Охота - Владимир Геннадьевич Поселягин
Значит, какие-то осколки магии могли сохраниться. Но остались ли маги? Вот этого я не знаю. Мне нужен учитель. Даже если я найду учебники и книги по магии, без учителя осваивать всё это будет тяжело и долго, а я бы хотел сэкономить время.
Люди, попав в амбар, попадали, где могли: силы окончательно оставили их. За двое суток нас заставили пробежать больше пятидесяти километров, а учитывая, что среди нас были раненые и дети, это действительно много.
Ещё раз осмотрев амбар, я нашёл удобное место для разбега и, оттолкнувшись от стены, рванул, набирая скорость. Я хотел с разбегу, оттолкнувшись правой ногой от противоположной стены, подпрыгнуть, оттолкнуться левой ногой от неровности стены и ухватиться за балку, повиснув на ней, а потом, закинув ноги, сесть на неё. По балке я смог бы добраться до крыши и, если возможно, проделать в ней отверстие, чтобы покинуть амбар.
Однако случилась неприятность. Один из мужичков, явно умышленно, ударил меня рукой по ногам, так что я покатился кубарем. Сил и так было мало после двухсуточного забега, я понимал, что на вторую попытку уже не способен, поэтому действия этого неизвестного взбесили меня до крайности. К тому же, упав, я поцарапал руку о какую-то железку.
Я непроизвольно схватил её, и в руке у меня оказался длинный обломок гвоздя, сантиметров пятнадцать: с одной стороны – шляпка, а с другой – довольно острый край излома. Не раздумывая, я вскочил и бросился на своего обидчика, который, ухмыляясь, смотрел на меня, и ударил его гвоздём в горло. Одну мою руку он успел перехватить, а вот вторую нет, и гвоздь почти до шляпки вошёл ему в горло, пробивая гортань.
Выдернув гвоздь из его шеи, я дважды ударил остриём по его левой руке, пробивая мышцы, чтобы освободить свою руку, в которую он вцепился с такой силой, что точно останутся синяки. Выдернув руку, я отошёл от хрипящего и булькающего кровью мужичка и попытался соломой оттереть от крови ладони и орудие убийства.
Тут ворота открылись, и двое рабов в ошейниках занесли в амбар бадью с едой, два ведра с водой и деревянные черпаки. Больше никакой посуды не было, как и столовых приборов. Что за хамство?
Вход перегораживали трое из охраны, тоже из местных крестьян, не дружинники. Умирающего мужичка сразу увидели, и по приказу старшего из охраны два раба вынесли его наружу. Один из охранников стал осматривать рану, но перевязывать мужичка никто и не думал. Старший с вопросительно-угрожающими интонациями обратился к пленным в амбаре, и они, не все, но многие, указали на меня. Понятно, сдали. Так и думал, что не будут помогать.
Старший, подойдя ко мне, требовательно протянул руку. Что именно ему было нужно, я понял без слов. Пришлось отдать гвоздь. От крепкой оплеухи я улетел в угол, где сжался клубком. Ко мне тут же подскочили малышки, плача и закрывая меня своими телами, но старший подходить не стал. Он вышел из амбара, и створки ворот закрылись за ним. Уроды. Причём все. А малышек я теперь из принципа спасу и обеспечу им прекрасное будущее. Да вон к Олии отправлю.
Пока я приходил в себя, эти гады всё сожрали и воду выпили, нам ничего не оставили. Пришлось действовать немедленно, иначе скоро сил не останется от голода. Хорошо, что в дороге кормили нас добротно, хоть и без изысков.
В этот раз никто не помешал, и мне удалось с разбегу взлететь по стене и уцепиться за балку, а ведь она была в трёх метрах от земли. Я даже не споткнулся ни об кого, хотя уже стемнело, и не видно было ни зги. Повиснув на кончиках пальцев и чувствуя, что вот-вот грохнусь вниз, я подтянулся, резко перекинул руки, потом, раскачавшись, закинул на балку правую ногу и, подтянувшись, сел. От такой эквилибристики я был весь мокрый от пота, руки тряслись, но главное, справился.
Встав на балку и балансируя на ней, хватаясь за стропила, я направился к краю крыши, в дальний от ворот угол. Я уже приметил, что крыша в том месте протекает, а значит, там должна быть дыра. Угол амбара под этим участком крыши оставался незанятым: в нём было сыро, и все его избегали. Я был уверен, что люди, спавшие (и особенно не спавшие) внизу, слышат мою возню, и опасался, что они меня сдадут. Но пока было тихо.
Я добрался до обратного ската и, ухватившись за гнилую доску, попытался её отжать. Отверстия хватит, я малорослый, протиснусь. Производимый мной шум стал громче, шаги охранника, ходившего возле амбара, вдруг стихли, и я замер. И в этот момент какой-то гад, подбежав к воротам, начал колотить в них и что-то орать. Почувствовал себя бессмертным? Я ведь мстительный, одному уже горло проткнул за вмешательство.
Охранник ударил в колокол, подавая сигнал, и я, уже не таясь, поторопился окончательно отжать доску. Снаружи послышался шум, замелькали огни приближавшихся факелов и фонарей: в амбар спешила дежурная группа. Я дождался, когда они откроют ворота и амбар затопит свет фонарей, и быстро выбрался наружу, успев перед этим посмотреть, кто именно меня сдал.
– Я тебя запомнил, – пробормотал я и рванул не вниз, а наверх, так как часть местных уже оббегала амбар.
Вообще, действовали они довольно уверенно, видимо, нередко у них тут побеги бывают. Ничего, этот они запомнят надолго – те, кто выживет. Уж я постараюсь.
Доски на крыше были хлипкие, одна даже проломилась подо мной, их давно менять нужно, труха одна. Находившиеся в амбаре, конечно, слышали мои шаги и знали, где я нахожусь. На это я и рассчитывал. Той группе, которая оббегала амбар, приказано было вернуться – так я определил старшего. Хорошо, что дружинников тут не было, иначе я бы так не рисковал. Всего я насчитал семерых вооружённых местных плюс охранник.
Мой расчёт оправдался: те, кто были в амбаре, выскочили наружу и на миг потеряли меня, а я в это время рванул к правому от ворот скату, где находилась группа всего из двух человек с одним фонарём. Впрочем, с левой стороны тоже пара была. Может ли мальчик лет шести на вид положить двух здоровых крестьян, пусть даже не опытных воинов, но уж точно знающих, с какой стороны держаться за меч? Если в его теле опытный боец, то он уделает их, особенно если атака с его стороны будет неожиданной.
В два гигантских прыжка я оказался на краю крыши и прыгнул вниз. Пара, торопившаяся к углу амбара, среагировать не успела, и я упал на
