Владимир Яценко - Бог одержимых
В руках - симпатичная чёрная шкатулка. Внутри, на тёмно-синем бархате два великолепных прямых ножа: рукояти под цвет коробки, отливающая фиолетовым сталь. Клинки остро заточены. Режущая кромка отполирована до эффекта плывущей волны. Интерференция.
- Знатная вещь, - одобрительно киваю и возвращаю коробку владельцу.
- Мне сказали, что это косунбогу.
- Косунгобу, - автоматически поправяю и тут же спешу успокоить. - Тебя обманули. Лезвие ножа для сэппуки всегда под углом к рукояти, без цубы и белое. И уж парами они никогда не хранятся. Но ты не переживай: это танто. Отличные ножи: баланс, сталь, кромка...
- Семён, а правда, что самураи себе харакири делали? - интересуется Лина.
- Правда, - я пожимаю плечами. - Только, всё-таки, "сэппуку". Это уважение к традиции.
- А есть разница? - торопится узнать что-то новое Сергей. - Чем отличается?
- Тем же, чем "врезать дуба" отличается от "перехода в мир иной". Всего лишь вульгаризация, разночтение одного и того же иероглифа. Если дело чести проиграно, всё можно поправить сэппукой.
- Дикость какая-то, - недовольно роняет Вика.
- Цена словам и поступкам, - поправляю я.
- История? - немедленно снимает напряжение Диана. - Как же вас к нам занесло?
- Сдал экзамены в аспирантуру. Но для зачисления нужна справка из военкомата о прохождении срочной. Год раздумывал. Потом учебка: тренировки, тесты, анализы. За каким-то чёртом загнали к вам, на "Кассиди". Что армейскому крюингу от меня нужно - не знаю. Но в первый же день майор потребовал соития с лимаксой. Лимаксу я послал. Майора тоже. Лимакса меня простила, майор - нет. Вот и хожу в штрафниках. Неквалифицированный труд, отстойное питание и ограничение свободы перемещений.
- Это вас угнетает?
- Ни в коем случае, - отвечаю быстро, ибо - правда. - Согласен на что угодно, лишь бы оставили в покое и дали дожить до дембеля.
- Нет, - говорит Диана. - В нашей системе так просто ничего не делается. Крюинг - это рота суперспецов: психологи, социологи, симбиологи. Если тебя к нам из учебки забрали, то им что-то нужно. Не надейся, - не отвяжутся. На "Кассиди" ничего просто так не происходит.
- Разумеется "не просто", - подключается к теме Василий. Гитара под его пальцами радует слух душевными переборами. - Видела бы ты, как он нас в душевой раскидал. Как кегли!
В его словах только смиренная уважительность.
Не в моих правилах отвечать гнутой монетой:
- Ну, положим, во втором раунде, вы отыгрались.
- Отыгрались? - изумляется Борис. - Да ты убил меня, парень! После нашей схватки я два часа в реанимации отлёживался.
- Я о том, что если бы вы втроём на меня кинулись...
- Втроём?! - переспрашивает Сергей. Я физически чувствую их уважение и восторг: - Ты был готов сразиться с нами тремя?
- А где вы учились драться? - вклинивается Лина. - Я вообще о таком не слышала, чтобы человек оказал сопротивление мутуалу.
- Бусидо - тема моей диссертации, - скромно так отвечаю. - Но понимание кодекса чести самурая без рукомашества, то же, что пояснения инструктора по плаванию на дне сухого бассейна. Так что моя компетентность вынужденная. А вот вы, Борис, где брали уроки рукопашного?
Они смеются. Смешно им. Впрочем, нет, смешно не всем. Маринка моя хмурится:
- А мне кажется, - говорит она, - чтобы скачать у тестацелловой сборки инфу по рукопашке, большого ума не нужно. И хвастать тут нечем: если после ТАКОГО получить по башке от человека...
Улыбки зауживаются. Гитара Василия чуть позванивает в попытке отвлечь от напряга.
- Порядок, ребята, - спешу заверить своих новых знакомых. - Только расскажите о чём речь-то? Что за инфа? Причём тут тестацелл? Чужой я здесь. Порядков не знаю.
- Слизни позволяют обмениваться информацией на рефлекторном уровне, - говорит Марина. - Тестацелл - хищник и убийца. Если его темпераментом промодулировать книжную теорию рукопашного боя, то мутуал получит необходимые для схватки навыки. Процедура очень неприятная, болезненная. Мало кто из лимаксоидов решается на такое...
- Так это и есть ответ на вопрос, - жизнерадостно перебивает её Борис. - Семёна к нам подсунул крюинг, чтобы заставить меня пройти этот ужас.
Нужно признать - думали они резво. Я не поспевал за их словами.
- Это значит, что твои бойцовские навыки - всего лишь принятая на мышечном уровне информация с компьютера?
- Ничего себе "всего лишь"! - ухмыляется Сергей. - Видел бы ты Борьку, когда мы его из камеры вытащили!
- Но тогда... как дерётся сам тестацелл? - спрашиваю я.
И сразу понимаю, что говорю запретное. Больное.
Даже гитара Василия умолкает.
- И почему вы подсадили себе лимаксу? Брали бы сразу тестацелла.
- Я вижу, ты и в самом деле издалека, - говорит Лина. - Тестацелла никто себе "подсадить" не может. Он - хищник. Он сам выбирает хозяина. Посмотри на нас. Семь человек. Команда звездолёта без капитана. И таких некомплектов на "Кассиди" - сотни. Мы здесь живём, работаем, учимся, любим. И ждём. Ждём, пока крюинг не подыщет нам капитана-тестацелла. На это могут уйти годы. Есть экипажи, которые уже несколько лет ждут. А есть и такие, которые не выдерживают: распадаются и возвращаются в Систему на внутренние маршруты.
- А зачем это? - мне и в самом деле интересно. - Зачем капитан-тестацелл? Вы и так производите впечатление крепких ребят.
- Звёзды нам подарили улитки, - отвечает Борис. - Без мутуальной революции не было бы межзвёздных перелётов. Но чтобы там, хрен-знает-где, группа людей работала единым целым, у команды должен быть лидер с непререкаемым авторитетом. У лимаксоидов таким вожаком может быть только тестацеллл. Но даже не это главное...
- Это почему же "звёзды нам подарили улитки"? - я возмущён. - Насколько я помню, фотонная тяга разрабатывалась задолго до опытов Цунг На...
- Ого! - Диана хлопает в ладоши. - Ты знаешь имя папы мутуализма?
- Потому что без поголовной вечной молодости, - отвечает Борис, - полёты к звёздам были бы бессмысленными. Никто не будет тратиться на экспедицию, результаты которой достанутся чужим людям в другой жизни. Да и тем, кто улетает, не позавидуешь, - "возвращение со звёзд" ещё до старта убило бы горечью.
- А так, - подводит черту Марина, - улетающие возвращаются к провожающим. Никто не умирает, все счастливы и живут долго-долго.
- Вы ещё о стивидорских проблемах не забудьте, - напоминает Сергей. - Еда-питьё-воздух. Если бы к звёздам летели люди, четыре пятых полезного веса уходило бы на жратву.
- Как раз хотел спросить, - я киваю на обеденный стол. - Если можете кушать дерево, зачем все эти разносолы?
- Странный вопрос, - пожимает плечами Василий. - Ты же не умрёшь от такой "музыки"? - гитара под его пальцами отвратительно визжит. Диана прикладывает ладони к ушам. - Но, думаю, такое слушать приятней...
Он играет на гитаре, а через минуту общая беседа разваливается на лёгкие перешёптывания парочек: Борис шушукается с молчуньей-Викой, Лина что-то шепчет Сергею, Диана привычно обнимает Василия, а он, чуть склонив к ней голову, поправляет колки на гитаре. Видимо, аудиохулиганство расстроило не только меня.
Я смотрю на них, и вновь завидую. И дело даже не в том, что придёт время, и они улетят к звёздам: увидят чужие миры, будут свидетелями удивительных открытий. Передо мной открылась неизвестная сторона ненавистной мне измены человечеству. Живёт только то, что развивается. А что такое развитие без экспансии? Эти симпатичные молодые люди стоят у истоков звёздной расы, которая уже сейчас готова покорить галактику и двинутся дальше. Им всё равно, сколько лет будет потрачено на перелёт: десять, сто... Им всё равно, сколько времени пройдёт на Земле - пятьсот или тысячу. Они вернутся к тем же людям, которых когда-то оставили. И знания, которые они привезут, достанутся тому миру, который когда-то отправил их к звёздам.
Они знают, что являются частью "процесса". Они гордятся своей ролью. Гордятся своим значением, своей судьбой...
У меня ничего этого не было.
У меня не было ничего.
Мне нечего им дать такого, что помогло бы выжить и победить.
Или есть?
- Не понимаю, - говорю я. - Если у Бориса был прямой контакт с тестацеллом, почему он его не попросил? Не объяснил, насколько важно его участие в команде...
