Желанный трофей (СИ) - Константин Георгиевич Калбанов
— Отчего же тогда тати по улицам вольно ходят, да ватаги открыто пропивают в трактирах награбленное?
— Знать и иметь доказательства не одно и то же, сударь. Я знаю многое, но суду потребны улики и видоки, а по-иному вора выпустят, и он ещё надо мною потешаться станет. А это не лучшим образом скажется на моём авторитете. Начну без суда учинять расправы, то протяну недолго. Либо сам под судом окажусь, либо лихие удавят. А так у нас негласный договор, возьму или упокою по закону, то всё по чести. Потому тати ни меня не трогают, ни городовых моих. А коли кто краёв не увидит, так того свои же порешат и труп под двери околотка подбросят.
— Выходит, с лихими людьми вы по закону, а со мной можно и преступить его?
— Отчего же. Минимум пятерых вы убили, Никита Григорьевич. И либо сами покажете, где оставили трупы, либо вас будут пытать, и вы всё одно укажете, где они. И порталы на улицах города открывали, и боевые руны применяли, а потому право задержать вас у меня есть.
— А как же быть с убийством княжича? — невесело хмыкнул я.
— Даже если это не вы убили его, то лишь потому, что не успели. Потому как умысел имели. Возможно, из-за угла, быть может, на поединке, этого я не знаю. Моё дело доложить о своих соображениях.
— Как и о том, что я в этот момент находился на Троекуровке. И только не нужно мне говорить про порталы.
— Не буду. Как не стану ничего придумывать. Но у вас мог быть сообщник, который и упокоил Михаила Антоновича вместе с его слугой. Не сомневайтесь, я расскажу обо всех своих сомнениях и выводах. Решение принимать уже не мне.
— То есть козла отпущения из меня будут делать уже другие, — хмыкнул я.
— А нечего было заниматься самосудом, сударь, — пожал он плечами.
— Я должен был ждать, пока меня убьют? Вы ведь сказали мне, что теперь всё тихо, а на деле меня подкараулили и напали.
— Быть может, потому что поняли, что вы ищите умышлявших против вас, и решили ударить первыми. А возможно, оттого что заказчик передумал и настоял на исполнении заказа. Меня также могли ввести в заблуждение. Боюсь, что из-за вашей поспешности я этого уже не узнаю.
Вскоре мы прибыли к представительному четырёхэтажному зданию царского полицейского приказа. Городовой, сидевший на облучке, спрыгнул на снег, спутал вожжами ноги лошадям, чтобы не отправились на самостоятельную прогулку, взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, и поднялся по ступеням высокого крыльца.
Войдя в высокую двустворчатую дверь, мы оказались в просторном холле. Слева у стены длинная лавка для ожидающих, где меня и пристроил городовой, переглянулся с Беляевым, кивнул и направился на улицу присмотреть за санями.
Сам Беляев переговорил с дежурным офицером за стойкой, и тот сразу же отправил посыльного. Пока суд да дело, околоточный надзиратель присел к столу с писчими принадлежностями, вооружился пером и начал строчить рапорт.
К моменту, когда он наконец закончил, к нам подошли два дюжих городовых, и один из них попросил снять с меня «Сеть». После чего скомандовал:
— Руки за спину. Прямо…
* * *
Иван Четвёртый поднял взгляд от документа и посмотрел на вошедшего. Старик отвесил не учтивый, но почтительный поклон. Учитывая то, что перед ним патриарх княжеского рода Зарецких, это было весьма необычно. Можно, конечно, сказать, что во главе рода сейчас его сын, но это чушь собачья. Пусть Игорь Всеволодович и отошёл от дел, в его руках сосредоточена вполне реальная власть, а потому и цену он себе знает. Но вот отчего-то решил прогнуть спину чуть ниже. И что бы это значило?
Зарецкие и Каменецкие вот уже более полугода являются головной болью царя. Союз этих влиятельных родов не обещает ничего хорошего престолу. С прекращением их вражды баланс сил качнётся в сторону противников самодержавия, и у них появятся реальные рычаги едва ли не диктовать свою волю государю.
Рюрикович не знал, как повлиять на ситуацию, и видел выход лишь в радикальном решении вопроса этого брака. И в то же время опасался подобного шага, потому что если это всплывёт, ему не то что не продержаться долго на престоле, он и жизни может лишиться. Князьям и сторонникам царя в том числе не понравится подобный подход, и они решат, что пришла пора взойти на престол наследнику.
И вдруг как гром среди ясного неба — убийство Каменецкого Михаила. Иван Четвёртый приказал генерал-полицмейстеру Загорскому не просто взять расследование на особый контроль, но лично заняться этим и задействовать все ресурсы. Предоставил ему самые широкие полномочия, на какие только был способен, с одним лишь требованием — убийца должен быть найден.
Если не удастся установить настоящего, то нужно подобрать козла отпущения. Причём такого, по поводу вины которого не возникнет сомнений у самого последнего скептика. И Господь не попустил. А как ещё, если таковой сыскался менее чем через сутки после убийства.
Да, имелись нюансы, но при самой незначительной правке он подходит на эту роль просто идеально. И главное, за ним никого нет. Безземельный дворянчик, единственное достояние которого это сильный дар. Жаль, конечно, терять будущего сильного витязя, но война между двумя влиятельными родами царства будет стоить куда большей крови и обернётся серьёзными бедами для царства.
Но что может означать просьба старого князя об аудиенции? Да ещё и Зарецкого. Насколько известно царю, тот был против брака внучки, и становится первым подозреваемым в убийстве. Он больше всех заинтересован в быстрой поимке убийцы, дабы межродовое противостояние не вылилось в войну.
— Здравствуй, Игорь Всеволодович. С чем пожаловал? — приветствовал вошедшего царь и указал на кресло перед рабочим столом.
— С делом государственной важности, государь, — опускаясь на указанное место, ответил старый князь.
— Если ты об убийстве княжича Каменецкого, то Загорский докладывает о задержании убийцы. В содеянном пока не сознаётся, но против него имеются неопровержимые доказательства. Полагаю, что княжеская дума будет полностью удовлетворена результатами дознания.
— Я о внучке моей, государь, Ольге, невесте убиенного княжича Михаила. Непраздна она, — не став тянуть, сразу перешёл к делу патриарх Зарецких.
— Каменецких кровь? — откинувшись на спинку кресла, не удержался от вопроса Рюрикович.
— Думать иначе это внучку мою позорить. Свадьба была уж делом решённым, вот и не убереглась, голубка. А сейчас молит родителей и у меня в ногах
