Николай Бахрошин - Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн
Да, он, Женька Осин, — голова! При такой площади и плотности огня дым будет маскировкой получше всех «естественных природных укрытий и углублений»… Потому что, если за командирским прицелом умный Осин, — танк уже далеко не мишень, совсем не мишень! — машинально нахваливал сам себя сотник, лихорадочно вращая по сторонам оптическими глазами дальномера.
— РУС–1, угол 10, опережение 7… Огонь!
— Есть огонь, командир!
— РУС–2, угол 12, опережение 8… Огонь!
— Есть огонь, командир! — неизменно отвечал наводчик — корректор, урядник Вася Звирькович, дублирующий контроль над РУСами (ракетными установками).
— Серега, чуть назад и вправо!.. — это уже водителю.
— Есть, командир!
— Хорошо! РУС–3, угол 14, опережение… Огонь!
Ракетные залпы, выстроившись густым частоколом разрывов, сразу загнали вражескую пехоту обратно в дым.
«Прятаться? Нет, не получится… Вот вам и болт с резьбой в „природное, естественное углубление“! — азартно пожелал сотник непонятно кому. — Так, теперь пулеметы, пора… Пусть прочешут все за огнем и дымом…»
— Вася, второй — левый пулемет! Веером на двенадцать…
— Понял, командир!
Второй крупнокалиберный пулемет по левому борту включился сразу, отдаваясь в наушниках глухим перестуком, похожим на тиканье внезапно заспешивших часов. Последовательное чередование бронебойных и плазменно — разрывных зарядов создавало особый эффект, сбивающий огонь и разгоняющий дым. Земля впереди и слева словно вскипела разом, как будто сама начала взрываться и подпрыгивать вверх. И этот живой ковер расстилался все дальше и дальше…
«К концу войны техника все-таки стала куда совершеннее. А начинали на каких гробах, страшно вспомнить…»
Мысль мелькнула, пропала, и он тут же забыл об этом. Пехоту они погнали обратно, но что-то там все-таки шевелилось. Похоже, часть накрытых залпами штатовцев осталась на месте.
«Точнее — местами! Отдельными местами и сочленениями! — с удовольствием перефразировал сотник. — Молодец Васька, лихо работает за пулеметом… Вы там пошевелитесь у меня… Для тех, кто еще шевелится, крупнокалиберка — самое милое для успокоения…»
Мельком глянув на шкалу показателей боекомплекта, Женя с удовольствием убедился, что он почти полон. Эти новые МП — танки класса «Батыр–8», может, слегка потеряли в маневренности, зато оружейные погреба расширены почти на 200 % против прежних «шестерок». Можно вести долгий бой, без оглядки на дозаправщиков, этих неповоротливых черепах, которые вечно теряются и отстают, таскаясь за атакующей бронетехникой так же уныло, как сирота из приюта за дядькой с конфетами…
«Вот так! Теперь — выдвинуться вперед и вниз и проутюжить броней, как мондовошек на белой скатерти… Хватит тратить на штатовскую сволочь недешевый боекомплект…»
А это что слева? — вдруг заметил сотник. Еще пехота?
— Серега — скачок на три часа! Пошел!
— Делаю!
«Верный», послушный, как хороший пес, вздрогнул всеми бесчисленными сочленениями, крякнул на гравитягах и рывком перескочил сразу метров на пятьдесят в сторону.
«Послушная машинка, хорошая машинка, хорошая… Пониженная маневренность у „Батыров“? Так уметь маневрировать надо, а не хлебалом сопли жевать!»
По чуть заметному дымному следу Осин понял, что неподалеку прошла ракета «рэкса», этой ручной установки для бронепехоты. Каверзная штука для танка! И как раз там, где они только что были.
А нету! У него, умного Осина, не только опыт, но и чутье…
Сотник снова завертел дальномером, осваиваясь с новой картинкой.
Именно — не в углублениях прятаться, а маневрировать! Вовремя менять позицию, вот что нужно… Точно — еще пехота! Эти свежие…
— «РУС–2», «РУС–3» — огонь по левому борту! Подсыпай, просыпай, Вася!
Конечно, когда туша МП — танка прет на пехоту, — это впечатляет. Со стороны! Только кроме впечатления нужен еще результат. Потому что танк — не бульдозер, переть на противника, как бык на ворота, — не его задача. Огонь и маневр — вот что такое танковый бой! Плотнее огонь, быстрее маневр — вот что такое…
«Все правильно, вот и этих гавриков остановили ковровыми залпами, выстилающими по квадратам площадь обстрела…»
Вот теперь, похоже, пора! Теперь действительно можно атаковать, почувствовал сотник.
— Рота, слушай мою команду! — звонко выкрикнул Осин по общей связи. — Атака в направлении 12–14, построение 2 на 3! Я и Самойлов — первые, остальные — замыкающие! Поехали, ребятишки! С Богом!
Наступил тот момент боя, который он так любил. Противник дрогнул, противник замешкался, противник уже готов податься назад — и в этот момент рубануть его бронированным клином, как топором по гнилому бревну. Чтоб только щепки, только труха, только ошметки посыпались во все стороны! И догонять, и стрелять, и давить, представляя выпученные от ужаса глаза под забралами…
Наверное, так же атаковали когда-то его предки, донские казаки. Рассыпались в лаву в конном строю и гнали, гнали…
Женя даже не видел, он просто чувствовал, как все пять ротных танков рванулись вперед на форсаже. Ребристая туша кажется неуклюжей, когда стоит, но когда начинает двигаться — другое дело. Это мощь, слаженность, быстрота, это натиск брони и огня, это огненный вал, который катится впереди могучих машин, сминающих и рвущих землю своими гравиподушками.
Танковая атака — это просто красиво, в конце концов! — всегда считал Осин. Так же красиво, как большой завораживающий лесной пожар!
Однажды, еще дошколенком, Женька Осин увидел лесной пожар на планете Тайга. Его поразило тогда — насколько он громкий. Огонь даже не гудел, не трещал, он просто ревел, надвигаясь неодолимо, как морской прилив. Это было по-настоящему страшно — видеть, как неотвратимо накатывается дымно — огненный вал, выбрасывая перед собой, словно пули и снаряды, красные искры и целые костры. Черные горящие ветви шевелились в огне, будто живые, словно сами деревья размахивали руками, взывая о помощи. «Но что тут сделаешь, как поможешь?» — ужасался, помнится, маленький Женька. Оранжевые мобили пожарников, что сновали за дымом и пламенем, казались такими маленькими и беззащитными по сравнению с разгулом стихии. «Нет такой силы, которая была бы сильнее!» — искренне думал он.
Как же он тогда перепугался! До сих пор смешно вспомнить…
Его, маленького, чьи-то руки закинули в гравимобиль, а он только в кабине, скользя на сиденье, обнаружил, что описался. Сам не заметил, как и когда…
* * *Атака не получилась. Не удалась. Смяли его красивую, лихую атаку в самом начале, что обидно! Не за себя обидно — за красоту!
За огнем и дымом оказалась не только пехота. Почти сразу Женя заметил, как навстречу ему поперли «лапти» («лангусты–18»), тяжелые МП — танки армии СДШ. Напролом пошли, прямо через порядки своей же пехоты, сметая зазевавшихся компрессионными ударами гравиполей, видел сотник.
«Сволочи, ох сволочи… А почему сволочи? Пусть давят своих, пусть… Браво и бис, господа!»
Нет такой силы, что пересилила бы в человеке его собственную безнадежную глупость! — усмехнулся сотник.
Первый, второй, третий… Да, семь «лаптей» движутся наперерез с юго — юго — востока… Вот такая неожиданная вводная!
— Командир! Женя! — быстро окликнул наводчик. — На восток — еще четыре… нет, пять «лаптей»! Дальше, похоже, еще есть пара…
— Вижу, Вася, всех вижу…
Да сколько же их! Откуда взялись? Вроде бы свои танки штатовцы сбрасывали в другом квадрате, припоминал Осин схему предполагаемых направлений ударов. «Заблудились, что ли? Вот всегда у них все через задницу! А ему, умному Женьке Осину, отдуваться за всех! Словно он, ротный, здесь за главного говночерпия…»
— Рота, отставить атаку! — гаркнул сотник по общей связи. — Слушай мою команду! Вторая линия — быстро назад, откатываетесь за возвышенности! Самойлов и я — прикрываем огнем и маневром! Начали, ребятишки, работаем!
«Ребятишки» поняли. Все три танка второй линии отступали правильно, быстро пятились задом, поливая «лапти» тяжелыми калибрами с дальней дистанции, видел Осин даже не боковым зрением, а словно бы затылком. По тактико — техническим характеристикам «лангуст» и «батыр» примерно равны, двенадцать… нет, четырнадцать против его пяти — это слишком много, конечно. Да еще пехота недобитая оживилась. Тоже, зараза, живучая, как вирус гриппа…
«Ничего, ничего, еще повоюем… Не боги, говорят, обживают ночные горшки…»
Теперь им с Петькой Самойленко, с Петром Васильевичем, командиром «Отчаянного», пожилым рассудительным подхорунжим резерва второй очереди, приходилось туго. Слишком большой перевес огня и брони. По обычной тактике штатовских танкистов «лапти» сосредоточили весь огонь на двух передних машинах, прикрывающих отход остальных. Пришлось им с Петром отплясывать на своих «батырах», как чертям на поминках праведника, постоянно, рывками меняя позиции и огрызаясь короткими, нервными залпами.
