Варианты будущего - Юрий Симоненко
(Десять.)
Время действовать!
Медленно – иной раз и при ускорении «процессора» бывают огрехи, лучше не спешить, дабы не вызывать ненароком предательское «марево» – отстёгиваю манжет на правом рукаве плаща, затем опускаю руку в карман-кобуру и достаю пистолет. Пистолет обычный, видимый, с глушителем, разработан для «наших» спецслужб. Удлинённый манжет полностью скрывает ствол с навинченным на него шумоподавителем.
(Пятнадцать.)
Первая цель – тот, что слева. Клац – пистолет в рукаве издаёт глухой щелчок. В книге, которую держит телохранитель, появляется маленькое отверстие и читатель роняет томик; руки его безвольно опадают вниз, голова откидывается назад на спинку дивана… Пуля вошла в середину шеи, точно под подбородком. Переключаюсь на второго… На лице телохранителя удивление: мгновение он не понимает, откуда стреляли, но уже через секунду я вижу, как его взгляд фокусируется на мне… Нет, скорее на облачке белёсого дыма от выстрела. Его реакция впечатляет – он почти успел навести на меня ствол, буквально материализовавшийся в его руке из ниоткуда… (я заметил только завершение молниеносного движения профессионала), но я на миг опережаю его. Клац. Точно в лоб. Второй обмяк. Быстро перевожу взгляд на первого (мало ли? вдруг ещё живой? – нет, готов), и тут завыла «сирена»…
…хотя, нет, две «сирены»… Те две барышни, за столом, это они принялись визжать наперебой, так, что у меня мурашки по спине пробежали.
(Восемнадцать секунд.)
Олла так и не села, только подошла к столу. Всё произошло у неё за спиной (не то чтобы я это рассчитал специально, но я рад, что эта влюблённая девочка не увидела момент убийства). Она оборачивается, смотрит на охранников и закрывает лицо руками; глаза её округлились от ужаса, она быстро переводит испуганный взгляд с одного мёртвого охранника на другого, но не кричит.
В этот момент открывается дверь меж статуй – та, что справа – и из двери появляется Галс Флюхер (точно как на фотографиях). Ну, что ж, господин Флюхер, ты облегчил мне работу…
Клац, клац. Обе пули входят в голову – в щёку и в лоб над правым глазом. Дородная туша промышленника падает в дверях кабинета как мешок с дерьмом. «Сирены» замолкают, но я уже не обращаю внимания на женщин.
(Двадцать! В любой момент я могу стать видимым!)
Отключаю максимальную маскировку и не выжидая быстро иду через приёмную к кабинету Шракена.
Сейчас эти дамы точно видят быстро перемещающийся «зависающий» кусок пространства, и оттого притихли как мышки. В голове мимолётом проносится: отключить маскировку совсем, сказать, что я не причиню им вреда; сказать, чтобы сидели тихо, что я скоро уйду… вот только пристрелю их второго босса… Нет. Конечно же, ничего такого я делать не стану – отключать маскировку строго запрещено.
Рывком распахиваю дверь. Для секретарш это должно выглядеть как… да чёрт его знает, как… Плевать!
Передо мной просторный кабинет, обставленный по-деловому сдержано: светлые стены с деревянными панелями внизу, несколько картин, мозаичный паркет, высокие, от пола до потолка окна завешаны однотонными гардинами кремового цвета, меж гардин – высокие амфоры, на вид ещё древнее статуй перед дверью, всего три штуки. Кабинет пуст. Точнее выглядит таковым… – «читатель» в приёмной это ясно подтверждает.
Тихо иду к массивному, похожему на трибуну столу, обхожу, чтобы заглянуть под него… Мало ли, вдруг господин Шракен решил там спрятаться? (Надо заметить, разумное решение.) Увы, под столом никого нет. А это значит, что остаётся одно единственное место…
Без лишнего шума направляюсь к неприметной двери в дальнем углу кабинета. Подхожу сбоку (на случай если хозяин кабинета вооружён и вздумает стрелять на звук шагов) и аккуратно пробую ручку… Заперто.
Ну, что ж, «клиент» там, внутри. Осталось только выбить дверь и не угодить под пулю (всё-таки, интуиция мне подсказывает, что Шракен при оружии). Не будь я облачён в свою «мантию», вышиб бы дверь ногой с разворота, но в тяжёлом маскировочном плаще с увесистым панцирем за спиной сделать это не выйдет, – только плечом. Но так можно нарваться… Придётся импровизировать…
Иду к ближайшей амфоре, на ходу убираю пистолет в кобуру, отворачиваю манжет, пробую произведение искусства на вес… – не то чтобы сильно тяжёлое, но как таран на один раз вполне подойдёт. Ухватываюсь за сосуд и тут БАХ! – грохот выстрела, амфора в моих руках разваливается на несколько частей, я отстраняюсь назад, автоматически выхватываю пистолет из кобуры и направляю его в сторону входа.
Пару секунд назад в дверях кабинета никого не было, теперь же в там стоит романтичная миловидная Олла и целит в меня пистолетом, который так и не успел применить второй телохранитель…
Девушка смотрит прямо на меня, испуганно (ну, конечно же! – я не откинул маскировочный манжет и мой пистолет сейчас, получается, «висит в воздухе»…), но оружие не отводит. Но и не стреляет. Что ж, зря…
Убить её одним точным выстрелом. Один миг, клац, и безжизненное тело Оллы падает на паркет в приёмной, напротив Галса Флюхера… Потом подойти к двери уборной и веером разрядить в неё магазин; выбить дверь ногой и контрольным выстрелом добить упыря… Но сначала Олла…
Нет. Я не хочу её убивать. Нет.
Что ж, Эдрю Шракен, считай что сегодня твой второй день рождения. Если, конечно, у тебя достанет ума бежать из страны до вечера, – едва я уйду, покинуть своё укрытие, поблагодарить смелую девушку за спасение, сесть в машину и умчать в аэропорт на ближайший дирижабль, – то, возможно, ты ещё поживёшь какое-то время. Надеюсь, недолго.
Я делаю жест, который не должен делать, пальцы передают команду проводкам в перчатке, срабатывает предупреждение – на внешней стороне запястья маленький моторчик трижды коротко вибрирует, коротким жестом подтверждаю команду и… становлюсь видимым.
Времени немного: выстрел наверняка услышала охрана. У меня секунды…
– Брось пистолет, Олла, – говорю я девушке.
Моего лица невидно, оно скрыто маской, на голове капюшон, сейчас светло-серый, как и всё остальное. Воронёный пистолет с длинным глушителем в моей руке виден отчётливо, контрастно на фоне почти белого плаща.
– Кто ты? – спрашивает в ответ девушка. Она не опускает пистолета.
– Революционер, – отвечаю я.
Я понимаю, что говорю лишнее. Я вообще не должен ничего говорить. Но не могу я вот так вот взять и убить невинного человека, женщину… такую молодую и счастливую… Не могу. Я сказал ей правду: я революционер, а не убийца. Палач – да. Я привожу в исполнение приговор революционного суда. Я палач «Шракенов» с «Брюхерами», но не их секретарей и
