Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское
Что-то громко зашипело, привлекая внимание. Ещё немного, и почти всё пространство заволокло белым дымом, в котором было трудно дышать. Ты смотри, а противник-то непростой попался, продвинутый – дымовую завесу поставил.
Миг, и всадники скрылись в густом тумане. Ищи теперь!
Фенакодус подо мной чуть не сошёл с ума, так резво дёрнул, что я едва не свалился. Остановился лишь оказавшись на свежем воздухе. Я животное понимал, у самого рёбра чуть не трещали.
– Нечай, а ты откуда?
Я поглядел на говорившего. Им оказался отец, он недоумённо смотрел на меня. С его меча медленно капала на землю тягучая кровь.
Я хотел ответить, но тут один из ополченцев, прикрывавших отца, завопил что есть силы:
– Уйдут!
– Хрен им! – вырвалось у меня.
Я сунул меч в ножны и схватился за аркан, любезно притороченный прежним обладателем фенакодуса к седлу. У него явно страсть к арканам была. Одним на меня охотился, ещё и про запас держал.
– Нечай! – попытался остановить отец, но я уже ринулся в центр разраставшейся завесы.
Фенакодус не посмел ослушаться. Вышколили звероподобную лошадку на славу.
Я задержал дыхание, врываясь в серо-молочный туман. Ну, фенакодушка, поднажми. Ещё чуток!
Фу-у-х! Снова нормальный воздух. Только расслабляться нельзя. Небольшой отряд кешайнов во главе с «султаном» уходит галопом. Сообразили, гады, что им крышка. Ноги уносят.
Мой скакун припустил за ними. Когда дистанция сократилась, я закинул аркан словно невод. И сразу же последовал страшный рывок. Есть! Попалась «рыбка»! Кешайна выдернуло из седла.
Толком не разглядев «улов», я повернул обратно, волоча пойманную добычу по земле. Авось башку об камни не разобьёт. Мне этот воин живьём нужен.
Потеряв бойца, кочевники только ускорили темп. Удирали что было сил. А через завесу прорывались первые ряды конных ополченцев с отцом впереди.
Увидев меня, он поднял руку, останавливая бойцов.
– Прекратить погоню!
Я демонстративно показал на пойманного кешайна. Того слегка оглушило, он лежал смирно, не делая попыток вскочить на ноги и освободиться.
– Принимай языка, староста!
Показалось мне или нет, но в глазах отца мелькнуло торжествующее выражение. Он явно гордился мною.
Двое ополченцев спрыгнули с фенакодусов, подошли к кешайну. Именно тогда я увидел знакомый султан. По всему выходило, что мне удалось изловить начальника нападавшего на маркитантов отряда.
Чуть позже из тумана завесы появился Ероха. Он шагал слегка враскоряку, в правой ноге застряла стрела с жёлто-серым оперением.
– Ну что, мы победили? – тихо спросил он, слегка покачнулся и упал.
Глава 4
Всё население Комплекса, включая стариков и детей, вышло встречать победителей. Даже купцы свернули торговлю.
Мы возвращались без всякого триумфа. Да, вроде бы одержали победу, но какой ценой? Погибло девять ополченцев, двое «ястребков», а уж сколько раненых! Каждый второй из уцелевших, в том числе и Ероха. Еще счастье, что ополченцы первым делом использовали луки, а не вступили в рукопашную схватку сразу. И очень помогли торговцы со своими автоматами.
У маркитантов потери были не такие же серьёзные. Так, в самом начале кое-кто был убит, засада оказалась грамотной, а потом уже сказалось превосходство в вооружении (когда удалось проредить ряды нападающих, вырваться на свободное пространство и организовать оборону). Да и сколько было той охраны?
Прилегающая к Комплексу территория считалась сравнительно безопасной, вот и расслабились немного. Часть возниц пришлось заменить нашими ополченцами, а в повозки впрячь трофейных фенакодусов: маркитанские-то были уничтожены полностью.
Ставший моим трофейный фенакодус чувствовал торжество момента. Он гордо нёс седока. Я нежно потрепал его по холке.
– Как же мне тебя звать-то? Бурка?
Шкура у фенакодуса была бурая, похожая на спекшуюся кровь, и жёсткая.
– Не, – продолжил я рассуждать. – Бурка – не интересно. У нас в стойлах половину так кличут. Не оригинально. Тогда как? Подскажешь?
Одно ухо у коняки отсутствовало. Не то в бою отсекли, не то другой фенакодус оттяпал. За этими животинами глаз да глаз нужен.
– Одноухим будешь? – спросил я и услышал в ответ хриплое рычание. По интонации скорее одобрительное, чем недовольное. – Стало быть, согласен! Давай знакомиться, Одноухий. Меня Нечаем зовут. Авось нас не сразу разлучат.
Колонна медленно втягивалась в крепость через главные ворота. Последними прогрохотали телеги с убитыми. Их предстояло оплакать и похоронить.
Люди уже знали о судьбе Пойменского. Буквально перед нами оттуда с печальной вестью вернулся небольшой отряд, специально отправленный отцом на разведку. Живых найти не удалось. Кешайны вырезали всё население подчистую. Зачем? Об этом предстояло спросить у единственного пленного.
Отряд торопливо рассасывался. Несмотря на трагедию, торг еще продолжался. Маркитанты сразу отправились на площадь. Не зря же они сюда ехали! А вот ополченцам было не до праздника.
В разные стороны торопливо ускакали разведчики. С прыжковой башни в небеса устремились ястребки. Я вызвался слетать еще разок, но тут отец оказался непреклонным. Сразу заявил, что нечего постоянно испытывать судьбу и что я, как и другие уцелевшие ястребки, уже чересчур устал для нового полета.
Отец ушёл вместе с начальником обоза маркитантов – лысым дядькой в выгоревшем на солнце х/б и сапогах-киразачах (а ничего так – добротные сапожки. Мне б такие подогнали – я б не отказался!). У него, единственного из маркитантов, была на себе броня – цельнометаллическая кираса, выкрашенная в защитный цвет. Звали его Буцем. Раньше обозом другой командовал, но в этот раз занемог. Как чувствовал!
Кешайна вели под плотной охраной. Не столько боялись, что убежит, сколько переживали, что народ выместит на нём зло. У некоторых в Пойменском были родственники, а про друзей и знакомых говорить нечего.
Эх, будь моя воля, я бы сам из этого урода отбивную бы сделал, особенно после того, что увидел в сожжённой деревне! От расправы удерживало сознание, что кешайн нужен как язык. Вдруг его соплеменники где-то рядом кишмя кишат?
Одноухого у меня всё же отобрали. Заявился наш хозяйственник по прозвищу Прапор (говорят, от древнего воинского звания образовано – прапорщик, знаменосец, только что-то я никогда его со стягом не видел) и заявил:
– Тебе, Нечай, фенакодус ни к чему. Я его реквизирую.
Он протянул руку к фенакодусу.
– С какой стати, Прапор? Я Одноухого в бою добыл! Это мой трофей! – обиделся я.
– Ты у нас кто: кавалерист или ястребок?
– Ястребок.
– То-то. Рождённый летать скакать не должен. Приказ Добрыни-старосты.
Так я снова стал безлошадным.
На время объявленного отдыха пошёл к ангару договариваться о новом крыле. Кое-какой запасец ещё остался. Да и из потерянных что-нибудь восстановить реально. Конечно, меня помурыжат, как без этого, но крыло взамен уничтоженного в бою дадут. А будут упираться – я им всю печенку проем. На ястребках вся разведка лежит. Без нас Комплекс всё равно что без глаз и ушей.
Ероху положили в госпиталь. Лекарь, который его осматривал, заверил, что всё в порядке. Парня чуток подлатают и снова в строй. Стрела оказалась неотравленной, попала в мягкие ткани, крови вытекло немного.
– Завтра не обещаю, но через недельку ваш Ероха будет как новенький танцевать, – заверил лекарь.
– Навестить сегодня можно?
– Завтра приходите. Мы ему раны обработаем и особым отваром напоим. До утра проспит без задних ног.
По пути всю дорогу крутил в памяти то, как ловко я стрелу в полёте поймал. Вспоминал и сам себе не верил. Про подобные случаи приходилось слышать раньше. Отец рассказывал, что среди кремлёвских дружинников есть такие умельцы, разве что ртом пули не ловят. Но они годами специально тренируются, а я о подобном и не помышлял. Тем более, одно дело слышать, а другое проделать самому. Даже занозу не засадил! Блин, голова кругом идёт!
Наш завхоз по характеру был близнецом Прапора. Зимой снега не выпросишь. После полуторачасовой перепалки я уж было решил, что без отца не обойтись, но завхоз всё же сдался. Открыл заветную дверь и вручил крыло.
– Если и это проголубоглазишь, больше не приходи. На калитке летать будешь!
– Спасибо, дядь Сень! – обрадовался я и побежал проверять крыло.
Потом время закрутилось, завертелось. Я и заметить не успел, как наступил вечер, и вспомнил, что пора бы поужинать. Кое-как привел себя в порядок, умылся да отправился в трактир, лелея внутри надежду, что свижусь там с Варей. Авось, и поговорить удастся.
Может, я и на поединок с Чубарем из-за неё вызвался? Парни всегда не прочь перед зазнобами покрасоваться. Нет, вряд ли. Тут что-то другое, не думал я тогда о девушках. Сущности, завладевшей мной в тот миг, не было никакого дела до Вари. Просто кулаки зачесались.
После боя с кешайнами чуток отпустило, я стал прежним. Вопрос – надолго ли? Что за странные инстинкты и желания начинают меня одолевать? Имело смысл поговорить с отцом, но я видел, что он занят. Тут не до бесед. Ну и, в конце концов, я не мальчик. Пора решать все вопросы самостоятельно. Отец бы это одобрил.
