Андрей Круз - На пороге Тьмы

– Давайте ко мне, я вас по пути опросить попытаюсь – чего нам обоим время терять, – сказал он.

– С удовольствием, – обрадовался я возможности ехать под дождем в закрытой машине, а не морщиться и прикрываться от залетающего под тент дождя в «виллисе».

Два молчаливых молодых мужика в кожанках уселись за руль и на переднее сиденье профессорского «доджа», синхронным жестом вложив автоматы в крепление на потолке, и я окончательно убедился, что профессор здесь большая шишка, раз уж ездит с постоянной охраной, – никем другим эти «двое из ларца» быть не могли.

Мы же уселись назад, на мягкое, пружинящее кожаное сиденье. В «додже» было тепло и уже непривычно сухо – шикарно, в общем. Вот как быстро меняются взгляды на жизнь, если учесть, что примерно неделю назад я ездил в пахнущем новой кожей салоне «гранд-чероки» и думал: не прогадал ли с выбором машины? Может, надо было «рейндж» брать?

«Виллис» поехал первым, в нем сидели трое вооруженных, следом к нему пристроились мы, за нами поехал полноприводный грузовик «шевроле» с жилым кунгом, в который загрузилось несколько совсем не боевого вида людей – полагаю, что из департамента Милославского, а замкнул колонну бронированный американский «скаут», ощетинившийся стволами пулеметов. На борту у него виднелись белые буквы «УпрО».

– «УпрО» – это что? – спросил я.

– Управление охраны горбезопасности, – гордо ответил сидевший впереди справа охранник.

– Ваша лавочка? – уточнил я.

– Наша, – кивнул он и добавил: – Лавочка.

Похоже, что даже малость оскорбился за свое ведомство, поименованное лавочкой, но мне на его эмоции было… как бы это помягче сказать… Я вообще к «ведомствам» уважения мало имею. Да и телохранители в моих глазах выродились еще в одну разновидность холуев, потому как развелось их в Москве в последние годы без меры, а польза от них была крайне неочевидна – разве что хозяйское чувство собственной важности тешили, когда стояли вокруг с грозным видом. Интересно, профессор и вправду в охране нуждается или это статусная вещь?

Милославский покопался в своем брезентовом портфеле, достал блокнот с записями, полистал, затем сказал:

– Ну вот, как раз про вас материал… провалились вместе с сараем, в сарае был генератор. Так?

– Верно.

– Хорошо, – кивнул он. – Вопрос второй… в горбезопасности сказали, что вы ездили туда просто так, место посмотреть, так?

– Верно, – улыбнулся я.

– А почему, кстати? Не в упрек – просто интересно.

– А им зачем знать? Генератор мой, а не вещественное доказательство. Перестраховался, короче.

– Понятно, правильно сделали, наверное. Но мне сказали правду, так?

– Так.

– И вот тут самое интересное и начинается, – сказал Милославский, что-то помечая галочкой. – Почему решили осмотреть тот дом? Только честно, подумайте сперва хорошенько.

– Честно? – Я и вправду задумался. – А я и не знаю, если честно. Загрузили агрегат, можно было ехать, а тут как подсказал кто-то: мол, посмотри домик. Тянуло к нему, что ли…– Я пощелкал пальцами, силясь подобрать правильное слово. – Ну… ну вот надо было, и все тут.

– Понятно, – явно довольный ответом, кивнул Милославский. – А Федор Мальцев никаких таких чувств ведь не испытывал, так?

– Нет, – вспомнил я поведение Федьки. – Он хотел быстрее уехать, и все тут. Это к чему вы?

– А как вы думаете? – ответил он вопросом на мой вопрос.

– Ну… если навскидку, то полагаете, что я как-то связан с жертвой в подвале?

– Тепло.

– Жертва вызвала мой провал? – уточнил я.

– Еще теплее, даже горячо уже, – сказал Милославский. – Есть теория, что некоторые провалы вызваны искусственно – как ваш, в частности. И занимаются этим те, кого принято именовать сектантами, а мы зовем адаптантами.

– Зачем?

– Кто бы мне самому объяснил, – вздохнул он. – Я же говорил, что даже пленные адаптанты не слишком разговорчивы. Вот пока и не выяснили.

– А как другие провалились?

– Думаю, что эти самые провалы нечто вроде естественного процесса. А вот адаптанты пытаются научиться создавать их искусственно, и иногда у них получается.

– Жертвоприношениями? – удивился я.

– А почему бы нет? – пожал он плечами. – В этом же никакой мистики, собственно говоря, нет. Когда жертву мучительски убивают, выбрасывается такое невероятное количество энергии, что она способна не только слой миров проколоть, но, наверное, и сдвинуть их с места смогла бы, если бы ею кто-то мог управлять.

– А для чего им?

– Это тоже хороший вопрос, на который пока никакого обоснованного ответа у нас нет. Можем только предполагать.

– И что предполагаете? – продолжал я наседать на него.

– Предполагаем, что они хотят совсем не того, что получают. Хотя бы потому, что, когда вы провалились, они вас там не встретили.

– Сочли эксперимент неудачным? – уточнил я.

– Верно, что-то получилось не так, как планировалось, и они просто ушли. А затем туда провалились вы, к великому вашему везению их не встретив. А то бы оказались второй жертвой, что я очень допускаю.

– И все же?

– Все же? – поднял тот брови. – Думаю, что они пытаются построить тоннель отсюда. И не уверен, что для самих себя.

– Для Тьмы?

– Именно так – для нее, родимой. Нашли же они какую-то форму сожительства с ней, верно? Вы же были близко к Тьме? Как ощущения?

– Тяжкие, – честно ответил я. – Страх, жуть, мысли путаются, руки трясутся.

– А для них граница с Тьмой стала естественной средой обитания. Они ведь даже внешне меняются.

– Сильно? Или только глаза?

– Не видели никогда?

– Откуда мне? – удивился я вопросу. – По моей службе только всякие «пионеры» с хмырями встречаются, а сектантов этих, или адаптантов, из самолета только видел. Так вроде люди как люди, если смотреть сверху и издалека.

– Ну да, издалека точно, – сказал Милославский. – Знаете, я вам их покажу. Хотите?

– Покажете?

– В горбезопасности сидит несколько, и у нас на Ферме есть. Слышали про Ферму?

– Ну так, краем уха, – уклончиво ответил я.

– Мы и не рекламируемся особо. Завтра после дежурства свободны?

– М-м…– растерялся я. – Вообще были планы…

– А вы их отмените, – сказал Милославский довольно жестко, что уже следовало воспринимать как приказ. – Потому что я вас могу и повесткой вызвать: вы для нашего отдела большой интерес теперь представляете. Другое дело, что вы, как я понял, человек любознательный, так что все у нас будет взаимно – вы нам поможете, а мы вам. И не только знаниями, может быть. Договорились?

– Разумеется, – усмехнулся я. – Планы изменим, с утра к вам заеду.

– К двум часам подходите – прямо в кабинет, я предупрежу.

Некоторое время ехали молча, затем я сказал: