Тебе, моя единственная любовь - Мидзуна Кувабара
Дерево эноки, впрочем, сгорело во Вторую мировую, когда во время бомбежки в него попал снаряд. Нынешнее дерево выросло из семени первого и стояло теперь, широко раскинув ветви, прямо посреди вишневой аллеи.
— Это и есть второе дерево эноки.
Они пришли как раз туда, где вчера появлялась голова женщины. Пока что призрак не показывался, но в воздухе чувствовалась негативная энергия, а земля была пропитана ненавистью — остаточный энергетический след.
Когда они остались одни, Такая подошел к дереву и пробормотал:
— А Наримаса, оказывается, бессердечный тип. Зачем было её убивать, да ещё так жестоко?..
Такая искренне негодовал.
— Ведь Саюри-химэ говорила, что ни в чём не виновата. Почему он не захотел услышать? Он должен был поверить ей, раз уж он так её любил.
Наоэ болезненно поморщился:
— Бывают вещи, которые мы не можем простить именно тем, кого любим.
— Почему? — Такая пронзительно глянул ему в глаза. — Чьи-то там слова оказались для него важнее, чем слова любимого человека? Да этот Наримаса — просто эгоист и ревнивец, а к Саюри относился как к вещи. Такого подонка сложно не возненавидеть.
Наоэ погрузился в молчание. Сам он не мог осудить Наримасу столь уж безоговорочно. Слушая рассказ домохозяйки, Наоэ ловил себя на мысли, что может понять чувства мужчины в момент, когда тот совершал это дикое убийство.
— Это говорит лишь о том, насколько страшной может быть любовь.
Такая не сводил с него напряженного взгляда. Наоэ провел рукой по стволу дерева, посмотрел вверх, на раскинувшиеся над головой ветви.
— Такого рода чувство — вовсе не редкость. Уж лучше убить, чем отдать другому, убить своими руками, прежде чем позволить кому-то прикоснуться… Когда желание обладать достигает определенной черты, любовь мигом превращается в жажду крови.
Слова прозвучали несколько цинично. Такая удивился:
— Странно слышать это от тебя…
— Правда? Значит, вы просто плохо меня знаете.
Такая озадаченно спросил:
— Тебе что, доводилось испытывать к кому-то что-то подобное?
Глаза Наоэ медленно сузились. Обращенный к Такае взгляд был настолько странным, что тот на секунду чуть ли не испугался.
— Куда уж мне мечтать об обладании, если я даже дотронуться не могу…
Такая вытаращил глаза. Наоэ через силу прикрыл веки и демонстративно перевел взгляд на дерево:
— И всё-таки, почему дух Саюри заволновался именно сейчас? Может быть, это как-то связано с перерождением Наримасы?
Такая проигнорировал вопрос. Он стоял и смотрел себе под ноги, о чем-то задумавшись. Заметив это, Наоэ успокаивающе улыбнулся:
— Не берите в голову, я пошутил.
— Наоэ… — Такая как будто хотел что-то сказать, но Наоэ уже был в своем обычном рабочем настроении.
— Чьи же это были воины… Если Наримасы — то вели они себя несколько странно.
— Дух Саюри активизировался где-то неделю назад, так? Что, если кто-то третий пытается воспользоваться этим в собственных целях?
Наоэ бросил на Такаю быстрый взгляд:
— Предлагаете изгонять?
— Это всегда успеется… Хотелось бы сначала разобраться, в чем тут дело, — пробормотал Такая, и тут позади раздался голос:
— Похоже, у вас, как всегда, слишком много свободного времени.
Наоэ и Такая резко обернулись. Обладатель голоса, смутно знакомого, стоял посреди вишневой аллеи, ловко маскируя свое присутствие. Когда они разглядели его лицо, то не смогли сдержать удивления:
— Ты!..
— Якши Уэсуги… Ну что за неожиданная встреча, — красивый юноша смотрел на них, весело улыбаясь. Вассал дома Такэда, Косака Дандзёноске Масанобу был человеком, которого они менее всего ожидали здесь увидеть.
Глава 3
В КАПКАНЕ ЛЮБВИ
В полупустом кафе играла приятная классическая музыка. Сидя сбоку от Наоэ за столиком у окна, Такая не сводил полного враждебности взгляда с молодого человека, расположившегося напротив. Косака, не обращавший, казалось, на него никакого внимания, равнодушно потягивая свой кофе со льдом, вдруг поднял глаза и сказал:
— Что вы ершитесь, как дикобраз?
Такая взорвался.
— Какого лешего я должен сидеть тут и гонять с тобой чаи! — закричал он, со всей силы грохнув кулаком по столу.
— Всё лучше, чем стоять под палящим солнцем. В прошлый раз нам даже некогда было отпраздновать встречу… Если уж наши пути вот так пересеклись — значит, на то была воля свыше, — ответил Косака, нехорошо поблёскивая глазами. — Мне давно хотелось спокойно поговорить с вами, Кагэтора-доно.
— Ах, ты… — Такая поднялся, занеся кулак, но Наоэ не дал ему опустить его. Ему самому всё это не нравилось, но когда он задал вопрос, голос его прозвучал спокойно:
— Зачем ты приехал в Тояму?
— Да ни за чем. Проезжал мимо, заметил кое-что интересное, вот и решил завернуть по дороге.
— Интересное?.. Ты имеешь в виду призрак Саюри?
Косака фыркнул и закинул ногу на ногу плавным отточенным движением.
— Та невообразимая волна ненависти докатилась аж до самой Каназавы. Сразу видно — дух-мститель с характером… Редкость в наши дни. Мне захотелось взглянуть, что за фрукт.
Такая и Наоэ вытаращили глаза. Да, на такое был способен только Косака Дандзё, которому не было равных в искусстве ментальной разведки. И острота чутья у него была соответствующая — Уэсуги до этого далеко…
— Кто бы мог подумать, что вы тоже сюда пожалуете… Знал бы, пришел бы как следует вооружённым.
— Сволочь…
Косака смерил Такаю ледяным взглядом, пресекая поток ругательств. Легкая улыбка пролегла в уголках его аккуратных губ.
— Оставим это непотребство, Кагэтора-доно. Считайте, что перед вами давнишний друг — именно в таком качестве я присутствую здесь сегодня.
Такая негодовал. Высокомерный тон Косаки заставлял его непроизвольно ощетиниваться. Такая не испытывал к молодому человеку ничего, кроме ненависти — ведь тот не только подселил дух Сингэна в тело Юзуру, но и был виновен в смерти жены Кокурё. Будь на то его воля, Такая отомстил бы за всё здесь и сейчас, да только Наоэ бы этого не позволил. Поэтому Такая кое-как, но сдерживался — лишь глаза сверкали яростно, как у дикого зверя.
— Ха, — скользнув по нему взглядом, Косака повернулся к Наоэ. — Вижу, тигр вырвался из клетки.
— Что ты делаешь в Эттю? Разведка?
— Разведка — слишком громко сказано… Просто в последние дни здесь стало чересчур шумно…
Такэда сейчас держали в своих руках Этиго (префектура Ниигата), и, конечно же, их интересовало положение дел на соседних территориях.
— И кто шумит — Ода?
— До недавнего времени так и было, но сейчас тут стали разгуливать куда более докучливые типы.
— Какие?
Косака глянул на них исподлобья.
— Иккосю зашевелились. Хонгандзи Коса, Кеннё двинул своих пешек.
Услышав это имя, Наоэ нахмурился. Хонгандзи
