Газлайтер. Том 23 - Григорий Володин
К тому же, эти рычащие олухи даже не удосужились запереть клетку, когда швыряли ко мне Карла. Браво, просто восхитительная работа. Я, конечно, мог бы выйти сразу, но зачем? Лучше пока притворюсь, что ничего не заметил.
И вот, наконец, место назначения. Перед нами возвышается что-то, что можно было бы назвать башней, если бы обычные башни строили из костей. Прямо таки колоссальный остов чего-то некогда живого. Разумеется, настоящих костей столько не взять — это Расширение сознания Демона. Здесь Астрал и материальный мир переплелись, словно нити одной паутины, превращая место в нечто иное. Неудивительно, что Мираж годами выжимал из Буяника людскую боль — он создавал себе идеальную питательную среду.
Повсюду копошатся недодемоны — их тут не меньше сотни, а может, и больше. Лезут отовсюду, шевелят мохнатыми лапами, переругиваются на своих утробных диалектах, рычат. Приятное местечко.
Телега катится прямо сквозь толпу, и вскоре мы подъезжаем к подножию этой великолепной архитектурной ошибки. Внезапно, с тяжёлым гулом открывается дверь, ведущая вниз. В подвал. Конечно, куда ж ещё.
Недодемоны открывают незапертую дверь клетки и вытаскивают меня наружу. Я не сопротивляюсь, спокойно лежу. Ну да ладно. Хоть раз меня несут, а не я сам иду. Комфорт.
В коридоре меня встречает ещё один заражённый. Не такой мутировавший, как остальные эти ваши недодемоны, но всё же с «улучшениями». Частично мохнатый, частично рогатый. Я бы сказал, что он больше похож на деревенских — Катю и прочих. Видимо, ещё один предатель, который в своё время решил, что служить Демону лучше, чем быть мёртвым. Назовём его Карл-2.
Карл-2 довольно лыбится, обнажая зубы, на которых так и хочется провести наждачкой.
— Принесли новенького! — радостно скалится он, заглядывая мне за плечо, будто там у меня спрятан подарок. — А где Карл?
Недодемоны рычат что-то нечленораздельное, будто у них в глотках застряли комки шерсти, и дружно делают недоуменные морды, мол, кто такой, не знаем такого. Их интеллектуальный потенциал явно не предусматривает объяснений более сложных, чем «указать лапой». Только лапы у них, к сожалению, сейчас заняты мной.
Карл-2 хмурится, переводит взгляд на меня.
— Он спит в клетке, — поясняю я, закидывая руки за голову.
Карл-2 моргает, словно осмысляя услышанное, а потом вдруг резко рычит:
— В клетке⁈ Как это — спит⁈ — его голос скачет от недоумения к подозрению. — Стойте здесь!
Он с бешеной прытью разворачивается и быстрым шагом уходит проверять.
Через пару минут возвращается — уже не такой бодрый, но с лицом, полным ярости.
— Ах ты, говнюк! — выплевывает он, скрипя зубами так, что аж уши закладывает. — Ты его грохнул! Изувер грёбаный!
Я лениво пожимаю плечами. Смешно слышать такие обвинения от своих будущих пыточников.
— Вообще-то это сделали ваши же недодемоны, — хмыкаю. — Они ему рога оторвали и в клетку швырнули. А я, между прочим, даже ходить не могу. Последняя стадия, как-никак.
Карл-2 злобно дёргает щекой. Затем отворачивается и резко бросает:
— Кидайте его в темницу!
Ну вот, началось.
Недодемоны вскидывают меня выше, не слишком заботясь об удобстве, и несут куда-то вниз. Тут сплошные каменные стены, воздух тяжёлый, сырой, как в погребе, куда пару сотен лет забыли заходить. Если весь верхний этаж напоминал бардак с лёгкими элементами логова, то здесь уже честная «мрачная безысходность» во всей красе. Клетки. Повсюду клетки.
Почти все пустые. Почти.
В одной валяются два тела. Ну, не совсем тела — ещё дышат.
Старик и старуха, высушенные, как вяленая рыба, кожа в трещинах, глаза мутные. Они даже не поднимают рогатых мохнатых голов, просто лежат на каких-то грязных тряпках, едва двигаясь. Судя по всему, боль для них уже не ощущение, а состояние души, с которым они смирились.
А я? А что я? Меня, словно мешок с картошкой, швыряют рядом. Карл-2 со скрипом захлопывают клетку.
Ну и ладно. Я устраиваюсь на единственной свободной лежанке, вытягиваюсь, закидываю руки за голову. Карл-2, ухмыляясь за прутьями клетки, поворачивает голову и с мерзкой ухмылкой цедит:
— Скоро тебя отдадут на корм хозяину. За Карла пойдёшь первым, урод!
— Ох, хорошо бы! Скорее уже прекратить мучаться, — притворно охаю. — Слушайте, а перед этим меня хоть покормят? Ну, чтоб, так сказать, на убой шел в лучшем виде? Вряд ли Демону понравится жевать голодного и похудевшего.
— Никакой тебе жратвы! — рычит Карл-2, злобно скалясь. — Никакой, ха-ха!
Когда его шаги наконец затихают за дверью, я вздыхаю и, устраиваясь поудобнее, переключаюсь в режим медитации. Стоит провести время с пользой.
Но, как назло, со стороны стариков начинают раздаваться громкие, тягучие стоны. Не просто тихие жалобы на судьбу, а полноценные завывания уровня «дайте мне нож, я сам себя прикончу».
Я закатываю глаза.
Ладно. Я, конечно, терпеливый, но не настолько. Угомонить их быстрее, чем пытаться сосредоточиться в этом оркестре.
Подхожу к старику. Он уже и не похож на человека — мех, рога, кожа серая, как у мертвеца. Да и взгляд стеклянный, будто ему уже ничего не надо, кроме смерти.
Ну, сейчас проверим.
Я вгрызаюсь в его сознание и аккуратно начинаю выковыривать демонскую дрянь. Не полностью, нет — если вычистить её до конца, он тут же замёрзнет без меховой шкуры в этой сырой темнице. Но вот боли можно избавиться.
Ментальный щуп скользит, ловит, тянет… Готово.
Старик дёргается, глубоко вздыхает, но не реагирует. Ладно. Подхожу к старухе, повторяю процесс. Она тут же замирает, перестаёт издавать звуки и, кажется, засыпает.
Ну вот и тишина.
Но не тут-то было.
Старик вдруг снова начинает стонать.
Я раздражённо хмурюсь.
— Да я же тебя только что вылечил, дед! Зачем ты воешь? У тебя же уже не болит ничего!
Старик резко открывает глаза, хлопает себя по груди, будто проверяя, и выдавливает ошарашенное:
— И правда, не болит… И правда!
О, так вот оно что. Просто привычка. По инерции продолжил жаловаться.
Старик смотрит на свои руки так, будто видит их впервые. Несколько раз сжимает и разжимает пальцы, словно не верит, что боль исчезла.
— Вот это фокус… — бормочет он, потрясённо хлопая себя по груди.
Старуха тоже оживает, садится на своей лежанке и исподлобья разглядывает меня.
— Кто ты, юноша?
Я ухмыляюсь:
— Телепат.
Старик и старуха переглядываются в шоке. Я же снова устраиваюсь поудобнее и сосредотачиваюсь. Нужно разобраться с тем, что
