Липовый барон - Илья Николаевич Романов
— А сейчас?
— Маги.
— А им-то мы зачем?
— Несколько сотен лет назад выяснилось, что люди из других миров странные. Необычные идеи, чудные знания, непонятные взрывы. Но я думаю, не это главное. Ты, наверное, уже знаешь, что магия на твоих соплеменников действует хуже. Маги забеспокоились. Сначала за вас стали давать награды. Опыты, расспросы. А потом всех стали просто истреблять, когда узнали всё, что им было нужно.
— А ты почему меня не сдал, если знаешь, что я такой же?
— Как тебе сказать… Есть несколько причин. Сам считай, какая из них самая важная. Во-первых, ты мне симпатичен. Во-вторых, ты натолкнул меня на новые мысли. В-третьих, это хороший повод утереть нос зарвавшимся магам. В-четвертых, мне без разницы, в кого ты веришь. В смерть верят все, и ты не исключение. В-пятых, твоя смерть, что пришла к тебе в обряде, не наша смерть. Рарнор не любит женщин, это я тебе как его жрец говорю.
— Почему?
— А как может любить женщин тот, кто стремится к смерти. Они дарят жизнь, а смерть ее отнимает. Рарнор не мог прийти к тебе в облике женщины. Это пришёл не Рарнор, а кто-то другой. Не удивлюсь, если это его сестра или кто-то из его родственников, а может, кто-то, кто занимается тем же, что и мой бог. Как может смертный идти против осенённого богом, пусть даже это не его бог, а бог, во всём подобный его богу? Пришла бы к тебе Мерлена, это меня смутило бы, а к тебе пришла смерть. Кто я, чтобы влезать в игры богов, если мой бог молчит по поводу тебя?
— А почему мне помогаешь?
— Тебе все причины называть? — усмехнулся жрец.
— Достаточно основной.
— Смерть всегда смерть, в любых обличиях и мирах. Ты ею осенён. Разве этого недостаточно?
— Если ты так заботишься о смерти, то почему вы не вскрываете себе вены и лечите других людей? — сказал я, припомнив невнятные слухи, что собирал про жрецов бога смерти.
— Тебе этого сейчас не понять. Жизнь не может без смерти, и наоборот. Нужен баланс. И как можно взглянуть на бога, только если не через глаза умирающего? Незримая смерть, от которой вымирают целые страны, — разве это не показатель его силы?
— Я слышал, вы её лечите?
— Видишь огонь? Сейчас он маленький, а потом вырастает, и его надо останавливать. Если сумел зажечь, то сумей и погасить, иначе не ты властитель огня, а он твой повелитель. Думаешь, моему богу не надо временами останавливать лишние потери? Потому и лечим. Кто умеет лечить, тот умеет и травить, и наоборот. Не задумывайся. Это самое основное, что я могу сказать, не нарушая обетов. Всё на самом деле гораздо проще и сложнее при этом.
Я надолго прогрузился. Думалось разное, но основная мысль свербила мозг.
— Ты мне поможешь?
— Смотря в чём…
— Надо в одну лавочку съездить и имущество кое-какое выкупить. Лавочник что-то не захотел продавать мне ворованное и чуждое этому миру. Тогда я начал клясться богами. Имя Рарнора его слишком сильно испугало. Твоё присутствие, думаю, сделало бы его сговорчивее…
— Не поеду… — огорчил меня словами Халмор.
— Халмор…
— Не перебивай! Я тебе не отказываю в помощи! Мне просто лень ехать куда-то. Поедет мой ученик, — усмехнулся жрец. — Ему надо опыта набираться. Понимать, что о нас думают… Он будет моим представителем, — задумчиво изрек жрец. — И всё на этом!
Ну, раз всё, то всё. Разговоры закончились. Договорились на завтра с утра съездить в лавку в Перевалку. Так-то мне это не совсем в масть. У меня завтра служба, но с другой стороны, я не хотел упускать возможность узнать что-то о земляках.
Перебьются без меня полдня в карауле. Пришлю Гумуса, пускай он десятнику по ушам проедет, что я болею и буду чуть позже. Не думаю, что начальник окажется гнидой и меня не прикроет. Долг платежом красен…
* * *
С мальчиком на конях едем в лавку старьёвщика. Халмор навязал на мою голову бывшего посыльного, что принёс маляву от Антеро. Паренёк стал послушником и, в общем, об этом ни хрена не жалел. Давней мечтой его было пробраться в Холм, чтобы там парня подобрали добрые тётеньки и накормили.
Я не стал развеивать эту его глупость. Даже если он в Холм и пробрался бы, то сомневаюсь, что он там что-то хорошее узнает. В лучшем случае тюрьму изучил бы изнутри, в худшем — поселился у богатого дворянина дома и однажды попрощался бы со своей девственностью с заднего входа…
Надо отметить, что паренёк держался в седле, как я на корове без седла, и при этом смазанной вазелином. Ничего не поделаешь, статус послушника самого Рарнора — нельзя пешком идти!
Паренька звали Ч-жур, странное имечко, но не мне об этом судить. На груди у него была большая позеленевшая медная бляха — какой-то знак, что он служитель культа. Она, по ходу, нужна для малоизвестных, Халмор такой ерундой не пользуется, его и так все весомые люди знают.
Бляха, к моему удивлению, временами светилась каким-то гнилостным светом. Что за мир?! Куда ни плюнь, на мага попадёшь или на их поделки! Нет, чтобы по-честному: я тебе — кистенём по кумполу, а ты мне — копьём в бок. Магия и религия — неучтённые факторы в моей простой картине мира.
* * *
— Ну что, начнём разговор заново?! — начал я с порога борзеть.
Паренёк стоял в стороне и начищал медную бляху подолом новенькой серой мантии.
— Чего тебе надо?
— Тащи всё странное, что у тебя есть. Ну и нужен откровенный разговор, — чуть сдал обороты я.
— Не в своё дело лезешь!
— Так и ты не своим делом занялся! Или ты думаешь, это не так?
— Чего уж тут… Сначала маги… Потом ты…
— Маги?
— Приходили, смотрели, часть забрали…
Ну вот! Плакала моя двустволка!
— Тащи, что осталось.
