Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское
Главарь что-то гортанно выкрикивал, махал кривой саблей. Его фенакодус хрипел и вставал на дыбы то ли от страха перед морем огня, то ли рвался в бой, а хозяин не давал воли. Ничего, от меня не уйдёшь. Покажу, где раки зимуют.
Попасть дротиком в цель – большое искусство. Дельтаплан всегда чуть покачивает, и в таких условиях необходимо освободить руку, прицелиться со всеми поправками на собственную скорость, силу ветра, неизбежный снос, метнуть дротик, а после еще суметь выровнять полет. После броска крыло едва не опрокидывается, а поскольку метать приходится с малой высоты, то резерва времени на маневры почти не остается. Даже на тренировках бывали случаи, когда то один, то другой ястребок не успевали и в итоге оказывались на земле. Два раза падение заканчивалось смертью, в других случаях – переломами и ушибами. Небо не прощает ошибок и не ведает жалости.
Можно, конечно, как бы уронить стержень, в падении он быстро набирает скорость, но так шансы попасть еще меньше. Едва не в каждом вылете я старательно отрабатывал метание самыми разными методами, скажу не хвастаясь, был лучшим среди ястребков, и все равно разве что один дротик из двух, а то и трех попадал в цель.
Я метнул стержень с высоты в три десятка метров и тут же стиснул зубы от досады. Главаря охраняли. Ближний всадник нахрапом сшиб фенакодуса мужика с султаном. Какое-то мгновение мне казалось, что спаситель сам станет жертвой, окажется нанизанным на вертел, однако дротик прошел буквально на расстоянии ладони и вонзился в землю.
Я едва выровнял дельтаплан. Высота была потеряна, и оставалось уповать на восходящий поток на пути. В противном случае путь мог закончиться весьма быстро.
Враг уже полностью опомнился, защёлкали ответные стрелы. Несколько штук навылет прошили крыло, и еще счастье, что ни одна не задела меня. Однако дельтаплан зашатало, и я вновь стал терять управление. Только на беду высота уже была относительно небольшой для спасения и вполне достаточной, чтобы переломать себе руки-ноги, а то и свернуть шею. Причем, последнее гораздо вероятней. Видел я, во что превращается человек при встрече с землей. Мешок с переломанными костями.
И ещё… не было печали!
– Ты горишь! – это Ероха, увидев, что со мной неладно, рискнул снизиться и подлететь поближе.
Я посмотрел наверх. Точно. Похоже, у кочевников были горючие стрелы. По обозу они их не тратили, а для крыла пригодились.
Материя начинала разгораться, и еще мое счастье, что позади, а не в начале, где огонь раздувался бы встречным ветром и в секунды пожрал ткань.
– Прыгай! – завопил Ероха.
– ?!!
– Прыгай, я подхвачу.
– С ума сошёл?!
– Прыгай!
Он попытался опуститься ниже меня, но высоты на маневр катастрофически не хватало. Да и в любом случае, глупости это. Пилот висит под крылом, то есть, подхватить меня Ероха не сможет ни при каких обстоятельствах. А свалиться на него сверху, нарушив тем центровку аппарата, только заставить названого брата упасть вместе со мной. Уже не говорю, что удержаться после этого мне было бы не за что. Да и мой дельтаплан наверняка еще свалился бы сверху.
Я чувствовал, как теряю управление, и счастье, что земля была уже близко. Но за попытками спастись я лишь теперь заметил выросшие прямо по курсу остатки стены и заложил крутой вираж, чтобы разминуться. Но самым кончиком крыла я все-таки зацепился, едва не опрокинулся и буквально чудом сумел выровнять полет. А затем земля оказалась практически рядом, задрал нос, гася скорость, и скоро поверхность довольно больно ударила меня по ногам.
Я проворно отцепил ремни и выскользнул из-под крыла.
Ничего. Кажется, цел, а, значит, еще повоюем. Вот только крыло жалко. Пламя усиливалось, и материя выгорала прямо на глазах.
Неожиданно рядом приземлился Ероха. Он тоже потерял высоту, только не верится, будто рыжий не смог бы ее набрать.
Эх, Ероха, вдвоем-то погибать разве легче? Как и следовало ожидать, падение заметили в стане врага. Сразу четверо всадников направили фенакодусов прямо на нас.
Дело принимало дурной оборот. Но озаботило меня другое. В стороне один из дельтапланов перешел в крутое пике и врезался в землю. При таких падениях не выживают. Кто?!
От конного на открытой местности не убежишь. Я обнажил меч, приготовился подороже отдать жизнь. Ероха встал, прикрывая мне спину. Он держал метательную стрелу будто копьё.
Кочевники собирались брать нас живьём. Один из воинов закрутил в воздухе аркан, выбирая удачный момент для броска.
– Врёшь, скотина! Не возьмёшь! – твёрдо сказал я.
Меня явно услышали, а вот поняли ли звуки чужой речи, не знаю. Воин с арканом хищно усмехнулся, ударил по бокам фенакодуса и вмиг оказался на расстоянии броска.
Аркан длинной змеёй вытянулся в воздухе. Действуя инстинктивно, я шагнул в сторону. Время вокруг меня замедлилось. Петля аркана словно зависла у моих глаз. Я протянул руку, ухватился как следует за волосяную верёвку и, напрягая все мускулы, дёрнул аркан на себя.
Откуда только силы взялись! Кочевника буквально ураганом выдернуло из седла. Он пролетел несколько шагов и впечатался носом в землю аккурат возле моих сапог.
Фенакодус, потеряв наездника, остановился как вкопанный. Ошалело заморгал, не понимая, что делать.
– Получай! – выдохнул я и одним ударом отделил голову незадачливого обладателя волосатой верёвки от туловища. А потом добавил с ноткой гордости: – Я ведь предупреждал, что не дамся!
Его товарищи аж задохнулись от гнева. Самый ближний вытянул из притороченного к седлу колчана стрелу, вложил на тетиву и прищурился одним глазом.
– Что вылупился, упырь?! Стреляй! – с надрывом сказал я.
Тихо тренькнуло. Не понимая почему, я чуть выставил руку вперёд и вдруг, сжав пальцы, ощутил, что сжимаю в кулаке древко выпущенной стрелы. Машинально отметил, что перья на концах желтые, а посередке серого цвета.
Трое кочевников от такого зрелища чуть с сёдел не попадали. Жаль, Ероха не видел.
Такого со мной никогда прежде не происходило. Всё, что понадобилось сделать, – вытянуть руку и взять стрелу. Я будто магнитом притянул её в нужное место, а она послушно замерла в воздухе.
Бах! Сразу несколько ополченцев тараном сшиблись с атаковавшими нас кочевниками. Удар был стремительным. Всадников в остроконечных шапках буквально снесло. Но и ополченцев после столкновения стало меньше. В бою без потерь не бывает. На счастье, в увлечении схваткой с маркитантами противник прозевал прибытие отряда. Иначе все могло обернуться по-другому. Драться кочевники умели отлично, и наше счастье, что после боя с маркитантами было их намного меньше, чем ополченцев.
– Нечай, Ероха, как вы? – к нам подскакал огромный ополченец, в котором я без труда узнал отца.
– Живы, – коротко ответил я.
– Тогда уходите. Не путайтесь под ногами!
Отец, не дожидаясь ответа, ринулся в гущу схватки.
Под ногами не путаться?! Как же! Конечно, под ногами не стоит, а вот выйти из драки… Недолго думая, я взгромоздился в седло фенакодуса, безголовый владелец которого валялся у меня в ногах.
– Пошла, скотина! Но!
Фенакодус подчинился, что могло бы меня удивить в другое время – обычно эти создания признают разве что своего хозяина. Но сегодня на мою долю выпало столько всего, что я не стал особо заморачиваться. Главное – я в седле, животное не выказывает норов и послушно моим командам.
Поискал глазами основную цель, того самого, с султаном. Он крутился неподалёку, не вступая в бой. Подходы к нему защищали двое телохранителей. К ним-то я и направился.
Рубиться верхом занятие сложное. Если бы не уроки отца, кочевники мигом бы меня распластали. Клинки заработали. Фенакодусы разнесли нас мимо, заставили повторить нападение. Неведомым образом я изловчился, сумел срубить одного кочевника. Я удивиться не успел, всё само собой получилось, действовал на автомате.
Зато со вторым телохранителем пришлось повозиться. Тот сноровисто махал сабелькой, парируя мои выпады и, очевидно, прощупывал слабые стороны. А у кого их нет? У меня так точно полно, только лучше бы о них никому не знать.
Тут я пожалел, что был без доспехов. Надежда слабая, но лучше с ними, чем без. Меня чуть не разрубили, и лишь резко отшатнувшийся фенакодус был причиной того, что клинок просвистел рядом с телом, а не прошел сквозь него.
После короткой схватки, закончившейся вничью, мы вновь ненадолго разъехались.
Противник тяжело дышал. Очевидно, устал сильнее меня. Я же почему-то чувствовал в себе неимоверную лёгкость. Как говорит отец – «адреналиновый выброс». После хорошей стычки такое бывает.
– Сдавайся! – предложил я. – И тогда пощажу.
Кочевник явно знал наш язык. Он гордо вскинулся:
– Небо не принимает трусов! Кешайн лучше погибнет, но никогда не сдастся в плен!
– Дело твоё, кешайн! – согласился я, пробуя на звук новое слово.
Никогда о таких не слышал. Интересно, откуда они взялись на нашу голову?
