Классический Эндшпиль - Владимир Александрович Сухинин
– А что там? – спросил Манувар, протягивая руку за свитком.
Прокс передал ему пергамент, и Манувар, обойдя Генриетту, извинился:
– Прости, дорогая, я поговорю с тобой позже.
– Дорогая? – воскликнула Исидора. – Ты называешь эту тварь дорогой?
– Но она моя невеста, – ответил Манувар. – Как мне еще ее называть?
– Казнить эту тварь! – закричала Исидора.
– Если мы казним всех, кто сейчас имеет демонов, в стране людей никого не останется, – спокойно ответил Манувар. – Будь добрее, Исидора.
Он отвернулся от девушки, чье лицо исказилось от удивления.
– Так что здесь? – спросил Манувар, вновь погружаясь в чтение. – Если ты… Так, так, бу-бу-бу… Туннель, понятно. Ты видишь туннели? – спросил он Прокса.
– Вижу, – ответил Прокс.
– А почему ты сверкаешь золотом, а? – спросил Манувар, отрываясь от свитка. – И эта девушка тоже?
– Так надо, – ответил Прокс недовольно и глухо.
– Раз надо, значит надо, – ответил Манувар, не отрываясь от чтения. Его голос звучал ровно, но в нем чувствовалось скрытое волнение. – Что тебе непонятно? – спросил он, подняв глаза.
– Все. Что я должен сделать? – спросил Прокс, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее.
– Как что? – усмехнулся Манувар. – Приказать демонам покинуть этот мир и вернуться туда, откуда они пришли.
Прокс нахмурился, пытаясь осознать масштаб задачи. Он знал, что демоны – существа могущественные и опасные, и их изгнание потребует невероятной силы воли и концентрации. Способен ли он на такой подвиг и что с ним станет после этого? Прокс, как агент, всегда просчитывал возможные последствия тех или иных своих действий.
– И все? – наконец спросил он, чувствуя, как внутри него поднимается волна сомнений.
Манувар покачал головой, его глаза сверкнули в полумраке комнаты.
– Нет, не все. Потом еще надо отправить стражей точек привязки туннелей обратно, а затем уйти к себе.
Прокс кивнул, чувствуя, как его руки сжимаются в кулаки. Он вдруг понял, что это будет нелегко, ему придется пройти суровое испытание, которое может плачевно для него закончиться. Но и другого выхода он не видел. Он пару раз глубоко вздохнул, а затем применил голос власти:
– А ну, демоново отродье, обратно все домой! – внезапно закричал он, его голос эхом разнесся по миру Теллурии. Он потряс его основание. Замок затрясся, послышался неясный гул из-под земли.
И тут мир перевернулся. Прокс почувствовал, как земля уходит из-под ног, а пространство вокруг него сжимается до крошечного клочка в бескрайнем космосе. Демоны, которые еще мгновение назад были повсюду, начали с отчаянными воплями засасываться в туннель. Их тянула неведомая сила, они летели нескончаемым потоком, словно река, уносящая свои воды в море.
Прокс стоял в центре этого хаоса, ощущая, как его сердце бьется в унисон с ритмом вселенной. Он знал, что это только начало, но он был готов. Именно он был центром силы этого притяжения, его тело напряглось, стало разрываться, но воля Прокса держала стремнину потока в прежнем ритме. Он почувствовал, как разрывается между мирами, боль окутала все его существо, и он обратился к силе, которую никогда не испытывал. Ему нужна была точка притяжения, и он отчаянно боролся за себя, за этот мир, за будущее и за право на месть. Он увидел в хаосе свет. С надеждой потянулся к нему и увидел крошечного человека, его сердце билось, и это был его ребенок. Нежность и неожиданно нахлынувшее чувство любви стало скрепой для его истерзанного тела и души. Он ухватил этого ребенка, обнял крыльями и замер. Их окружил кокон счастья и умиротворения, хаос бесновался снаружи, внутри кокона царили мир и любовь. Впервые Прокс чувствовал себя счастливым.
Когда последний демон исчез в туннеле, мир вернулся в свою привычную форму. Прокс тяжело вздохнул, ощущая, как усталость разливается по его телу.
Он стоял, обняв Исидору руками и прижимая к себе.
– У нас будет ребенок, – произнес он. – Я видел, – добавил он и крепче обнял женщину.
– Надо же, – произнес Манувар задумчиво. – С тобой была демоница. Ее унесло сквозь стену, и она кричала: «Спаси меня, господин…»
– Она мне помогала, – ответил Прокс, его голос был хриплым от напряжения.
– Бывает, – кивнул Манувар, его глаза блеснули в полумраке. – Мое проклятие разрушено, и я могу говорить.
Он подошел к Генриетте, которая все еще сидела на полу, пытаясь прийти в себя. Он помог ей подняться, затем принес стул из библиотеки и бережно усадил ее.
– Слушай быль и небылицу, – начал он, его голос звучал мягко, но в нем чувствовалась сила. – В далекие времена, когда мир был юн и полон тайн, жил человек по имени Манувар. Он был великим магом и мудрецом, но его жизнь была омрачена одиночеством. Над ним все смеялись из-за того, что он не умел одеваться. Это заставило его искать уединения. И он перестал смотреть за миром, где правил. Он тоже хотел простого личного счастья. Но что бы он ни делал, он только вызывал смех у окружающих. Это стало его проклятием. Он был обречен на одиночество. Его понимала только одна молодая девушка, дочь правителя Сардора, Генриетта.
Манувар замолчал, его взгляд устремился вдаль, словно он видел перед собой картины прошлого.
– Но однажды, – продолжил он, – в его жизни появился человек по имени Радзивил. Он был пространственным магом, пришел из дальних земель и принес с собой новые знания. Он сказал, что проклятие Манувара можно разрушить, но для этого ему нужно было совершить великое деяние. Радзивил должен был найти древний артефакт, который хранился в самом сердце тьмы, и использовать его силу, чтобы освободить Манувара от проклятия.
Манувар снова замолчал, его глаза сверкнули, когда он посмотрел на Прокса.
– Манувар ему в этом помог, – произнес он наконец. – Так в мир Теллурии попали демоны. С ним прибыл старичок, что убил Радзивила, но Манувара он достать не смог, его до этого проклял Радзивил и заточил в глубинах межпространственного перехода.
Манувар блуждал между мирами, пока не нашел одного старика, что мог видеть видения, и с его помощью оживил пророчество. Перенес волшебника в этот мир, и тот попытался сразиться с демонами, но, как ты видишь, проиграл. Он погиб, но своей смертью заставил жить пророчество, а секретарь Манувара записал его на пергаменте.
Так что в том, что мир Теллурии захватили демоны, виноват сам Манувар и его желание нравиться людям. Как в насмешку, он стал богом Тьмы и Боли, и сердца людей запылали ненавистью к нему. Как Манувар может судить бедную Генриетту, если он сам виновен?
Прокс крякнул.
– Кх, м-да, – произнес он. – Даже не знаю, что
