Яфет - Юрий Никитин
– Добром за добро, да, Яфет? Я помогал тебе во всем – ты вышел живым из Вавилона, победил сарготов. Смог перейти посуху море…Вообще дошел сюда лишь потому, что помогал Я. Но ты возносил мне лишь проклятия… Хоть и живешь долго по людским меркам, но еще мал и неразумен…
– Кто…кто ты? – хрипел Яфет, чувствуя, что задыхается от нечеловечески сильной хватки. Горло словно сдавливают чудовищной силы ладони. Грудная клетка едва не лопается. В ушах стоит грохот кузнечных молотов.
– Я вывез тебя с братьями на Ковчеге из уходящего в небытие мира… Я его сотворил и омыл своими слезами. Но выбрал тебя, Ноя и прочих из вас, чтобы дали начало новому миру! Тебе еще столько предстоит сделать. А ты тратишь жизнь на злобу и ненависть ко Мне…
– Незримый, – прошептал Яфет с ненавистью. – Бог, которому кланялся отец… Да будь ты трижды проклят… За то, что отнял Златокору! За Потоп! За то, что несправедлив ко всем людям! За то, что в мире правит жадность, зло, эгоизм! Будь проклят за такой несправедливый мир!
В голове вновь зазвучал голос:
– Златокору…ради твоего же блага… В тебе – огромная сила, Яфет…Ты должен расти, набивать шишки, ибо только теряя, приобретаешь. А несовершенный и несправедливый мир… я создал для вас, людей…
– Я сделаю его лучше! – прохрипел Яфет. – Ты – Зло. Со всеми твоими замыслами…Я докажу! В нас самих есть сила! Люди тебя позабудут! Ты – нам не нужен!
– Этот мир – мой дар вам…. – раздался голос Незримого, похожий на громкий шелест листвы. – И вы, люди, его улучшите. Дети…должны пойти дальше Отца. Мое благословение с вами…
– К черту благословение! Я сам все смогу!
– Самоуверенность только на пользу, Яфет… Твое имя запомнят потомки. Но не жди счастья или покоя. Кому много дают, с того и спрашивают…А тебе я дал много. Очень много!
Яфет дернулся и закричал от охватившей его страшной боли. Вздрогнув и резко открыв глаза, он обнаружил, что лежит на траве. Вокруг сереет разбросанный ветром пепел костра. Следы пребывания нежити, нечистоты, куски тел и перья исчезли, словно их и не было вовсе. В животе разлилось приятное пульсирующее тепло.
Яфет чувствовал в мышцах неимоверную силу, хотелось свернуть синеющие на горизонте горы, вырвать с корнем деревья. Казалось, он в одиночку смог бы прямо сейчас выстроить терем на этой поляне.
Он отогнал глупые мысли – такую силу надо к более достойной цели.
Поднявшись, Яфет сунул Меч в ножны и двинулся назад в Деревню.
Глава 31
– Да вы что творите?! – в ярости кричал Громострел.
Рядом рычит и силится вырваться Соколиный Клюв – обоих со связанными руками выволокли из землянки и повели к капищу, снабжая толчками в спину.
Рядом шагает могучий Боромир. Громострела и Соколиного Клюва ведет с десяток охотников. Издалека, там, где за поляной высится капище с идолами, стоит толпа –долетает гомон, слышится смех, задорные крики.
– Руки прочь, мерзота! – орал Громострел. У него под глазом темнеет кровоподтек, на челюсти красная отметина – куда прилетела зуботычина пудовым кулаком.
– Задобрим богов, – пояснил Боромир. – Вашего тцара они не приняли. Придется зарезать вас.
– Надо дождаться Яфета! – твердо сказал Соколиный Клюв, глядя на невров из-под кустистых бровей. – Он вернется и принесет Цветок, уговор был такой!
– Да не вернется, – отрезал Боромир. – К тому же, он убил Осколота и его людей, что шли передать ему послание Ильмены. Мы отыскали три пары сапог и волчовку в болоте.
Громострел упрямо остановился, но невры схватили за руки, поволокли силой. Соколиный Клюв глянул на друга, но его тоже ухватили за плечи и толкнули вперед. Окруженное толпой капище неумолимо приближается. Невры – высокие, смотрят на них сверху-вниз, но куда им до Яфета с его громадным ростом.
Лесные люди расступились, давая дорогу. Мужчины душегрейках из волчьих и медвежьих шкур. Громострел заметил, что здесь даже старики выглядят моложаво – мускулистые и крепкие, по виду, и медведя заломают, хотя на лицах уже плюнуть некуда от морщин, и седина заграбастала все волосы, из тех, что остались.
Женщины в рубашках до земли, на некоторых платья, ростом пониже мужчин. Тут не только старики и зрелые, но собрались и парубки, молодые девки. Перешептываются, девушки хихикают, но стараются не привлекать внимание.
Многие смотрят без злобы, с любопытством. Тем не менее, волхв и Громострел ловят на себе и злые взгляды, в глазах охотников заметна ненависть и желание дать в морду, а то и вспороть брюхо.
Соколиный Клюв поискал глазами Ильмену, но ее не было. Идолы вокруг капища выглядят сурово, взирают на всех гнетуще, с осуждением. Только и ждут, пока волхв вскроет жертвам горло. И тогда теплая кровь польется на основания столбов, из которых вырезаны эти суровые лики.
Громострела и Соколиного Клюва подвели к жертвенному камню. Несмотря на пылающий рядом костер, воеводу окатило морозом. Помощник волхва держит нож с каменным лезвием. По краям жертвенного камня ложбинки для стока крови, а внизу с четырех углов стоят миски, чтобы кровь стекала прямо туда и не пропало ни капли.
Вперед неспешно ступил Огневит. Высокий, как и все в этом лесном племени. Посмотрел холодно, серые глаза на миг блеснули в вечернем солнце. Волосы подвязаны на лбу кожаным ремешком, на шее обереги из камня и дерева.
– Явились, – сказал он почти радушно. – Вот и славно. Боги вас жаждались. Этой ночью зацвел папоротник. В честь этой радости, мы принесем вас в жертву. Пусть порадуются и боги, и люди!
Он с улыбкой повел взглядом по лицам невров, как бы указывая, кто именно будет радоваться, кроме незримых богов.
Огневит кивнул, и Громострела с Соколиным Клювом толкнули вперед. Волхв с помощником отошли в сторону, насмешливо глядя на их бледные от бессонной ночи лица.
Крепкие руки схватили Громострела, подтолкнули к широкому камню, на котором темнеют пятна засохшей крови.
Воевода упирается изо всех сил, но тут же рухнул на каменную плиту от сильного толчка меж лопатками.
Его перевернули, освободили запястья. С яростным криком Громострел рванулся, намереваясь отобрать у младшего волхва нож, чтоб показать этим неврам, где раки зимуют.
Боромир и Тарас навалились, прижали его грузное, как у медведя, тело к камню, надавили коленями на руки и ноги. Они держали, пока помощники волхва привязывали чужака веревками.
Громострел пытался вырваться до последнего. Боромир вскинул
