Андрей Круз - На пороге Тьмы

У Насти был большой эмалированный будильник, который она издевательски именовала приданым и который привезла с собой со старой квартиры. Этот самый будильник меня и поднял, с такой отчаянной силой замолотив молоточком по чашкам звонков, что я спросонья и с перепугу чуть в него не выстрелил, а потом еле удержался, чтобы не метнуть подушку.

– Ты первый в ванную, – сразу распорядилась она. – А я пока завтрак приготовлю.

– За завтрак что угодно, – откликнулся я, обрадованный. – А то у меня с тобой истощение сил будет.

– Пока вроде не ощущается, – сказала она, натянула халатик и направилась на кухню.

– Ощутится – поздно будет, – ответил я резонно, после чего направился бриться, а если точнее, то пока еще осваивать искусство владения опасной бритвой.

Последние пару дней я даже умудрялся уже и не резаться при бритье, что делало мне честь как человеку, способному учиться на собственных ошибках. До этого ошибки проявляли себя явно – в виде порезов, бросающихся в глаза.

Завтрак состоял из яичницы с беконом и чая с печеньем, так что впервые, с тех пор как попал в этот самый Отстойник, ощутил себя с утра сытым. Оделся, подвесил кобуру уже с ТТ, который, к стыду своему, удосужился вычистить только вчера, а наган, подумав, положил на шкаф, прикрыв сверху газетой: и в глаза не бросается, и схватить удобно, случись чего. Пусть теперь дома живет – вроде как для обороны жилища.

Настя собралась быстро, после чего я отвез ее на аэродром, а затем сам поехал на работу. Прямо барином стал: все пешком ходят, а я на машине катаюсь. Но теперь пешком мне стало далековато, если рассчитывать дорогу до аэродрома.

Добрался чуть раньше, завернул в отдел кадров, к невероятно костюмному Пал Демьянычу Березаеву, задумчиво перекладывавшему на столе какие-то бумажки.

– Здражлаю, Пал Демьяныч! – приветствовал я кадровика. – Съехал из общаги, зашел новый адрес доложить.

– Ну докладывай, – кивнул он, потянув к себе большой блокнот.

– Героев Полярников, четыре, квартира четырнадцать.

– Комната? – уточнил он.

– Обижаете, отдельная квартира, без комнат, – гордо заявил я.

– Ну ты скажи, – поразился он. – Разбогател? Мотоцикл казенный налево толкнул, что ли?

– Почти что, – засмеялся я.

– Ну новый получишь – сразу не продавай, – все таким же серьезным тоном сказал Березаев. – А то закончатся быстро.

– Это как скажете.

Дальше была оружейка, где столкнулся с Федькой. Получил карабин, наверх пошли уже вместе.

– Сегодня днем по городу дежурим, в периметре, – сказал он. – Чистая халява, днем почти никогда ничего не случается, а уж серьезного – подавно. Отдыхаем, в общем.

– А чего тогда отдельную группу в городе держать?

– На всякий случай, мало ли? Если что-то все же в город пролезет, то бед может много наворотить: никто же не ждет до темноты ничего.

– Тоже верно, – согласился я.

Когда зашли в караулку, Власов, поздоровавшись, придержал меня на входе. Сказал:

– На второй этаж сходи, двадцать восьмая комната, там с тобой поговорить хотят.

– Это кто? – немало удивился я.

– Из горбезопасности кто-то, по вашему заявлению с Федькой. Было такое?

– Ага, понял, было. Труп нашли, им сообщили.

– Ну вот, пришли за уточнениями, наверное, – предположил он. – Давай занимайся, у нас тут все равно спокойно.

Пожав плечами, я направился куда сказали. Шумный, забитый пришедшими на смену людьми коридор, лестница, тонущая в табачном дыму – на всех площадках смолили папиросы, – затем второй этаж, где сидели всякие службы, тоже суетной. На двадцать восьмой комнате висела табличка «Режимный отдел», что меня совсем не удивило: вроде как даже все по профилю.

Стукнулся, вошел, не дожидаясь ответа, оказался в небольшой комнате, в которой сидели трое, опять же все с папиросами и обязательным чаем.

– Бирюкова кто искал? – спросил я, оглядев всех троих.

– Я, – сказал неприметной внешности мужик средних лет в свитере с высоким горлом, отставив кружку. – Инспектор горбезопасности Павлов. Проехаться надо на место твоего заявления. Не возражаешь?

– А чего возражать? – пожал я плечами. – Командир отпустил, так что проблем не вижу. Кто кого везет только?

– Со мной поедешь – все равно сперва на Крупу, в НКВД, – ответил он, поднимаясь и накидывая на свитер прорезиненный плащ с капюшоном. – Там еще людей подхватим – и на место.

– Мне как скажешь, – махнул я рукой.

– Тогда пошли.

Возле подъезда Горсвета стоял «виллис» с поднятым тентом, в который Павлов заскочил за руль, жестом пригласив садиться рядом. Я поплотней завернулся в плащ-палатку, прикрыв ее полой еще и карабин, и уселся на мокрое сиденье. Мотор вездехода рыкнул, фыркнул, небольшая машинка вполне бодро сорвалась с места и понеслась по Советской, разбрызгивая лужи.

– А чего меня одного? – спросил я. – Заявление вроде как вдвоем подавали.

– Говорят, что тебя одного хватает, – сказал Павлов. – Провал твой, место тоже как бы твое, и в подвал тот ты в одиночку лазил.

– Понятно.

Дальше ехали молча. Павлов желания потрепать языком не выказывал, да и у меня к такому привычки особой нет, вот и помалкивали оба. Он остановил машину у самого крыльца, сказал коротко: «Пойдем, чего здесь ждать», – и мы направились в здание. Знакомый путь, знакомая уже решетка, отгораживающая половину этажа, затем пустой кабинет, где Павлов попросил меня обождать, а сам ушел.

Ждать пришлось минут пятнадцать, не меньше. Затем дверь распахнулась, заглянул мой провожатый, махнул рукой и сказал: «Пошли, собрались все наконец».

Собрались на лестнице – широкой площадке посредине. Несколько незнакомых мужиков, вооруженных автоматами и СКС, а один так даже снайперской «мосинкой», и хорошо уже знакомый мне Милославский. Увидев меня, он вроде даже немного удивился, потом заулыбался и протянул руку:

– Так вот кто у нас в свидетелях, – сказал он, пожимая мою ладонь. – Рад – вы уж простите, но впечатление толкового человека производите.

– Да уж прощаю, – засмеялся я. – Если бы идиотом назвали, то тогда по-другому бы реагировал.

– Были бы идиотом – так бы и назвал, – усмехнулся он. – А товарищи бы отбили, не дали по морде заехать. Ладно, вроде бы все в сборе, можем двигаться. Пошли.

Гурьбой высыпали на улицу, где начали распределяться по машинам. Я собрался было усесться в «виллис» к Павлову, но Милославский задержал меня, подхватив под руку, и показал на свой шикарный «олл-карри».

– Давайте ко мне, я вас по пути опросить попытаюсь – чего нам обоим время терять, – сказал он.

– С удовольствием, – обрадовался я возможности ехать под дождем в закрытой машине, а не морщиться и прикрываться от залетающего под тент дождя в «виллисе».