Яфет - Юрий Никитин
Тцар погрузился в странное тревожное забытье. Ему то являлась красавица Ильмена, улыбалась и клала прохладную руку на лоб, то мелькали уродливые рожи звероподобных тварей, людей с птичьими мордами. Все тянули к нему лапы. Потом исчезали, и мимо проносилась сверкающая тень.
Ее полет сопровождался тихим серебряным звоном, и Яфет ощущал присутствие уже Златокоры. Она не подходила близко и почти ничем не проявляла себя, просто смотрела издалека, будто затаила обиду.
Иногда в видения грубо врывался Колодыр, сцеживал в рот горькое варево деревянной ложкой, уходил и возвращался снова. После того, как влил в Яфета, казалось, целый котелок, слабость отступила, и тцар открыл глаза.
Боль притупилась. Но теперь в боку зудит, будто исступленно жалили комары. Он собрался почесать, как следует, но Колодыр заметил, перехватил пальцы.
– Я очистил рану и наложил повязку, – молвил он глухо, – не трожь. Дай зажить.
Яфет поморщился от все ещё сильной боли и огляделся. В трех шагах потрескивает костер, рядом неуклюже стоит закопчённый котелок. Казалось, им пользовались уже не одну сотню лет – настолько он испещрён царапинами и мелкими вогнутостями. Будто ревнивая бабка-лесовиха от всей души била им Колодыра по голове, и вмятины оставались почему-то на металле, а не на черепе. Хотя, может, он прячет следы побоев под шляпой. Вон какая широкая…
Яфет поднял глаза в небо – тяжелое багровое солнце наполовину скрылось за лесом. Медленно сгущаются сумерки.
Чуть в стороне разбросаны остатки хвороста. В двух шагах выгибаются стебли папоротника. Яфет бросил в огонь пару толстых сухих веток, и пламя весело затрещало.
– Чую, зацветёт уже этой ночью, – сказал Колодыр, кивая на папоротник, – ждать осталось недолго. Странно, в этот раз много раньше, чем обычно. Еще ж не настало лето. Даже травня еще нет. – Он снял шляпу и растерянно почесал в затылке. Затем водрузил обратно на голову. – Видать, в ночь цветения случится нечто особенное. Дивное зрелище. Каждый раз смотрю как в первый раз, и налюбоваться не могу.
– Это радует, – сказал Яфет без особой веселости. Он взял Меч, провел пальцами по широкому лезвию, но клинок остёр, словно его точили только что. – Эта ночь – последняя. Главное – выстоять.
Старик-боровик посмотрел из-под густых бровей, молвил:
– Уходить тебе надо. Эту ночь не переживешь. Если до этого отбивался, да и нежить особо не старалась, больше пугала, то сегодня все будет иначе. Они за цветущий папоротник задавят и велета. А от обычного человека и вовсе рожки да ножки останутся.
Яфет ответил твердым взглядом, развел руками. Губы разбежались в скупой усмешке.
– Без цветка мне пути назад нет.
Колодыр посмотрел с подозрением, затем сплюнул. Спросил с презрением:
– Женщина?
– Женщина, – признал Яфет. – Любовь. А еще – мужская гордость, достоинство, честь!
– А как же жизнь? – спросил старик, впившись в него цепким взглядом. – Разве может быть что-то ценее?
Взгляд тцара на миг сделался отрешенным, словно навалились тяжелые воспоминания. Затем посмотрел на Колодыра в упор.
– Да какая жизнь без любви, – бросил он, расправив широкие, как дверь, плечи. – А тем более без достоинства с честью.
Он поморщился от резко стрельнувшей боли, аккуратно потрогал повязку на правом боку.
– Дело хозяйское, – проворчал Колодыр. – Я предупредил. Прощевай. Вернусь позже, посмотреть на цветок. Твой труп как – сжечь, закопать, или оставить на съедение зверью?
Яфет рассмеялся, демонстрируя ровные белые зубы, и поднял глаза на старика.
– На твое усмотрение.
***
Когда солнце скрылось за виднокраем, сумерки стали наливаться чернотой, сдавливать поляну в могучем кулаке. Тьма нерешительно замерла по краям неровного круга света от костра.
Яфет подбросил дров, и пламя загорелось ярче, мощнее, заставив тьму отступить. Невдалеке раздалось глухое рычание. Тцар услышал его сперва с одной стороны. Затем еще один зверь зарычал за спиной. Со всех сторон послышался протяжный вой волков.
Яфет услышал и другие звуки – верещание, цокот, частое дыхание, словно бежал кто-то запыхавшийся, хлопание крыльев и негромкий визг.
Он распрямился, взял Меч обеими ладонями, готовясь отражать натиск. В правом боку стрельнуло болью. Яфет вдруг вспомнил про подаренный Златокорой Светоч. Сунув руку в карман, выудил прощальный дар жены. Тьма отступила от ярко вспыхнувшего света неземной чистоты.
Яфет посмотрел на подарок со светлой печалью. Уже поднес Светоч к ране, под повязку стало проникить исцеляющее тепло, но в последний миг рука замерла в воздухе. Яфет заколебался и убрал Светоч в карман.
– Прости, Златокора, – голос Яфета прозвучал негромко, он говорил, словно оправдываясь. – Тебя больше нет, и в моем сердце теперь другая. Я не могу воспользоваться. Это – нечестно. Справлюсь и так, ты же меня знаешь.
В лицо ударил порыв свежего ветерка. Он пах луговыми цветами, водой из ручья. Коснувшись щеки, словно девичья ладонь, ветерок пропал, будто всего лишь привидился.
Звуки из глубин окружающей его тьмы возобновились, зверь зарычал громче и злее. Громко ухнул филин. Яфет узрел у костра силуэт и нанес удар, не дождаясь атаки. Кончик Меча с хрустом нашел цель, в темноте взвыло, отшатнулось, но на место отшатнувшейся твари немедленно бросились другие.
Существа из тьмы не перекесали границу круга света от костра, но к Яфету потянулось множество когтистых лап с перепонками, покрытые бородавками, с них капает слизь.
Меч в его руках принялся остервенело рубить, добавляя Яфету сил от каждого сраженного нелюдя. Чтобы успеть отбиваться от тварей, тцар крутился вокруг своей оси, отражая натиск со всех сторон.
Боль от раны, что сперва напоминала о себе лишь неприятным покалыванием, теперь пробудилась целиком. Она принялась глодать Яфета изнутри, будто зверек проник под кожу и теперь пожирает заживо. Тцар крепко зажал Меч в левой руке, а правой накрыл кровоточащую под повязкой рану, чтобы утихомирить боль.
Ноги едва держат, Меч весит как бревно, но тцар, сцепив зубы, продолжает рубить, колоть, рассекать лезущую на него нежить.
Он вдруг заметил, что натиск ослаб, и что уродливые длинные лапы тянутся не к нему, а к внезапно полыхнувшему ярко-красным и серебристым огню на земле прямо у его ног.
У правого сапога меж листьями на стеблях сияет нечто не крупнее мелкого яблока, но настолько яркое и волшебное, что не отведешь взор.
Зрелище было завораживающе прекрасно. Ничего подобного Яфет не зрел никогда.
Из тьмы шагнул широкоплечий гигант. Кожа казалась выгоревшей – красная, цвета пламени. Под ней играют тугие мускулы. Козлиную голову венчают длинные рога. Взгляд светится нечеловеческой злобой, в каждом движении сквозит ужасающая мощь.
Яфет вскинул Меч, но рука не слушается
