Варианты будущего - Юрий Симоненко
До синевы выбритый громила в чёрной форме топтался у сторожки, сразу за калиткой. Он меня попросту не увидел. А то бы обязательно прицепился: кто такой да к кому иду… Если бы я, конечно, «прилично выглядел». В такие места пускают по одёжке. А если «не прилично», то непременно дал бы мне понять, кто здесь «господин охранник», а кто «ты»… Впрочем, меня бы этот дуболом ко второй категории не отнёс, оденься я соответственно моему происхождению, а был бы крайне учтив и без проволочки с пропусками вызвал бы к воротом швейцара-администратора, едва заглянув в мой паспорт. Но это если бы я явился сюда как Рем фон Крузе, барон Ибéрский, а не как человек в маске и странном плаще (так я выгляжу сейчас, если отключить маскировку).
Терпеть не могу охранников. Охранники – это такой сорт людей: смесь холуя с полицаем. Низкопоклонство и собачья покорность перед хозяевами в них сочетается с высокомерным презрением ко всем остальным (за исключением благородных господ, конечно же). Причём, если полицаи это – псы государевы, наделённые властью почти везде, на любой улице и в любом общественном доме, то охранники это – дворовые собаки, чья власть ограничена забором хозяйского двора, а то и вовсе длиной цепи вокруг будки. Это ограничение психологически давит на охранника и делает его таковым, каков он есть – мелким «начальником», полицеишкой, бюрократом и тайным садистом. Вот этот, у калитки, точно такой. Стоит важный, водит по сторонам хищным взглядом из-под тяжёлых надбровных дуг. Окажись в его власти какой-нибудь курьер или мелкий служащий, так просто не отделается. А уж если громиле повезёт пресечь действительное правонарушение, то тут-то он с удовольствием пустит в ход и кулаки и дубинку и табельный пистолет (у этого он есть).
Мимо бдительного мордоворота я направился прямиком ко входу в особняк.
Здесь, в тени деревьев я старался двигаться как можно медленнее, чтобы не создавать предательского эффекта, который легче скрыть при солнечном свете. Так называемому «процессору» у меня за плечами нужны доли секунды, чтобы определить всех наблюдателей и отобразить на ткани плаща для каждого ту картинку, которую наблюдатель видел бы, не окажись я в поле его зрения. Персональная картинка появляется с очень маленькой, но, всё же, задержкой, что и вызывает эффект марева – «дрожание воздуха», а точнее: дрожание маскировочной ткани, подобное восходящим воздушным потокам в зной. Причём, эффект этот вызывается не только моими резкими движеньями, но и резким, неожиданным перемещением наблюдателя. Таким образом, днём лучше всего маскироваться в свете солнц, а ночью – в свете лун и мира Гиллаплéи. Дневная тень же, когда место хорошо освещено отражённым солнечным светом и нет дрожания воздуха – самое худшее, после дождя, тумана и дыма условие для маскировки.
Двор особняка невелик, но кажется при этом обширнее, чем есть на самом деле – верный признак работы талантливого ландшафтного архитектора. Умеренность в деталях на фоне старинного здания с его архитектурными «излишествами» и редкие, идеально прямые, подобные колоннам стволы деревьев, что как бы подпирают густую тёмно-зелёную массу на уровне между вторым и третьим этажами особняка, превращают двор в некое подобие павильона. Строений во дворе всего три: будка охранника из дерева и стекла и две беседки, симметрично расположенных по обе стороны от главного входа в здание. Территория хорошо просматривается практически из любой точки. Если меня заметят, укрыться будет негде – только бежать. Так что, пришлось передвигаться крайне осторожно и медленно, подобно черепахе или какому-нибудь хищнику во время охоты.
Идя – или, если угодно, ползя – ко входу, я тщательно осмотрел каждый куст вдоль выложенной брусчаткой широкой центральной дорожки, каждое дерево, каждое окно в здании и, конечно же, отметил всех людей, что находились поблизости. Тем более, что их было всего пять человек: охранник у ворот, мужчина и женщина – скорее даже девушка – в одной из беседок и двое мужчин на площадке у самого входа.
Пара в беседке: он – среднего возраста, в дорогом костюме, на вид адвокат или нотариус; она – моложе его, брюнетка с миловидным личиком в строгой чёрной юбке и светло-голубой блузе с высоким воротничком, непохоже что его подчинённая, скорее средняя начальница, чьё начальствование напрямую не распространяется на него. В тонких ухоженных пальцах девушка держит длинный мундштук с дымящейся сигаретой, немного отведя его в сторону; мужчина курит трубку. Они негромко говорят о чём-то, сдержанно хихикают – флирт, я не стал прислушиваться. Куда интереснее послушать, что говорят те двое у входа…
Осторожно – чтобы не шаркнуть подошвой о брусчатку, не наступить на некстати упавшую с дерева сухую веточку – я миновал беседку.
Этих двоих я заприметил сразу, едва вошёл во двор.
Один седой, поджарый, в полицейском мундире, коммáндер; другой с брюшком, в строгом костюме со значком начальника частной охраны (это из-за него громила у ворот так грозно зыркает: кого бы схватить и порвать – производит впечатление на шефа). Первый похож на бойцового петуха, второй на водяного… нет, не петуха, а из мифологии, но старательно выдающего себя за собрата первого.
– …но как такое возможно? – разобрал я, подкравшись ближе, слова «водяного». Тот говорил негромко, комично потрясая жабьим зобом. В его тревожной интонации определённо было что-то едва уловимо жабье. – Чтобы… министров… – выквакивал начальник охраны. – Ребята из тайн… знают своё дело…
Контекст я, конечно же, понял, как только услышал про министров. Воспользовавшись тем, что пара в беседке была занята друг другом, а охранник у ворот как раз отвернулся в другую сторону, я несколько ускорился, чтобы оказаться как можно ближе к этим двоим, когда заговорит коммандер.
Остановившись в паре шагов от них, я замер, весь обратившись в слух.
– Скажу вам по дружбе, Бóрмунт, никто ничего не понимает… – Коммандер сунул руки глубоко в карманы брюк с офицерскими лампасами и потоптался на месте, как настоящий петух. – Дело, – продолжал он, – взяла под контроль Охранка. Арестовали и допросили всех, кто был поблизости… Помощников, клерков, даже девок этих, машинисток… Те, конечно, нюни распустили, ревут… Но ребята из Охранки, как вы точно заметили, знают своё дело – сразу видят, кто перед ними… – Коммандер снова потоптался. – Если хотите знать моё мнение, никто из свидетелей не причастен к убийствам, это я вам точно говорю. Хорошая собака не кусает кормящую руку.
Так-так… Значит, волна пошла… Сверху распорядились предупредить «цвет нации» о происходящем. Причём оповещают не по телефону, а лично. Соблюдают секретность. Вряд ли этот полицейский начальник приехал
