтоженных польских машины.

— И что вы мне можете сказать?

Инженер кивнул в сторону «Леопарда-2».

— Один из наших снарядов сбил гусеницу с танка. Польское отделение на бронетранспортере попыталось вытащить его. Судя по всему, они были застигнуты снаружи следующим залпом 122-мм ракет, накрывших это место.

Поливанов вздрогнул, представив себе это. Он отвернулся.

— Пустое, — пробормотал он сам себе.

Один из младших офицеров кивнул с умным видом.

— Эти поляки были храбрыми, но глупыми.

— Идиот! — Отрезал Поливанов, сильно хмурясь. — Я говорю не о противнике, Иосиф. Я говорю о нашем фейерверке вчера ночью.

— Сэр?

— Мы выпустили более десяти тысяч снарядов — целый боекомплект для каждого орудия и реактивной системы, — тяжело сказал российский генерал. — И ради чего? — Он махнул рукой, указывая на разбитую местность. — Чтобы перелопатить пустую украинскую землю?

— Но мы нанесли полякам потери, — настаивал молодой штабной офицер.

— Жалкие потери, — фыркнул Поливанов. — Десять тысяч снарядов, чтобы уничтожить три танка и четыре бронетранспортера? Чтобы убить и ранить менее пятидесяти солдат противника? — Он с отвращением покачал головой. — Мы обрушили этот вал на малочисленный заслон, Иосиф. Нас обманули. Мы оказались лихими дураками!

Он повернулся в ту сторону, откуда они пришли. Огромная туча черного дыма висела низко над горизонтом на востоке. — А пока мы размолачивали эти поля и леса, поляки отправили спецназ нам в тыл и разнесли наши части снабжения. Каждый галлон топлива, каждый грузовик со снарядами… Все к чертовой матери!

— У нас осталось достаточно топлива, чтобы продолжить наступление, сэр, — упрямо сказал младший офицер. — Наша артиллерия имеет малый запас снарядов, но танковые и мотострелковые бригады все еще имеют достаточно снарядов для боя.

— Конечно, мы могли бы начать преследование этих польских козлов, — прорычал Поливанов. — Но зачем? Чтобы попасть в еще одну засаду, на этот раз без поддержки артиллерией? Подставить спины под это странное секретное оружие противника, использованное против нас так эффективно? — Он покачал головой. — Нет, Иосиф! Тысячу раз нет!

Помощник выглядел пораженным.

— Но что же нам тогда делать?

Поливанов снова вздохнул.

— Ждать. — Он пожал плечами. — Мы будет ждать, пока Москва пришлет нам топливо и боеприпасы. После их получения мы сможем продолжать наступление. Но до тех пор мы глубоко окопаемся, и будем обороняться.

Выглядящий для любого стороннего наблюдателя как хорошо одетый европейский бизнесмен, бывший президент России Игорь Трузнев прогуливался перед пятизвездочным отелем «Арарат Парк Хаятт». Остановившись, он проверил последнее SMS-сообщение на своем смартфоне: КВ 401 77.

Улыбнувшись, Трузнев поднял глаза. Прямо к нему ехало желтое такси «Мерседес» с номером КВ 401 77. Он поднял руку.

Машина остановилась рядом с ним.

— Куда? — Спросил седой водитель.

— К министерству промышленности и торговли, — пробормотал он, залезая на заднее сидение. Сергей Тарзаров уже ждал его там. Они тронулись и влились в обычный московский ритм движения в середине дня.

— Водитель? — Спросил Трузнев.

— Полностью надежен, — категорично сказал Тарзаров. — Из старой породы.

Бывший президент понимающе кивнул. Водитель был экс-сотрудником КГБ, работавшим в московских таксопарках. КГБ использовал этих «таксистов» для слежки за подозрительными иностранцами и в качестве мобильных явочных точек для российских «кротов», работавших в западных посольствах во времена Холодной войны.