Владимир Яценко - Бог одержимых
- Как твои рёбра, челогод? Подлечил?
Его голос тих и спокоен. Он совершенно не похож на озлоблённого недоумка из душевой. Даже черты лица переменились.
Я слежу за движениями его рук и ног. И то, что я вижу, мне не нравится. Передо мной настоящий противник: цепкий, умный, скорый... Его трёхсекундная ката пластична и полна невероятно высокой энергетики.
Похоже, дело - дрянь. Будь мы на татами, я бы уже сдался.
- Мы знакомы?
- Не валяй дурака, чел, - кривит рот в ослепительной улыбке Борис. - Это травматология. Психушка тремя этажами ниже...
Его атака стремительна, натиск плотен, движения точно рассчитаны: ни локти, ни колени в крайнее положение не выходят, до упора не выпрямляются. Все движения от центра наружу... и движется он чертовски быстро. Я едва поспеваю уклоняться и ставить блоки. Впрочем, нет. Не успеваю. Каждый третий-четвёртый удар достигает цели. Не проходит и десяти секунд, как осознаю, что здесь: в узком коридоре, где у меня нет возможности втянуть высокого и более сильного противника в круг, моё поражение неизбежно.
Я делаю шаг назад. Потом ещё один. И ещё. Он уверенно теснит меня. Один из ударов пучка пальцев обжигает грудь... вот гад! Как током...
А ведь позади - его приятели!
Я не могу позволить себе дальнюю дистанцию, где его преимущество в росте окажется решающим. Но и ближний бой порадовать меня не может, - противник гораздо сильнее и тяжелее меня. Один захват и треснувшими рёбрами не отделаешься...
Впрочем...
Есть один вариант. Безумный, конечно. Но по-другому, похоже, мне не выкарабкаться.
И решаться на безумие следует немедленно. Ещё несколько секунд и мои движения из-за ушибов от пропущенных ударов замедлятся. И тогда мутан порвёт меня, как Тузик шапку...
Нужен контакт. Чем плотнее, тем лучше. Приходится рисковать. Я наношу удар правой ногой в солнечное сплетение противника. Приём никак не подготовлен. Это просто удар и только: хорош для мешка с песком или доски, прислонённой к стене. Но для профи - подстава и весомая заявка на долгое лечение. Поэтому я не удивляюсь, когда нога встречает пустоту, а Борис легко подхватывает меня под колено правой рукой, а левой фиксирует за воротник. Я точно знаю: ему не составит труда приподнять меня на метр, а потом опустить на своё согнутое колено. Для его силы и нашего соотношения весов, - это лучшее продолжение.
И мне ничего не останется, кроме выбора: сломанный позвоночник и пожизненная койка или соитие с лимаксой. Лихо работают, черти! И это называется честной игрой!
Только и я в ангелы не записывался.
До моей инвалидности - мгновение. И всё это время у Бориса будут заняты руки. Это тот самый случай плотного контакта, когда противник, подготовив свою победу, ещё должен до неё дожить. Мой правый локоть с хрустом вламывается ему в голову между виском и бровью...
...Я потрясён: он продолжает проводить приём. Он и в самом деле меня приподнимает! У него разбита височная область: головокружение, потеря сознания, смерть. Но эта тварь не просто жива! Он поднимает меня всё выше и выше. Я в панике! Не нахожу ничего лучше, как вопреки традициям забросить правую руку ему за голову. Так мальчишка по первому разу, без знаний и опыта, пытается обнять девушку, сидя на галёрке в кинотеатре.
Но мне нужно будет на что-то опереться, когда он начнёт ломать мне позвоночник...
И вдруг всё кончилось. Борис замер, что-то замычал и начал заваливаться на бок. Я отжался от его холки, неловко упал, перекатился и вскочил на ноги...
Борис уже лежал.
Его приятели неуверенно двинулись к нам. Я подошёл к поверженному противнику. Он пристально смотрел на меня и шевелил губами, пытаясь что-то сказать.
Я встал рядом на колени, склонился, прислушался...
- Техника ду аньда...
Я пожал плечами: что в имени финала? Не всё ли равно? Главное - я одолел его. Но это была вымученная победа. Второй раз у меня так не получится.
Кто-то положил руку мне на плечо. Не знаю почему, но я был уверен, что на этот раз свалки не будет.
- До койки сам доберёшься? - спросил один из "конвоя", кивая на дверь моего изолятора.
Кажется, это был "третий", тот самый "добряк с лавочки".
Я кивнул.
- Тогда ступай. На сегодня, пожалуй, всё...
Я ещё хотел спросить, что значит "на сегодня"? Уж не собираются ли они воевать со мной до самого дембеля? Но не успел: они подняли своего товарища, и ушли, оставив меня одного в коридоре второго яруса травматологии космического крюингового центра "Кассиди".
7
Бытие. Гл. 3. Ст. 16:
"Жене сказал: умножу скорбь
твою в беременности твоей;
в болезни будешь рожать детей"...
Без симбионта человек слаб настолько, что даже воспроизводство его протекает мучительно и с риском для жизни.
- В следующий раз он тебя убьёт, - сказала Марина, отрезая ножницами хирургическую нить, которой минуту назад успешно стянула края очередной раны.
На этот раз без рассечений не обошлось.
В пылу схватки я и не заметил, что мне крепко досталось: грудь и лицо были разбиты в кровь. Предплечья и голени - сплошные синяки. Впрочем, с гематомами, как раз, понятно - удары мутана легко было спутать с ударами кувалды. А удар - есть удар, вне зависимости от того, куда он приходится: в цель или гасится на блоке. Но вот когда мутан успел надорвать мне левое ухо, разбить губы и рассечь грудь, - не помню.
Кажется, я это сказал вслух.
- Вот так, однажды, ты придёшь домой без головы, - поддержала Марина. - И не сможешь вспомнить, где её потерял.
О доме это она напрасно.
Что не по мне дембель плачет, я уже понял: без улитки под кожей меня отсюда не выпустят.
Будут бить либо пока не соглашусь, либо пока не отправлюсь в свой последний путь, на встречу с Солнцем. Тут у них всё продуманно. Для похорон крематорий не требуется. Ввиду близости к светилу.
Мы опять в процедурной. Только теперь я лежу. Топчан, клеёнка... ну и йод, пенициллин, резина... вы уже знаете.
Нашла меня Марина. Разумеется, в изоляторе. Где же мне ещё быть? Сидел на полу в луже крови. Было плохо. Впрочем, сейчас немногим лучше. Даже с учётом лёгкой эйфории от лекарств.
Мне было горько: я уважал мутана! Уважал нелюдь, которая прикончила мою расу!
А ещё мне было непонятно: как Борис сумел заделаться бойцом за двое суток? Я же ничего не путаю: прошло два дня.
А послезавтра, в пятницу, у Маринки день рождения...
А если он в душевой притворялся... то, выходит, ещё хуже: какого уровня должна быть подготовка, чтобы так ловко сыграть роль тупого качка, ничего кроме железа в своей жизни не видевшего? Это же как навыки вождения велосипеда: вы можете дурачиться и судорожно дёргать руль, но никогда не заставите себя УПАСТЬ! И ехать на голом пузе по мокрому полу, упиваясь собственным криком, не будете!
Но если это боец... вот, чёрт! Не мог профи пропустить удар в голову. Даже локтем. И "купиться" на явно неподготовленный, откровенно фальшивый удар ногой не мог.
Выходит, специально пропустил? Специально пропустил смертельный удар в висок?
Чушь!
Майор сразу предупредил, что в моём мутуальном будущем нисколько не сомневается. Но обещал играть честно: только аргументы! Простые и ясные. И конечный выбор за мной.
А Маринка? - я уже бояться её начинаю, - какая вероятность, что спустя пять лет мы встретимся именно здесь? Или это тоже один из элементов игры?
- Ты его знаешь?
- Бориса? - уточняет Марина.
- Бориса, - упавшим голосом подтверждаю я.
- Он - пилот в моём экипаже, - она говорит это таким тоном, будто её пилоту каждый день проламывают голову.
- Но как же... - я ненавижу себя за эту растерянность. - Не понимаю.
- Мы тоже, - признаётся Марина. - Комплектацией и "доводкой" экипажей занимается крюинг. Тренировки, учёба, совместные действия... Они вообще большие затейники. Вот и тебя нам придумали. Наверное, чтобы посмотреть, как мы выпутываться будем.
Она заканчивает мои швейные дела и ещё раз проходится по сшивкам тампоном пропитанным йодом. Не сказал бы, что особенное удовольствие.
