Владимир Михайлов - Джокеры Марса
Начальник смены пожевал губами, как бы пробуя предстоящий ответ на вкус.
– Ну знаешь, если говорить откровенно… Наверное, зависит от уровня мотивации. Это как арестант в тюрьме: теоретически оттуда сбежать нельзя, но он всё время только об этом и думает, его мотивы куда сильнее, чем у надзирателя, у которого много и других тем для размышления – и в конце концов практика опровергает теорию… Скажу тебе, Усяго, так: я не стал бы присягать в том, что такого не могло произойти. Хотя практически уверен: не было. Потому что не могу представить, как такое могло бы получиться. А почему, собственно, это вас так волнует? Вроде бы никаких ЧП тут не происходило, никого не убили, ничего не похитили, и так далее. Что – может, ожидается высокая инспекция? Так предупредите – мы тут наведём полный лоск.
– Да нет, об инспекции ничего сказать не можем, – ответил Тендер, и трое гостей переглянулись. – Ладно, если так. Пойдём вниз, на встречу с хозяевами, вас об этом должны были предупредить.
– Со связью у нас перебоев нет. Предъяви только лицензию: порядок есть порядок.
– Само собой, – согласился Тендер. Осторожно извлёк из внешнего кармана блестящую карточку. – Вот тебе документ.
Охранник кивнул, карточка прошла надлежащую проверку и исчезла в наружном кармане костюма, заключавшего в себе старшего смены.
– Надолго вы туда? Мне для журнала посещений нужно.
– Ну, точно сказать никто из нас не может, – ответил вместо Тендера Усяго. – Сейчас мы тут у вас немного пополним ресурс – чтобы вы за нас не беспокоились. Значит, предельный срок у нас будет – сам понимаешь, какой.
– Не могу же я записать, что вы ушли на две недели!
– Нет, конечно; Тендеру через две недели надо будет уже сидеть в корабельном салоне – у него истекает последний срок.
– Что, решил возвращаться на Землю? – с сомнением спросил охранник. – В эту чёртову суету? – Он покачал головой. – Я вот остался – и не жалею. Тут одни зори и закаты чего стоят!..
– Дело вкуса, – ответил Тендер хмуро. – В общем, отметь, что предполагаемое возвращение – через шесть часов. Но если и задержимся, паники не поднимайте: вы нас знаете. При возможности будем выходить на связь.
При последних словах возникло сразу шесть усмешек: всем было известно, что радиосвязь в пещерах не работала – глубоко под карстом залегал, видимо, магнитный железняк, и помехи превращали волны в неразложимый шум.
– Разве что голосом, – сказал страж. – В тех ходах, что в базальте.
– Веди, – ответил ему Тендер. – Где у вас тут зарядка? Я уже позабыл – за давностью лет…
– Отвык я от этих мест, даже не ожидал, что так всё позабылось, – бормотал себе под нос Усяго, осторожно, боком протискиваясь через узкую щель. – Ребята, берегите свои наряды: тут стены словно из кактусов сложены.
Они за первые полтора часа успели уже миновать Верхние пещеры и теперь пробирались ходами, соединявшими между собой залы и зальчики Среднего уровня. Трасса, по которой водили экскурсии, была куда удобнее – но и вдвое длиннее, так что Джокеры пошли предполагаемым коротким вариантом, полагаясь на удачу. Сейчас не было полной уверенности в том, что они идут нужными коридорами. В общем-то схема уровней была заложена во внутренний компьютер каждого костюма; однако было известно, что страна пещер не была чем-то раз и навсегда застывшим: сейсмографическая служба Освоителей нередко отмечала какие-то не очень сильные, скорее локальные, смещения грунта, обрушения одних ходов и возникновение других, так что гарантии в том, что группа идёт правильно, ни у кого не было.
– На какой глубине мы сейчас? – поинтересовался Голенах, замыкавший процессию.
Альтиметр был только у Тендера. Тендер включил подсветку.
– Две тысячи пятьсот.
– Выходит, центральный цирк должен быть где-то рядом. А не чувствуется.
Чем глубже они погружались, тем быстрее оживали в каждом ощущения, выработавшиеся ещё тогда, когда такие походы Джокеры совершали ежедневно; тогда все трое входили в состав исследовательской группы, деятельность которой прекратилась сразу же после того, как было обнаружено совершенно неожиданное: Нижний Народ. В число приобретенных тогда свойств входило и ощущение близости пустот. Сейчас его не было, ход, то немного расширяясь, то резко сужаясь, уходил всё дальше.
– Впечатление такое, что мы попали в кишечник папы-Марса, – сказал Тендер. – Пора бы оказаться и в желудке – пока нас совсем не переварили.
– Там как раз и пойдёт переваривание, – откликнулся Усяго. – Но только я в это не верю. Там не может быть так красиво.
И в самом деле: длинные конусы костюмных фар чуть ли не на каждом шагу заставляли низкие своды вспыхивать всеми цветами радуги, словно ход был усеян драгоценными камнями. Впрочем, может, оно так и было – но убедиться в этом не представлялось возможности: в местах обитания Нижнего Народа какие-либо исследования, не говоря уже о разработке, были строго-настрого запрещены. Хотя – годы тому назад нашлись охотники рискнуть. Большая часть их была поймана на месте преступления, скрыться от охраны удалось лишь двоим – но на поверхности планеты они никогда больше не появились; об их судьбе пытались навести справки у Нижних, однако их переговорщики неизменно выражали лишь полное неведение и вообще непонимание вопроса, так что в конце концов пришлось махнуть рукой.
– Ну что, не пахнет ещё пустотой? – спросил Тендер Усяго, чьё восприятие недр было развито сильнее, чем у его коллег.
– Пустотой – нет, – ответил тот после паузы. – А вот жизнью – определённо. Мне кажется, они нас пасут ещё с верхнего уровня. Но почему-то до сих пор не проявляются, раньше они так не поступали.
– Ввязались мы в приключения на свою голову, – пробормотал Голенах. – Может, у них выработалась способность к людоедству?
– Не хотелось бы, – откликнулся Тендер.
– Тихо! – скомандовал Усяго, к которому здесь, в карсте, как-то само собой перешло руководство группой. – Они рядом.
– Ну, наших частот им не услышать, – возразил Голенах.
– Я сказал – тихо!
И после коротенькой паузы:
– Гасим огни. Включаем инфрасвет. Вот они.
Прошла всё же секунда-другая, пока зрение людей не переключилось полностью на ночное видение. Но и за эти мгновения трое представителей Нижнего Народа оказались рядом, совсем вплотную, так что их характерное излучение стало восприниматься даже через костюмную изоляцию.
Как и всегда, даже при таком свете обитатели Нижних пещер воспринимались, как белесые и не очень чётко очерченные фигуры, ростом и сложением уступающие людям, но обладающие той быстротой плавных движений, которая заставляла порой терять их из виду, даже когда они находились рядом – вот как сейчас. Впрочем, эти трое были видны более чётко, чем обычно, – потому, вернее всего, что были одеты в земные костюмы, только без шлемов. Костюмы выглядели совсем новыми – значит, недавно был произведен очередной обмен? А облачились в них Нижние, конечно, потому, что здесь, в Средних пещерах, хотя и в нижней их части, обитателям Глубины было холодно, очень холодно.
Несколько секунд хозяева и гости безмолвно и бездвижно стояли друг против друга; такие секунды полного покоя были предусмотрены выработавшимся за годы ритуалом общения – они показывали, что ни одна из сторон не расположена к применению силы, но хочет лишь переговоров. Причём право открытия их всегда принадлежало хозяевам.
И они им воспользовались. Послышалось лёгкое стрекотание, без труда уловленное внешними микрофонами костюмов и тут же пропущенное через программу перевода. В ее разработке Усяго принадлежала немалая роль; музыкант в своей прежней, земной жизни, он обладал абсолютным слухом, необходимым для понимания языка Нижних, где едва заметное изменение тона порой переворачивало весь смысл фразы. Он единственный смог бы понять сказанное и без компьютерной помощи; но для верности позволял программе работать параллельно с его собственным восприятием.
– Мы рады видеть другую жизнь, – так перевелась первая фраза Нижнего – традиционное приветствие, с которого неизбежно начиналось любое общение между Верхом и Низом, Землёй и Марсом.
– Мы рады видеть вас в благополучии, – не замедлил Усяго с ответом.
– Если вас постигла беда и вы ищете помощи и спасения, мы готовы сделать для вас хорошее.
И это тоже был ритуал – но уже более близкий к реальности. Нижний народ верил, издавна и непреклонно, что поверхность планеты была местом, где постоянно возникали угрозы, происходили несчастья, где нельзя было жить из-за невозможности дышать, смертельного мороза и солнечного излучения, которого они совершенно не переносили. Что удивительного: они обходились без светила уже сотни тысяч лет, было время утратить способность противостоять ультрафиолету.
– Мы бесконечно благодарны вам за участие и сочувствие. Но нас не постигала беда, и мы не ищем спасения. Однако нуждаемся в вашей помощи, которая, мы уверены, не доставит вам никаких затруднений.
