Юрий Никитин - Рождение Контролера

Ненавижу эту беготню по коридорам и лестницам, не мое это дело – гнаться за кем-то и стрелять в спину или отстреливаться самому, словно еще не вышел из раннего детства.

Но ирония в том, что хоть и вышел, но все человечество только переходит из детства в подростковость, потому действительно умные и одолевшие очередную ступеньку чувствуют себя в нем несколько неуютно, словно выросли из детской одежды, но обязаны ее носить. На лестнице между третьим и четвертым этажами навстречу попались двое благообразных арабов.

Я бегу с пистолетом в руке, оба прижались в испуге к стене и замерли, явно желая, подобно хамелеонам, слиться с нею хотя бы цветом.

Я крикнул на ходу:

– Будет стрельба!.. Спрячьтесь либо бегом на улицу!

Ингрид пробежала за мной, не удостоив их взглядом, страшная и непонятная с озверевшим лицом и автоматом в руках.

На площадке четвертого этажа вскрикнула:

– Здесь?

Я на бегу помотал головой.

– Нет.

– Отступаем?

– Да, – ответил я, – ретирадствуем…

Она прокричала:

– Что-что? Что за ретирада?

– Слово, – крикнул я, – которое не терпел Суворов… Да ладно, и поумничать уже нельзя… Пошли-пошли!.. Что значит – пойдем-пойдем…

Она молча бежала следом, я крикнул на ходу:

– Ты бей из автомата, а мне можно из пистолета, я же профессор.

Она логики не поняла, женщины – прямые и бесхитростные существа, какими бы хитрыми себя ни выставляли и как бы старательно мы им ни подыгрывали, но ломать голову не стала, для этого есть мужчины.

Мир перенасыщен оружием, из комнаты далеко впереди по коридору выбежал мужчина, увидел нас с Ингрид, развернулся и внезапно выстрелил дважды.

Я не успел бы вскинуть пистолет, потому выпалил прямо от бедра в ковбойском стиле. Отдача больно ударила рукоятью в ногу, но стрелок охнул, отшатнулся, пистолет из руки выпал, однако сам успел скрылся за углом, где вторая лестница на пятый этаж.

Я услышал частый стук подошв, как же эта сволочь быстро бегает, я не стал даже нагибаться за пистолетом на полу, мой все равно круче…

Он успел одолеть первый пролет, я увидел, как в гигантском прыжке одолел сразу три ступени, выстрелил, и он с разбега грохнулся вниз лицом.

Я подбежал, перевернул его пинком в слабой надежде, что вдруг это и есть тот, кто должен передать опасный вирус, но раненый блекло улыбнулся мне и сказал с трудом:

– Мудрый человек… я видел вас у шейха Ар-Рази…

– Что не спасло шейха, – ответил я со злым разочарованием, – и не спасет тебя.

Он ответил еще слабее:

– Ну не станете же стрелять в безоружного…

– Почему? – спросил я.

– По всем законам, – напомнил он, – это нечестно и неблагородно.

– А мне насрать на законы, – пояснил я вежливо, – которые пишут люди. Такие законы сегодня одни, завтра другие… Законы Божьи – вот законы!

Он дернулся, спросил торопливо:

– Какие… законы?

– Зуб за зуб, – напомнил я, – кровь за кровь. Разве не так сказал Аллах?

Он попытался слабо улыбнуться, мол, понимает шутку, а я чуть сместил ствол пистолета и нажал на спуск. Выстрел грянул неожиданно резко, я тут же повернул его чуть левее и придавил скобу.

Он запрокинулся, тяжелая пуля пробила лобную кость и вышла из затылка, расплескав кровь на стене.

Не глядя на трупы, где руководимые спинным мозгом тела еще не знают, что хотя они еще живы, но сам человек мертв, так как человек вообще не тело, а то, что человек создает…

За спиной грянули выстрелы, подбежала разъяренная Ингрид.

– Ты что с ним беседуешь?

– Ингрид, – сказал я с упреком. – Какие вы, женщины, не романтичные. Красивые слова – это так важно для самоутверждения!

Снизу донеслись автоматные очереди, что и понятно, такие воины очень часто палят в воздух, устрашая врага и, главное, подбадривая себя, хотя могли бы уже догадаться – мы не похожи на тех, кого можно пугнуть.

Я побежал как можно тише по коридору, из-за угла навстречу вышел боевик с автоматом под рукой и напоролся на удар ногой в голову. Я услышал костяной стук, когда он ударился затылком в стену, влажно хрустнуло, краем глаза увидел, как он завалился, нелепо задрав ноги.

Можно было подхватить автомат, но не стал терять доли секунды, промчался по коридору, у выхода один стоит ко мне спиной с таким же автоматом в руках, этот в самом деле бдит. Я схватил его сзади за голову, ладонью зажимая рот, и одним рывком свернул шею.

Он мог бы нажать на спуск, автоматная очередь привлекла бы внимание, но не успел.

Сорвав с его головы арафатку, я набросил на себя и, высунувшись из окна, прокричал визгливым голосом:

– Здесь франк и женщина! Они всех убивают!.. На помощь!

Тут же спрятался, но успел увидеть, как несколько человек сорвались с места и ринулись в подъезд.

– Держи оборону здесь, – велел я.

Она даже не спросила, куда это я намылился в одиночку, и так понятно, меня видели в окне пятого этажа, значит, до четвертого можно бежать без всякой опаски.

Я успел залечь на третьем, а когда показались бегущие по лестнице целой толпой, уже как-то почти привычно выдернул чеки из двух гранат и бросил навстречу, а потом открыл прицельную стрельбу из пистолета.

Два коротких сухих взрыва в замкнутом помещении иссекли осколками всех, стены и ступеньки забрызгало кровью, я насчитал шесть трупов, далеко внизу раздались крики, полные ярости, но смысл их понятен будет даже Ингрид.

Я выждал, а когда наиболее отважные попытались, часто стреляя, подниматься по ступенькам, двумя выстрелами поразил обоих. Снизу послышалась резкая команда, как я понял, был приказ не давать поднять мне голову, чтобы другие могли под прикрытием плотного огня приблизиться…

Пули с треском ссекали со стен штукатурку и куски легкого пористого камня, ступеньки снизу и площадку вокруг меня засыпало белым. Я выстрелил еще трижды, но надо беречь патроны, отступил почти ползком, а потом, низко пригибаясь, побежал наверх.

Они стреляли вдогонку, мой мозг холодно отсчитывал выстрелы и вероятность попадания. Пусть и мала, но все равно моей ошибкой было допустить такое, когда можно было бы избегнуть…

Ингрид лежит на лестничной площадке пятого этажа, автомат в боевой готовности, сказала с отвращением:

– Это чем ты вымазался?

– Птички накакали, – буркнул я.

– Геройствуешь, – сказала она с раздражением. – Догеройствуешься.

– За окнами смотри, – ответил я. – Эти ниндзя всюду пролезут!

– Какие тут ниндзя?

– Но здесь же Тунис, – напомнил я.

– Ниндзя в Японии, – просветила она в покровительственной манере и с чувством абсолютнейшего превосходства. – А еще профессор!

– А Тунис разве не, – сказал я, – ладно, я же не в шляпе, мне можно. Отряхни?