Добрые Люди - Дмитрий Александрович Тихонов
«Ладно. Не начинай. Пол часа плюс, пол часа минус — погоды не сделают», — подумал я, откинувшись на спинку лавки.
— Мирка, Лиций, Валис! — громко, но без злобы, выкрикнул мужчина, высунувшись из окна. — А ну живо домой! Мать уже стол накрыла.
Двое мальчишек и девчонка с разбитыми коленками разом поскучнели, но ослушаться побоялись. Прихватив мяч с собой, они шустро скрылись в парадной. Оставшаяся девочка проводила друзей взглядом, а после, выудив из кармана мелок, принялась рисовать прямо на брусчатке. Молодёжь под тенью каштана продолжала хихикать, а кувшин то и дело переходил из рук в руки. Юность. Что может быть прекраснее? Впрочем, мне не удалось в полной мере познать это прекрасное воспеваемое романистами время. Свою юность я провёл в далёком северном краю, куда редко ступает нога человека, постигая азы управления потоком под чутким руководством наставников братства.
«Как давно это было», — с грустью подумал я и насторожился.
Мне казалось, что все те кошмары войны, когда над головой свистят пули, а от едкого порохового дыма выедает глаза, я позабыл. Но так просто эту науку из головы не выкинуть. Подобное накрепко впечатывается в сознание. Услышав характерный шелестящий звук, я зажёг поток и до предела усилил мышцы, потратив сразу двадцать единиц. Прыгнул. Схватил девчонку под мышки, и вторым прыжком влетел в проулок.
Рвануло где-то в соседнем дворе, но я знал, что бомбы будут ещё, а потому закрыл девочки уши ладонями и прижал к себе не обращая внимания на её крики и тщетные попытки вырваться. Вторая бомба попала точно в питьевой фонтан. Я успел разглядеть чёрное как смоль ядро, прежде чем раскрыл поток полностью и окутал себя сгустком чистой силы. Успел повернуться к месту взрыва спиной и присесть на колени, прижимая хрупкое детское тело к груди. Волна тараном врезалась сзади, протащив меня метров пять по мостовой. Колени вспыхнули огнём.
«Бесов праздник! Шестьдесят!»
Следующей бомбы нам не пережить. Я вскочил на ноги, взял ребёнка на руки и пробираясь сквозь пылевую завесу по памяти стал искать путь к дверям ведущим в жилой дом. Сверху сыпали куски расколотого камня, вывороченного из мостовой, медленно оседала листва, а от запаха гари першило в горле. Ещё пахло кровью.
В три прыжка я проскочил двор и оказался подле дверного проёма. Створки сорвало и одна из них болталась на нижней петле, норовя отвалиться, другая и вовсе валялась внутри. Первый этаж тоже затянуло пылью и дымом, но сквозь завесу просматривалась дверь шагах в десяти. Радуясь тому, что парадная оказалась сквозной, я, не сбавляя шага ударил створку ногой: слабая древесина с треском переломилась и стопа моя встретилась с кирпичной кладкой — проём был заложен.
Я сместился левее к лестнице. Поставил девочку на ноги. Осмотрел. Она была в сознании, но кажется впала в ступор. Ноги руки целы, пятен крови на платье нет, разве что лицо её и волосы покрывал слой серой пыли. Наверное, и сам я выглядел не лучше. Из-за сильного выброса силы раны на коленях уже покрылись струпьями, но вот штаны теперь только на помойку.
— Рози! Рози! О, Создатель! Рози-и-и!!!
С лестницы буквально скатился мужичок средних лет с окровавленным лицом и оттолкнув меня выскочил во двор.
— Стой! Дурак! — Я дёрнулся было за ним, но вовремя спохватился.
«Всех не спасти».
Ещё два разрыва слились почти что в один, но слава Создателю бомбы легли где-то в соседнем квартале. Стоило торопиться, потому как скоро сюда явятся клирики. Я отёр лицо рукавом камзола и присел на корточки рядом с девочкой.
— Ты в порядке? — спросил я.
Она кивнула. К моему удивлению, держалась девочка спокойно, разве что губы её плотно сжаты, а в глазах встали слёзы. На вид девочке было лет десять-двенадцать.
— Как тебя зовут?
— Кэти, — прошептала она.
— Где ты живёшь, Кэтти?
— Лисий квартал.
— Ты была тут одна?
— Да. — Она тихо заплакала, закрыв лицо ладошками и лишь плечи её иногда вздрагивали.
Я понимал, что помочь ей больше ничем не могу. Вдали уже слышался звон колоколов, а значит с пожарной бригадой явятся клирики, и чем бес не шутит — законники. С почти иссякшим потоком мне с ними не справиться.
Нашарив во внутреннем кармане монету, я вытащил полновесный ливр и протянул его Кэтти.
— Возьми, — сказал я. — Никуда не выходи. Дождись пожарных или священника.
Девочка продолжала плакать, но ливр забрала. Плотно сжала монету в ладошке и прижала к груди.
«Всё. Пора уходить».
Я вышел из парадной и быстрой походкой поспешил прочь из разбитого двора. Мужичок крутился подле завороченного каштана и пытался оказать какую-то помощь раненной девушке. Краем глаза я отметил, что кое-кто из молодых людей лежал без движения. Каштан и гранитный постамент фонтана приняли часть осколков на себя, так что вполне возможно ребят лишь оглушило. Мне хотелось надеяться на это.
Я выскочил на центральную улицу и остановился. Перед глазами встала картина выходящей из дома Кэтти и новый удар бомбы.
— Пустое, — сказал я тихо, гоня прочь наваждение.
Но картинка и не думала исчезать.
«Бесов праздник! Я пожалею об этом…»
Из-за поворота показалась тройка лошадей: экипаж пожарных спешил на помощь, кучер нахлёстывал животных, а сосед по козлам звонил в колокол. Следом ехали верхом двое: клирик в белой сутане и законник в дорожном плаще, этого я опознал сразу, мне не нужно было искать взглядом его значок — первых я чуял нутром.
Развернувшись на пятках, я устремился обратно во двор и подоспел как раз в тот момент, когда Кэтти собиралась выйти из парадной.
— Не ходи туда. — Я перегородил девочке путь.
Она жалобно пискнула, но узнав меня выдавила что-то похожее на улыбку.
— Ты вернулся?
— Идём.
Я ухватил Кэтти за руку и направился вглубь дома.
— А куда мы пойдём? А священник спасёт Рози? А
