Дмитрий Янковский - Операция «Караван»
Вскоре колонна остановилась у довольно большого, заросшего кустами холма. Его окружала значительно пересеченная местность, так как тут уже начинались отроги вулкана, но все равно этот холм слишком ярко отличался от других возвышенностей совершенно правильной формой в виде чуть вытянутой вверх полусферы. Не было сомнений в его искусственном происхождении, так что я сразу понял, что именно под этим курганом находится укрепленный командный пункт.
Размер его, превышавший в диаметре триста метров, меня впечатлил, но так же было понятно, что глубоко под землей объем помещений может оказаться еще больше, да к тому же иметь несколько уровней. В общем, сооружение вполне можно было сравнить по масштабу с каким-нибудь, средних размеров, поселком на побережье. Только располагался он не под жарким солнцем, а во тьме подземелий. Впрочем, тьмы там, как раз быть и не должно. Раз запустили зенитную ракету, значит с энергией у них все в порядке.
Я думал, что мы оставим машины и пойдем дальше пешком, но провожатый меня удержал за руку, мол, сиди. И уже через минуту я понял, что остановка нужна была лишь затем, чтобы дождаться, когда откроются главные шлюзовые ворота. Когда я их увидел, до меня, наконец, дошел размах строителей бункера. Высота стальных створок составляла не менее шести метров, а их общая ширина — около десяти. Через них внутрь кургана без труда заехала вся колонна, включая довольно габаритный бронетранспортер.
Как только внедорожник Алекса, замыкавший колонну, миновал стальной порог, ворота начали закрываться. Я обратил внимание, что въезд представлял собой шлюз, причем довольно странный. Между двумя парами створок, разделенных расстоянием около десяти метров, в стороны расходились две штольни. Я догадался, что они предназначены для отвода ударной волны в том случае, если она вышибет внешние створки. Но каким же должен быть взрыв, способный на это? Разве что ядерным. И очень близким.
Когда ворота полностью закрылись за въехавшей колонной, стало ясно, что внутреннее пространство бункера освещено если и не шикарно, то уж точно в достаточной степени. Свет был холодным, его источали мощные светодиодные матрицы, двумя рядами вмонтированные по краям потолка. Огромное пространство штольни, по которой не спеша продвигалась колонна, с большим аппетитом пожирало свет, так что от стен мало что отражалось, создавая ощущение полутьмы, почти сумрака. Но в то же время, выйдя из машины, я бы смог прочесть не слишком мелкий текст.
В сравнении с нашей базой на побережье, штольня выглядела куда масштабнее. Она была и выше, и шире любого коридора у нас, и даже шире и выше ангара, где мы держали технику. Ее можно было сравнить разве что с затопляемой штольней, по которой выходил в океан «Коча», да и то лишь по ширине.
Наверное, именно из-за колоссальных размеров пространство этого бункера выглядело намного мрачнее — коридоры нашей базы были меньше, а, значит, и не столь требовательны к общей мощности освещения. Тут же сияние диодных матриц буквально тонуло и растворялось в пространстве. Это произвело на меня сильное впечатление.
Однако штольня, по которой без труда мог бы ходить поезд по двум колеям, да еще и для грузовиков бы место осталось, оказалась не самым большим из внутренних помещений бункера. Потому, что остановились мы в ангаре, который вдвое превосходил ее по высоте и минимум втрое по ширине.
— Приехали, — сообщил мой провожатый.
Я удивился, почему при двух остановках я не слышал никаких команд в эфире от начальника колонны. Пришлось спросить. Боец улыбнулся и нажал у меня на гарнитуре какую-то малозаметную кнопку.
— Извините. — Он виновато развел руками. — Забыл включить. Не подумал, что вы незнакомы с этой техникой.
Эфир тут же оживился, точнее я начал его слышать. По команде начальника колонны все машины быстро заняли свои места в ангаре. Мне неудобно было вклиниваться в почти непрерывный поток исходящих распоряжений, так что я не стал вызывать Алекса по общей связи, а предпочел поискать его внедорожник самостоятельно. Провожатый не отставал от меня, а когда я увидел машущую мне Ольгу, во включенной гарнитуре и вовсе отпала необходимость. Я снял ее и отдал провожатому.
— Нет, оставьте, — возразил он. — Я просто настрою ее на свободный канал, чтобы у вас была связь друг с другом. И чтобы при этом вы сами вы никому не мешали. Заодно и начальство, при необходимости, может вас вызвать.
Он произвел сначала манипуляции с моей гарнитурой, потом попросил у Алекса его наушники и тоже перестроил их на другой канал. А свою гарнитуру он передал Ольге, так что у нас образовался полный комплект.
Понятно было, что все наши переговоры с этой минуты будут контролироваться, но альтернативы все равно не было, так как ретрансляторы городского передающего центра, а, следовательно, и наши «горошины», работать тут уже не могли. И далеко, и грунт экранировал. Так что в любом случае придется играть по правилам, установленным хозяевами бункера. Мне это претило, особенно после истории с Альбиносом, которая, к тому же, еще не закончилась.
Вот только никто моего мнения на этот счет не спрашивал, да и свободы тут было однозначно меньше, чем на батиплане. Ладно. Я некоторое время мог это пережить. Ради пользы дела, естественно.
Когда я, Ольга, Алекс и наш провожатый добрались до стены ангара, стало ясно, что он оборудован целой системой лифтов, как пассажирских, так и грузовых.
Причем вся эта машинерия выглядела намного более современной, чем на нашей базе, брошенной военными на побережье. Похоже, эти сооружения принадлежали к разным историческим периодам, причем бункер, безусловно, был куда современнее. Скорее всего, он был построен не до войны, а после ее начала, когда биотехи уже были созданы, но еще не вышли из-под контроля. За это говорил и тип носителей информации на подводной базе, и наличие там биотехнологических скафандров.
Я был уверен, что на лифте мы поднимемся вверх, но произошло обратное, кабина начала опускаться. С каждой проходящей секундой у меня все больше отвисала челюсть от удивления, потому что такой глубины сооружения я точно не ожидал. Когда кабина, наконец, остановилась, я подозревал, что мы опустились минимум метров на сто. А это означало, что нижние уровни могли уцелеть даже при прямом попадании термоядерного фугаса в вершину кургана.
Но и это было не все. Дальше нам пришлось ехать на комфортабельной, оборудованной под пассажирскую, рельсовой вагонетке. Она, судя по звуку, приводилась в движение электричеством, а рассчитана была на перевозку около полусотни пассажиров за раз. И скорость развивала приличную. Под землей ориентироваться было почти невозможно, я не знал, под каким углом изгибалась штольня, по которой мы проехали от ворот к ангару и под каким точно углом теперь вели от него рельсы, но подозревал, что мы движемся в сторону вулкана.
И это было весьма логичным с фортификационной точки зрения, ведь если подземное помещение защищено всей грандиозной массой горы, ему не страшны и несколько термоядерных попаданий. Пока не сравняешь гору, а потом не заглубишься еще на сто метров ниже ее подножия, до начальника местного гарнизона не доберешься. Я даже посочувствовал бедняге Байрону. Очень уж неравными были его силы против того, что я видел вокруг себя. И все же он вступил в противостояние с Крысоловом. Или припекло сильно, или, что скорее всего, он попросту совершил какое-то преступление и сбежал отсюда во избежание кары.
Но куда больше меня сейчас интересовала не психология Байрона, а психология самого начальника гарнизона. Это же надо быть таким параноиком, чтобы обустроить себе жилище в столь укрепленном месте. Ну не могло у него быть столь могущественных врагов, от которых все это могло бы реально понадобиться. Да на всей Земле, скорее всего, такого врага уже и не было.
Хотя, конечно, Крысолов вообще мог ничего не знать о происходящем на Земле. Даже люди с побережья Суматры имели весьма туманное представление о жизни в Метрополии, а уж тутошние островитяне — тем более. Радиоперехват не мог дать никакой полезной информации, разве что позволил бы услышать переговоры экипажей баллистических лайнеров. Но из них можно лишь понять, что существуют сами баллистические лайнеры. Не более того. Так что начальник гарнизона мог вообще не знать ничего ни об окончании войны, ни об эпидемии, выкосившей изрядную часть человечества.
Вот о чем он точно знал, так это о существовании биотехов. И, предприняв, наверняка, попытки добраться до побережья, мог составить представление о масштабе этой угрозы. А вот обо всем остальном — вряд ли. Так что, наверняка, придется потратить не мало времени, рассказывая Крысолову последние новости. А поинтересуется он точно, ведь мы тут первые гости после эвакуации, у меня никаких сомнений в этом не было.
