Сочинитель - Андрей Русланович Буторин
– Пока еще не приспичило, – отмахнулся бывший полковник и посмотрел на осицу: – А ты чего молчишь?
– Я бы послушала, но позже, сейчас поважнее дела есть.
– Так и я о том же. И спрашиваю не о стихах, а о том, тебе-то какой «туннель» сподручнее кажется?
– Мне больше нравится свой. И как раз потому, что он выходит в класс, а не в туалет. Ведь нас теперь трое, а с той стороны почти сразу «светильник». «Тушилка» у меня только одна, так что в тесной туалетной кабинке кто-нибудь из вас непременно в оказию вляпается. Ну а в классе насчет этого будет куда безопаснее. Вот только сейчас все равно придется идти мимо причальной трубы, поэтому если трубники там…
– Давайте решать проблемы по мере их поступления, – остановил ее Силадан. – В любом случае надо соблюдать осторожность. Тем более что и аномалии ведь, или, как ты их называешь, оказии, там наверняка тоже могут встретиться.
– Ясен пень, могут, – сказал Васюта. – И не только они. Там еще и «черные металлурги»[19] могут встретиться.
– Значит, так… – огляделась осица. – Длинных прутьев нам здесь не нарезать, так что будем бросать камешки. Я пойду первой, поскольку лучше Васюты местность знаю, он пускай замыкает, держа «Никель» на изготовку и назад оглядываясь. Ты, Силадан, автомат тоже на грудь перекинь, но, пока идем, кидай направо-налево камни, как и по дороге сюда.
– А водомет нам теперь не нужен, так что можешь его выбросить, – сказал сочинитель.
– Оружием разбрасываться не привыкла, – нахмурилась осица, – пусть даже таким. Тем более его ведь вам Околот одолжил, вот ему и вернем. А там уж пусть сам думает, что с ним делать. К тому же у меня теперь рюкзак легкий, я и из второй канистры воду вылью, так что водомет мне спину не переломит.
* * *
В таком порядке и пошли: бросающая перед собой камни Олюшка с переброшенной на грудь «Печенгой» и висящим за спиной водометом; за ней – Силадан с «Никелем» на груди, кидающий камешки по сторонам; в конце процессии Васюта, сжимающий рукоять автомата и вертящий туда-сюда головой. Шли молча, стараясь ступать как можно более бесшумно, чтобы не привлечь внимания трубников и уж тем более пресловутых «черных металлургов».
По счастью, до причальной трубы добрались без происшествий, но возле нее все же увидели трубника. С «Печенгой» в руках он расхаживал туда-сюда возле клети подъемника, внимательно глядя по сторонам.
Спрятавшись за стеной какого-то полуразрушенного здания, сталкеры вполголоса стали совещаться. Первым делом спросили у Олюшки, где именно находится вход в «туннель».
– Саженях в сорока от трубы, – сказала осица. – Там кирпичная пристройка к стене цеха, вот в ней и есть как раз. И по-другому, чтобы трубник нас не увидел, туда пройти не получится. Даже если вокруг обойдем, дверь в пристройку все равно с этой стороны.
– И в гараж втихаря не пробраться, – вздохнул сочинитель. – Тот вообще рядом с трубой.
– Давайте, может, я подойду к этому трубнику, отвлеку его, – приподняв кепку, почесал лысину Силадан. – Скажу, что заблудился, спрошу, как пройти…
– …в библиотеку?.. – хмыкнул Васюта.
– Не до шуток сейчас. Я спрошу, как пройти к выходу с фабрики. Меня, в смысле Околота, здесь же, как вы говорили, почти все знают, так что подозрений я не вызову.
– Не годится, – помотала головой Олюшка. – Как раз потому, что хорошо знают Околота. Спросит тебя о чем-нибудь, думая, что ты – это он, а ты что-нибудь несуразное ляпнешь, вот сразу твоя легенда и рассыплется. И будешь потом объяснять, почему у тебя с Околотом одно лицо, а это всем нашим планам крышка. После этого останется только одно… Сам знаешь что. А ты сможешь?..
– Ты предлагаешь мне его убить? – насупился старый полковник. – Ну, знаешь ли…
– Это ты предлагаешь, а не я. Потому что иного выхода после твоего предложения не будет.
– Предложи тогда сама.
– И предложу. К трубнику пойду я. Тем более я его вроде бы знаю. То ли Шнур, то ли Шуруп – что-то на «ш» точно. В общем, я его видела раньше, так что и он меня видел.
– Да уж тебя-то в Мончетундровске все должны знать, – уважительно заметил Васюта. – «ОСА» – серьезная группировка. Вот только…
– Никаких «толек»! – отрезала осица и повторила: – К трубнику пойду я. Как раз еще и потому, что «ОСА» серьезная группировка, ты правильно сказал. Вряд ли этот Шурик захочет со мной ссориться. А если что спросит – я найду, что ответить. На рожон лезть не стану, можете не волноваться. Покалякаем о том о сем, да и все. Заодно, может, и полезные новости узнаю. А вы, пока мы трепаться будем, по-тихому и по-быстрому к «туннелю» проберетесь, я потом туда же приду.
Васюта вдруг нервно хохотнул.
– Что смешного я сказала? – строго посмотрела на него подруга.
– Да я опять стишок свой вспомнил… – потупился сочинитель. И, не спрашивая на сей раз ничьего согласия, прочитал:
Мама вернулась домой поздно ночью, Папа об этом расстроился очень. Также расстроился мамин начальник, Папин кулак поймав носом случайно.
– А у меня начальников нет, – сказала Олюшка, перебросив за спину «Печенгу», – и папы тоже. Так что я пошла.
– Погоди… – схватил ее за рукав Васюта. – Давно хотел тебя спросить… Вот когда мы с тобой впервые встретились, у тебя «Никель» был. Да и когда ты в наш вездеход забралась, тоже была с «Никелем». А потом вдруг на «Печенгу» перешла, да так с ней и не расстаешься. Почему?
– Хочешь сказать, что я легкомысленная и быстро свои предпочтения меняю? – нахмурилась осица.
– Да… ясен пень, нет!.. – чуть было не выкрикнул сочинитель, но быстро опомнился, выдал это громким шепотом. – Просто мне и правда интересно, я-то в оружии не силен, мне лишь бы стреляло, и желательно вперед, а не в меня.
– Ну а мне чтобы не только стреляло, но и было сподручным. Да, раньше я любила «Никель» – он короче и легче «Печенги», с ним удобнее по городским развалинам и подвалам лазить. Анюта вон вообще «Умбу»[20] предпочитает. А «Печенгу» я полюбила после того как Подуха – земля ему пухом! – меня ее прикладом по репе приложил. Вот я ее и зауважала: даже если патроны кончатся, можно и не стреляя противника вырубить. К тому же мы в последнее время по развалинам и не ползали. Ну а придется в подвалах сражаться – я
