Пустоши Альтерры. Книга 2 - Александр Казанцев
Жилин покачал головой.
— Если бы мы замедлились, если бы пытались остановиться и отбиваться… Нас бы просто разорвали.
Он сделал паузу, затем продолжил:
— И если бы не Стражи Вулканиса, нас тоже здесь не было бы. Они вышли навстречу и отбили тех, кто преследовал нас.
Жилин перевёл взгляд на старших перевозчиков.
— Да, машины были на грани. Да, это был второй форсаж. Но это не было безумием. Это было выживанием.
Рудольф Марцин внимательно слушал Жилина. Теперь в его взгляде не было насмешки — он анализировал каждое слово, сверяя детали с уже известными фактами. Когда Жилин закончил, следователь выдержал короткую паузу, а затем, чуть склонив голову, задал вопрос, который висел в воздухе:
— А почему вы шли сутки без сна?
Его голос прозвучал спокойно, без обвинения, но достаточно громко, чтобы все в зале услышали. Жилин не отвёл взгляда. Он знал, что этот вопрос прозвучит, и ответил без колебаний:
— Форпост Триал не смог нас принять.
Гул прошёл по залу, кто-то удивлённо поднял брови, кто-то скрестил руки.
— Ворота были сломаны. Форпост оказался закрыт. Нам просто не было куда деться.
Марцин сдвинул брови, словно припоминая что-то, затем коротко кивнул.
— Верно. На момент вашего прибытия ворота действительно не работали.
Но затем следователь сделал шаг вперёд, сцепив руки за спиной, и его голос стал холоднее:
— Но вы забыли сказать одну важную деталь.
Он посмотрел прямо на Жилина.
— Их починили через час после заката.
Некоторые из перевозчиков нахмурились.
— Час, Жилин. Час. Вам нужно было просто подождать.
Он развёл руками, как будто удивляясь, насколько всё было просто.
— Вместо этого вы приняли решение идти дальше. Вместо того, чтобы остановиться, дождаться, отдохнуть и двигаться дальше с полноценным экипажем — вы погнали караван в ночь, нарушая график.
Марцин покачал головой, его голос снова стал пропитанным уверенностью.
— Не надо говорить, что у вас не было выбора. Вы сами сделали его.
Он повернулся к старшим перевозчикам.
— Мы видим чёткую картину: караван двигался на износе не из-за обстоятельств, а из-за решений командира.
Он снова посмотрел на Жилина, на этот раз с лёгкой победной ухмылкой.
— И вот теперь, Вячеслав, скажите нам: стоило ли оно того?
Жилин не ответил. Он смотрел в одну точку перед собой, не выражая ни согласия, ни эмоций. Историю легко разбирать, сидя в тепле, под крышей, когда знаешь, как всё закончилось. В ретроспективе всё кажется простым: подожди час — и всё будет хорошо. Но тогда, в тот момент, решали минуты.
Ночные хищники выли совсем рядом, форпост был закрыт, люди были на грани. Никто не знал, починят ли ворота через час или через сутки.
И стоило ли тогда рисковать, оставаясь снаружи, когда единственный выход — двигаться дальше? Но это невозможно объяснить тем, кто находится в безопасности. Тем, кто не слышал этот вой, кто не чувствовал, как напряжение сжимает грудь железными клещами. Жилин знал, какие бы слова он ни сказал — они не передадут той ночи.
Рудольф Марцин ждал несколько секунд. Потом усмехнулся, покачал головой и выпрямился.
— Ну что ж. Видимо, ответа мы не услышим.
Он развернулся к Старшим перевозчикам и громко, чётко произнёс:
— Я думаю, нам пора вынести вердикт.
В зале снова воцарилась гробовая тишина. Жилин ожидал, что решение будет быстрым и формальным. Протокол. Чёткие выводы. Наказание по уставу.
Ведь так работала Гильдия, верно?
Он видел перед собой людей, которые, как ему казалось, уже вынесли свой вердикт ещё до того, как он вошёл в этот зал. Бюрократы, привыкшие работать с отчётами, цифрами и формальными нарушениями. Их дело — следить за порядком, а не вникать в обстоятельства.
Но теперь, когда он вгляделся в облик Старших Перевозчиков, понял, что всё не так просто.
Центральное место за столом занимал мужчина с тростью. На вид ему было далеко за шестьдесят, но в глубине глаз не было ни усталости, ни рассеянности, ни пустого высокомерия. Его левая нога заканчивалась массивным механическим протезом — старым, ухоженным, с заводскими клеймами Краегора. Это был Ментрор.
Жилин узнал его только по протезу, это была легенда. Неофициально. Его имя не печатали в документах, о его рейдах не писали отчёты. Но в караванах его знали. Тридцать лет в пустошах на посту командира. Тридцать лет решений, от которых зависели жизни экипажей. Он был там, где теряли людей, где приходилось бросать технику, где каждое принятое решение было либо спасением, либо смертным приговором.
Жилин почувствовал его взгляд. В нём не было злобы, но что-то намного хуже. Понимание.
Рядом сидел человек в потёртом, но чистом кителе с позывным Сапфир. У него не было орденов или статусных знаков, но его знали все, кто умел читать. Мужчина уже не водил караваны. Теперь он создавал правила, по которым они ходили.
Все стандарты Гильдии, построение машин, правила применения форсажа, многочисленные инструкции и регламенты выходили из-под его руки. Тысячи спасённых жизней. Жилин задумался, сколько рейдов этот человек прошёл сам, тестируя свои теории.
Справа сидел молчаливый, холодный бюрократ с позывным Фрактал, но чаще его звали Фрак. Высокий, седой, с прямой осанкой, он изучал Жилина, словно не человека, а уравнение. Это тот, кто знает каждую монету, каждую потерянную фуру, каждую затраченную каплю пироцелия. Он не умел вести бой. Не умел командовать караванами. Но умел планировать логистику так, чтобы Альтерра продолжала жить.
Жилин посмотрел на остальных членов Совета. Теперь он видел, что тут не было случайных людей. Матёрые бойцы. Выдающиеся командиры. Одарённые стратеги. Не те, кто лишь следит за уставами. Те, кто знал цену решениям.
Только одно было не ясно — зачем им Вячеслав? Одна фура и два форсажа, ну бывает, нет смысла созывать совет в таком составе.
Старший с тростью медленно выдохнул, постучал пальцами по столу и кивнул.
— Совет уходит на совещание.
Они встали, переглянулись между собой и направились в отдельную комнату. Дверь закрылась. Жилин стоял неподвижно. Он думал, что готов к этому, знает, как всё устроено. Но только сейчас, когда напряжение чуть спало, он начал по-настоящему понимать, кого видел за столом.
Ему казалось, он просто доказывает свою правоту бюрократам, людям, которые судят по отчётам, а не по реальности. Но теперь он понял, насколько ошибался.
Ментрор. Легенда. Вячеслав мог говорить всё, что угодно, но этот человек уже делал то же самое десятки раз. Он
