Дитя прибоя - Эльхан Аскеров

Дитя прибоя

Глава 1

Лёха старательно загребал всеми конечностями, чувствуя, как силы стремительно покидают его. Дыхание давно уже сбилось, а в голове пульсировала только одна мысль. Добраться. Доплыть, до мелькающей впереди полоски прибоя. Морская вода разъела кожу на губах, покрыв их коркой соли, в глазах двоилось от усталости, а сил почти не осталось. Но сдаваться, Лёха не привык. Всю свою жизнь он только и делал, что дрался за выживание. Выживал. Выживал любой ценой, не щадя врагов и недоброжелателей. К счастью, или к несчастью, друзей у него не было.

Жил Лёха опираясь на несколько простых принципов. Один из них звучал так. Господи, избавь от друзей, а с врагами я справлюсь. Именно поэтому, парень всегда старался держать всех знакомых на расстоянии. Психолухи называли это недостатком доверия, и сложностью общения, но сам Лёха отлично знал, как бывает больно, когда тебя предают твои близкие. Так что, на все записи в своих документах он плевал с высокой колокольни и жил так, как сам считал правильным.

Фразу эту он прочёл в книге, и после не долгого размышления, взял себе на вооружение. Читать Лёха любил. Очень. Избегая общения со сверстниками, он с головой погрузился в книги. Живая фантазия мальчишки помогала ему погрузиться в мир собственных мечтаний, и переживать с героями очередного приключенческого романа все проблемы и трудности. В библиотеке интерната его знали, и разрешали брать любые книги. Знали, что за книгу, этот мальчишка способен и голову проломить тому, кто попытается её у него отобрать.

В интернат Лёха попал в двенадцать лет. Родители погибли, а родственники отказались брать мальчишку в силу своих личных обстоятельств. Это было первое серьёзное предательство в его жизни. Потом, таких предательств было ещё много, но то, первое, навсегда врезалось в память. Первые несколько месяцев парня не трогали. Присматривались к новичку, а потом, попытались прогнуть под местные нравы. После отбоя, старшие воспитанники подняли его с койки, и повели в умывальник. Там, уже собрались те, кто считал себя центровыми в интернате.

Пятеро парней выпускного класса. Разглядывая новичка, они переглядывались и презрительно посмеивались. Мамочкин сынок. Такого пни, и сходу побежит воспитателям жаловаться. Поэтому, ограничившись парой подзатыльников, главари потребовали от Лёхи денег. Пожав плечами, мальчишка ответил просто и доступно. Нету. А и было бы, так не отдал. И вот тут, началось то, что потом Лёха вспоминал как свой самый страшный кошмар.

Все пятеро бросились его бить. Сильный удар в лицо сбил мальчишку с ног, а потом, со всех сторон посыпались удары ногами. Понимая, что победить всех не может, Лёха вцепился как клещ в ногу ближайшего противника и изо всех сил впился зубами в икру. Его били, таскали за уши, пытаясь оторвать от жертвы, но он, словно бульдог, только сопел в ответ и ещё сильнее сжимал челюсти. Укушенный выл от боли и пытался оттолкнуть его, но Лёха не сдавался. Последнее, что он помнил, сильный удар по голове, погрузивший мальчишку в беспамятство. Что было потом, он не знал. Да и не интересовался.

Нашли его утром, лежащим в луже собственной крови. Дежурный преподаватель, вызвал скорую и, отмахнувшись от вопросов фельдшеров, посоветовал им особо не усердствовать.

— Всё равно не выживет, — сказал он, и фельдшер замолчал, пытаясь понять, что именно тот имел ввиду. Жизнь после избиения, или жизнь в интернате.

В больнице, Лёха провёл полтора месяца. Главврач, узнав, что мальчишку избили, не спешил его выписывать, вполне логично предполагая, что возвращение его в интернат очень скоро закончится очередной поездкой в больницу. Придя в себя, Лёха понял, что жизнь его теперь ничего не стоит. Они лишний, никому не нужный в этом мире человек, про которого никто и не вспомнит. Кроме персонала больницы, состоянием его никто не интересовался. Осознание этого факта пронзило мальчишку словно нож.

Когда пришло время возвращаться обратно в интернат, Лёха вдруг понял, что в покое его не оставят, а значит, всё это будет повторяться снова и снова. Его будут ломать, а он сопротивляться. И посещения больницы станут регулярными. Сдаваться, мальчишка не собирался. Просто не умел. Воспользовавшись тем, что ему позволяли гулять, Лёха отправился на задний двор больницы, где в дальнем углу, у забора, валялся всякий хлам, выброшенный за ненадобностью. Точнее, списанный, но так и не сданный по описи. Подробности Лёху не интересовали.

В кучах различного выброшенного оборудования, Лёха нашёл сломанный ланцет, и принялся точить его о валявшийся неподалёку булыжник. Неделя работы, стёртые в кровь руки, и острая, словно бритва заточка была готова. Упрямства и терпения мальчишке было не занимать. Деревянная рукоять обмотанная обрывками изоленты, ложилась в ладонь достаточно удобно. Вот теперь, Лёха готов был встретиться со своими обидчиками. Мстить, он не собирался, но спускать очередного избиения не желал. Вспомнились многие прочитанные им истории, где часто звучало, что с подобными типами нужно суметь правильно поставить себя.

Показать, что ты готов убить, или умереть, но не уступить. Порывшись в библиотеке больницы, Лёха выяснил, что уголовная ответственность за тяжкие преступления наступает для лиц от четырнадцати лет, и злорадно усмехнулся. Теперь, можно было вернуться в интернат. Выписали его через три дня, и возвращение было совсем не триумфальным. Забравший его из больницы завхоз, матюгами загнал мальчишку в кузов грузовика, и несколько часов возил по разным складам. В интернате они оказались только после отбоя.

Дежурный воспитатель, отметив в журнале возвращение Лёхи, велел ему отправляться спать. То, что мальчишка весь день ничего не ел, никого не интересовало. Понимая, что ловить тут нечего, Лёха поплёлся в свою спальню. Но приключения ещё не закончились. У самых дверей спальни, его встретили двое из той самой пятёрки. Один из парней заметно хромал. В пылу драки Лёха чуть не перегрыз ему сухожилие.

Моментально сообразив, что добром эта встреча не кончится, Лёха сунул руку в карман, изо всех сил сжав рукоять заточки вспотевшей ладонью. Злобно усмехаясь, парни сходу отвесили мальчишке пару оплеух, и Лёха понял — сейчас, или никогда. Заточенная медицинская сталь сверкнула в тусклом свете дежурной лампы, и один из подонков с хриплым стоном осел на потрескавшийся ленолиум, зажимая руками живот. Не останавливаясь, Лёха ударил заточкой второго парня и, отскочив к стене, с ненавистью прошипел:

— Ещё раз сунетесь, по одному убивать буду, твари.

Наудачу подонков, лезвие заточки было коротким, и серьёзных ранений не причинило. Но с той ночи, трогать Лёху не решался