Сергей Вольнов - Сотовая бесконечность
Инакодумающих не нашлось. Уже хотя бы потому, что не каждый из присутствовавших в ресторационной зале господ офицеров мог похвастаться подобной меткостью. Тем более, если стрелять навскидку, почти от бедра!
– Но я готов удовлетворить ваши требования, штабс-капитан! – нарушил тягостную тишину ресторации поручик. – Надеюсь, саблей вы владеете?..
– Саблей? – тупо повторил Новосильцев. И тут же встрепенулся. – А хоть бы и саблей! Правда на моей стороне!
– Отлично!
Поручик Домов хищно улыбнулся, стряхнул с безупречно отглаженного кителя пылинку.
– Только владение холодным железом указывает на истинного воина, – молвил он и добавил, обнажив поданную каперангом саблю: – Я к вашим услугам, господин Шулер!
Новосильцев, вперив в поручика пышущий ненавистью взгляд, сделал шаг в его сторону и, протянув руку назад, заорал:
– Клинок!
– Господа! Господа! – зашумели офицеры. – Ну не здесь же!
Сам не ожидая от себя подобной прыти, Володя растолкал сгрудившихся вокруг арены офицеров и бросился между спорщиками.
– Господа! Остановитесь! Неужели вы не понимаете, что смерть любого из вас послужит на пользу «краснопузым»?! Поручик, господин штабс-капитан!
– Уйдите, молодой человек! – холодно отбрил его Новосильцев. – Вы не понимаете, что значит офицерская честь!
Штабс-капитан с силой толкнул миротворца в плечо, отчего тот вынужден был сделать пару шагов назад.
– Но, господа…
Подпоручик Краснов ещё пытался воззвать к благоразумию собравшихся, но его тут же затёрли остальные офицеры, и Володин голос потонул в неразборчивом гуле десятков голосов. Одуревшие от многодневной скуки, офицеры были рады любому развлечению. Всему, что хоть как-то отличало один день от другого…
Все прекрасно понимали, что барон Врангель уже не изменит ход кампании, как бы ни старался. Красные вторглись в Крым мощной рекой, и ничего с ними поделать монархисты уже не могли! Все это понимали, но не хотели признаваться вслух! В глубине души каждый из собравшихся в бывшей ресторации офицеров надеялся, что всё чудесным образом переменится. Что красное быдло потерпит наконец поражение, и восторжествуют-таки Закон и Порядок!..
А пока, вынужденные проводить день за днём в праздности и тихо спиваться, они с радостью поддержали идею поединка. Ещё бы! Стреляться было делом в офицерской среде достаточно обычным. А вот поединок на саблях! Это что-то новенькое!
И сколько бы Володя ни взвывал к их патриотизму и здравому рассудку, так и не вняли они его одинокому голосу. Со всех стороны посыпались предложения о том, как всё следует организовать наилучшим образом.
Штабс-капитан Новосильцев обратился к майору Бородину, чуть ли не единственному, кто был с ним в добрых отношениях, с просьбой быть его секундантом. Майор коротко кивнул, щёлкнув каблуками, и подошёл к нему.
Домов же затребовал в секунданты «того наивного молодого подпоручика, который призывал возлюбить ближнего». Требование было встречено громким хохотом. Вот так, несмотря на вялое сопротивление, Володя Краснов попал в секунданты.
Тут же выбрали арбитра. Им, по единодушному мнению собравшихся, стал медведеподобный полковник-артиллерист Вольдемар Артурович Аскольд-Диормэ.
Шумно обсуждая предстоящую дуэль и беззастенчиво делая ставки, господа офицеры покидали залу. Вся пьяная толпа вывалила на улицу, где прямо перед входом в «Империал» состоялся поединок.
Новосильцев, будучи офицером от кавалерии, полагал, что владеет саблей достаточно хорошо…
Первые его атаки поручик Алексей Домов отразил играючи. Потом, явно издеваясь над противником, Домов принялся, грациозно уворачиваясь от атак штабс-капитана, плашмя хлопать того кончиком сабли по плечам и прочим местам. Каждое касание он сопровождал вскриком «Туше!».
И, как ни старался Новосильцев, никому не известный поручик, видимо утомившись этим явно опереточным боем, легко смял его защиту, располосовал корпус от правого плеча до левого бедра и добил точным уколом в сердце.
Вот так и умер Новосильцев Акакий Васильевич, дуэлянт, картёжник и штабс-капитан армии Российской империи, уже на тот момент не существующей.
– Всех достоинств, что голосина как у прапора Иванова, – бросил поручик Домов странные слова.
Всё собрание молчало, тупо уставившись на лежащего в лужице крови штабс-капитана, а поручик спокойно протёр клинок тряпицей и спрятал его в ножны.
Неожиданно раздались громкие аплодисменты.
– Полко-овник! Ну что вы, в самом деле… – поморщился майор Бородин, как всегда бледный и утончённый. Поговаривают, что он злоупотреблял кокаином.
– А что такого? – пожал плечами Аскольд-Диормэ. – Отличный же бой был! Нет, господа, правда же?
– Ну-у-у… – прогудел чей-то голос, то ли соглашаясь, то ли нет.
Седой артиллерист подошёл к Домову.
– Я восхищён! Нет, правда! Замечательный бой! Вы доставили мне, да и, надеюсь, всем поклонникам благородного искусства фехтования, огромное удовольствие! Позвольте пожать вашу руку! – Полковник стиснул ладонь Домова. – Я кое-что понимаю в этом деле! Но вы поразили меня своим искусством владения клинком, поручик. Очень необычный стиль. Позвольте поинтересоваться, кто ваш учитель?
– Вот он!
Поручик кивнул на стоящего рядом с ним капитана первого ранга Ильина. Только сейчас Володя обратил внимание, что, кроме кобуры с пистолетом и табельного кортика, моряк успел обзавестись револьвером, заткнутым за ремень на спине, и саблей.
– Неужели? – восхитился артиллерист. – Позвольте представиться! Вольдемар Аскольд-Диормэ, потомственный дворянин, потомственный артиллерист и потомственный коллекционер холодного оружия.
– Владимир Ильин! – отрекомендовался моряк. – Потомственный военный и… потомственный мужчина.
Полковник коротко хохотнул, оценив юмор.
– Не дадите ли и мне пару уроков на досуге? Холодное оружие и фехтование – это моя вторая страсть. Первая – артиллерия! – не обращая внимания на уже обменявшихся купюрами и начинающих расходиться офицеров, вещал артиллерист. – Мне, знаете ли, страсть к оружию дед привил. Замечательнейший был человек!
Судя по вздоху, изданному моряком, он догадался, что ему предстоит. Полковник Вольдемар Артурович Аскольд-Диормэ был, что называется, артиллерист от Бога! Это знали все. Но был у него один серьёзный недостаток. Он очень любил поговорить. И говорил, как правило, громко, много и пышно! Поэтому всё «население» «Империала» старалось по возможности избегать контактов с, как его здесь прозвали, полковником Занудой или Старой Гаубицей, опасаясь длинной беседы.
Не могли избежать общения с полковником только двое его непосредственных подчинённых – капитан Оскар Вольшевский и поручик Николай Ивановский. Они и сейчас мялись в паре метров от своего начальника, хоть и не были задействованы в судействе поединка.
Однако старика уважали, и даже самые бесшабашные из постояльцев гостиницы не смели дерзить ему.
Володя, как и майор Бородин, мявшийся возле них по долгу секунданта, мысленно вознёс мольбу Небесам. Только бы капитан первого ранга не вздумал поддержать беседу!
И Небеса услышали.
– Извините меня, полковник, – оборвал раскочегарившегося было говоруна Ильин. – Но вот те солдаты, по-моему, ждут от вас чего-то?
Полковник удивлённо поднял брови и обернулся к двум солдатам, переминающимися с ноги на ногу, и прапорщику – начальнику патруля.
– А-а!.. Прошу меня простить, господа! Всего пара минут!
Он принялся отдавать приказания прапорщику. И, если судить по выражению лица последнего, они ему совсем не нравились.
– И чего это ты устроил такое шоу? – тихо спросил Ильин поручика Домова.
– Не сердись, дядя! – хмыкнул тот. – То, что он мухлюет, я бы ещё мог ему простить. Но, понимаешь… Ну вот не понравился он мне! Как тебе объяснить? Просто охрененно не понравился!
– Понятно! – кивнул каперанг, но тут же укорил ученика. – Но зачем так неаккуратно? Наследил…
– Да где наследил-то? – оскорбился Домов. – Побойся Бога! Практически хирургические разрезы и минимум крови…
– Я говорю вот об этом.
Ильин указал пальцем на едва приметное бурое пятнышко у самого правого погона поручика.
– Ну-у…
– Друзья мои! – вернулся к ним полковник Аскольд-Диормэ. – Позвольте, так сказать, пригласить вас за наш столик, дабы продолжить беседу и отметить вашу, молодой человек, блистательную победу! Вас, молодые люди, это, естественно, тоже касается! – не дожидаясь их ответа, непререкаемым тоном заявил полковник, указав поочерёдно на Володю и майора Бородина. – Прошу, прошу, господа!
Дальнейшее подпоручик Краснов помнил смутно. После того как Домов с Ильиным, полковник со своими подчинёнными, Володя и Бородин расселись за двумя сдвинутыми столами, последовали обильные возлияния и не менее обильные велеречия. Володя вообще-то был не очень силён в употреблении алкоголя. А Старая Гаубица сыпал тостами с завидной периодичностью, примерно один раз в пять минут. Поэтому, не смея перечить полковнику, кажется, после шестой рюмки самогона Володя «поплыл». Сначала он перестал понимать смысл слов, неудержимым потоком льющихся из словоохотливого артиллериста. Затем все присутствовавшие в зале показались ему до ужаса приятными. Этакими херувимами…
