Дитя прибоя - Эльхан Аскеров
Понимая, что накануне перестарался, Ленар отставил чашку с бульоном и бросился поднимать парня. Но крепкое, широкоплечее тело юноши оказалось неподъёмной ношей для старого мага. В итоге, они оба оказались на полу, выражая своё возмущение каждый по-своему. Маг ругался похлеще пьяного извозчика, а найдёныш, что-то хрипло урчал, тяжело ворочаясь с боку на бок. Убедившись, что поднимать парня, занятие безнадёжное и неблагодарное, маг с руганью отполз к топчану и, встав на ноги, решительно скомандовал:
— Лежи, как лежишь. Сейчас я дам тебе бульона, и станет легче. Потом, ты умоешься, и мы серьёзно поговорим.
— У-у, — промычал парень, отрицательно помотав головой.
— Что, нет? Почему?- удивился маг.
— Я бубу са…ть, — послышалось в ответ.
— Чего?- не понял Ленар.
— Са…ть.
— Куда?- не веря собственным ушам, тупо спросил маг.
— Не уда, а как. Са…ть, — помотав головой, попытался пояснить парень.
— В смысле, спать?- догадался Ленар.
— Угу, — тяжело кивнув головой, согласился парень и, рухнув на бок, тихо засопел.
— М-да. Похоже, я вчера перестарался, — вздохнул маг, задумчиво разглядывая лежащее перед ним тело.
Оставив парня отсыпаться, Ленар вернулся к текущим делам. Прежде всего, нужно было привести документы для юноши в надлежащее состояние. Подорожная и грамота о свободном гражданстве выдавались один раз и на всегда. Особенно, грамота о гражданстве. Если подорожную можно было выправить на одну поездку, то грамота являлась единственным документом гражданина империи, подтверждающим его происхождение, и право на вольную жизнь.
После рождения ребёнка, родители предъявляли дитя дежурному магу в городской ратуше, и тот, убедившись, что дитя жизнеспособно, выписывал документ. Ставя свою печать, маг подмешивал в воск каплю, крови ребёнка, и накладывал особое заклятье. В случае необходимости, человеку достаточно было поднести руку к печати, чтобы она засветилась ровным, голубоватым свечением. Это свечение и доказывало, что предъявивший грамоту, является тем, кто в документе указан. В случае, если документ был украден или утрачен, печать переставала действовать. Никто сторонний не может активировать свечение.
Но Ленар, будучи магом с многолетним стажем, отлично знал, что надо делать. Разогрев на пламени свечи лезвие узкого перочинного ножа, маг осторожно счистил старую печать, добиваясь, того чтобы на грамоте не осталось ни капли старого воска. Достав с полки маленькую серебряную чашу, маг растопил в ней немного чёрного воска, применяемого для проведения магических обрядов, и тяжело поднявшись, прошёл в комнату найдёныша. Порезав ему ладонь, Ленар сцедил немного крови в ту же чашу, он вернулся в кабинет, и принялся растапливать воск на пламени свечи, старательно размешивая его с кровью.
Получив однородную массу, маг налил смесь на то место, где раньше была печать и, произнося нужное заклятие, приложил свой именной перстень. Воск полыхнул яркой синей вспышкой, и Ленар удивлённо покачал головой. Кровь этого юноши была так сильна, что даже слабенькое заклятие определения срабатывало, словно боевое заклинание. Дождавшись, когда печать застынет, маг поднёс документ к руке спавшего найдёныша, и охнул от удивления. Печать ярко засветилась, но свет её отливал серебристым оттенком.
— Ладно, будем надеяться, стража на дорогах особо присматриваться не будет, — подумав, вслух проворчал Ленар.
Мысль эта прозвучала не просто так. Основная масса солдат дорожной стражи едва умела складывать буквы, не говоря уже о понимании нюансов свечения магических печатей. К тому же, необычное свечение самой печати, давно уже стало притчей для понимающих. Считалось, что необычные оттенки появлялись от крови тех, в чьих жилах текла кровь благородных. Бастардов в империи хватало, так что, на появление ещё одного, никто особого внимания не обратит.
— Прости меня, Марлина, — вздохнул маг, прося прощения у давно уже почившей кузины. — Тебе всё равно, а мальчику это может спасти жизнь.
Быстро счистив печать с подорожной грамоты, Ленар повторил процедуру и, убедившись, что новая печать прекрасно работает, весело усмехнулся, показав непонятно кому неприличный жест. Снобы в академии считали, что подделать магическую печать, не зная правильного заклятия, невозможно, но Ленар, разобрался в её плетении еще, будучи учеником. Случайно вырвавшись из узаконенного рабства, он хотел свободы и для своих близких. Юный идеалист. Тогда, он ещё не понимал, что его пожилые родители просто не смогут жить в городе. Ведь они не знали ничего, кроме тяжёлого крестьянского труда.
С довольным видом глядя на отлично сделанную работу, маг чувствовал себя почти счастливым. Будучи далеко не самым сильным магом, он давно уже научился брать мастерством, тщательно прорабатывая и изучая каждое заклинание. Именно благодаря мастерству и филигранности работы ему удалось достичь карьерного роста. И то, что он нарушил, целую кучу всяческих указов и эдиктов, Ленара не волновало. Это был его личный, давно уже зревший бунт против сложившейся системы.
* **
Проснулся Лёха с таким чувством, словно восставал из мёртвых. Голова чугунная, во рту стая котов отметилась, а вся требуха вибрирует, словно он десяток пружин проглотил. Про конечности, даже упоминать не стоит. Как любили шутить в детском доме, пойдёшь пописать, и два раза кончишь. С трудом оторвав голову от какой-то твёрдой поверхности, парень обвёл комнату мутным взглядом и, икнув, хрипло прокаркал:
— Где я нахрен оказался?
Очевидно услышав его слова, из соседней комнаты вышел пожилой мужчина в длиннополой хламиде, и с грустной улыбкой посмотрев на парня, спросил:
— Как себя чувствуете, молодой человек.
— Лучше б я умер, — прохрипел Лёха, делая очередную слабую попытку подняться.
— Ну, не всё так плохо, — рассмеялся старик, протягивая ему чашку с чем-то аппетитно пахнущим.
— Что это?- спросил Лёха, принюхиваясь к содержимому чашки.
— Куриный бульон. Пейте. Вам станет легче, — настойчиво велел старик.
— Лучше бы огуречного рассолу, — вздохнул Лёха, прикладываясь к чашке.
— Всему своё время, — усмехнулся старик. — Будет и рассол, и немного вина.
— Не, вина не надо. Это уже алкоголизм получится, а не лечение, — возразил парень, осторожно помотав гудящей от боли головой.
— Юноша, научитесь слушать старших, — наставительно ответил старик. — Было время, когда и я был молод и не избегал излишеств. Так что, не возражайте, и делайте то, что вам говорят.
— Умру, буду вам по ночам являться, чтобы совесть замучила,
