Геннадий Эсса - Огненный шар

– Я что-то так устал, пойдем к костру, вон к тем солдатам, хоть передохнем да согреемся, – предложил Жан.

– А может, домой, девчонки ждут, беспокоятся?

– Успеем. Послушаем, о чем они там говорят. Может, уже жалеют о том, что натворили?

– Вряд ли, ну пойдем.

Молодые люди подошли к костру и поздоровались с солдатами.

– Идите к нам, сынки, грейтесь, – пригласил пожилой вояка и подвинулся. – Тоже, поди, воевали за власть.

– А то, – Жан вытянул руки к костру. – Кто сейчас не воюет, только ленивый.

– Ну, и как вы?

– Мы нормально, скоро домой, – ответил Ник.

– Везет вам, а нам еще долго носить эти шинели, – вздохнул солдат.

– А вы их скиньте и идите тоже по домам.

– Как же так? А жить на что?

– Новая власть обещает многое? – спросил Ник, оглядывая сидящих вокруг костра служивых.

– Она-то обещает, но…

– Обещанного три года ждут, – вставил Жан.

– А что власть-то? Ей всего от роду несколько часов. Чтобы она что-то смогла – надо время. Ленин знает, что делает.

– Он-то да, знает, – протяжно сказал Жан и почувствовал, как в его бок уперся кулак друга. – Ленин знает – это точно.

– Вот вы, молодые, какую жизнь бы хотели? – спросил другой солдат.

– Вы нас не поймете, – Жан взглянул на сосредоточенное лицо Ника. – Молодежь мало кто понимает.

– Революция для всех единая, и мысли должны быть единые. Вот сейчас съезд в том здании начнется, и там будет Ленин. Он все растолкует народу.

– Пойдем? – спросил Жан и взглянул на Ника. – Сувениров ты уже набрал, теперь Ленина надо послушать, и все будет в порядке.

– Мы все идем, – сказал солдат. – Наш вождь языком зря трепать не будет. Он всегда говорит правильно. Вы его хоть разок-то видели?

– Конечно, даже беседовали, – с гордостью сказал Жан.

– Ну, это ты врешь. Ленину некогда болтать впустую. Он человек серьезный и каких-то там пацанов слушать не станет.

– А вот и нет, – возразил Жан. – Мы его видели в Смольном и сидели у него в кабинете.

– Я не верю.

– А я верю, – отозвался другой солдат, сидящий напротив. – Ленин все может. Сказал, что революция народу нужна, потом взял и сделал…

– А больше он ничего не говорил? – спросил Ник.

– Сейчас на съезде скажет о мире, о земле. Планы свои раскроет народу. Там люди уже собираются, надо идти.

Солдаты дружно поднялись.

– Если вы с нами, то не отставайте, – сказал старый солдат.

Большой зал был переполнен до отказа.

Матросы, солдаты, красноармейцы и множество гражданских лиц ликовали. Кто-то взобрался на сцену, где были установлены два стола, накрытые красным ситцем, и стал выкрикивать лозунги, прославляя Советскую власть. Обезумевшая толпа с пулеметными лентами на груди, винтовками – а один даже ухитрился пробраться в зал с пулеметом за плечами – просто торжествовала, не жалея глотки на выражение эмоций.

Неожиданно на сцену поднялся какой-то старичок, аккуратно одетый в тройку, с пенсне на носу, он поднял руку и попросил тишины. В зале раздался свист и крики, что буржуазии не место при новой жизни.

Старичок не стал дожидаться тишины и заговорил:

– Товарищи! Интеллигенция Петрограда поддерживает события, происходящие в городе, но хочу заметить, что не все большевики знают, что интеллигенция, то есть мы, – никогда не будет выступать против Советов.

В зале снова засвистели.

– Провокатор, долой со сцены буржуя…

– Товарищи, я ученый и хотел вам сказать…

Старичку не дали договорить. На сцену выскочил верзила-моряк и просто столкнул его вниз в толпу. Бедный дед, если б его не подхватили, просто бы убился.

Ник и Жан, расталкивая локтями толпу, рвались в первые ряды, к сцене. Вот они уже почти рядом, и отсюда видно и слышно хорошо. Рядом стоит зажатый со всех сторон старичок-ученый и весь дрожит.

– Спокойно, папаша, большевики еще не то могут.

– Я, детка, начинаю уже понимать. Это просто какие-то дикари, – шепнул он в ответ, озираясь по сторонам.

Моряк на сцене стал что-то говорить, и его тоже засвистали. Он спокойно ушел со сцены, сплюнув прямо на пол.

– А что, слушать никого не хотят? – спросил Ник.

– Ленина ждут. Он должен выступить.

Ник надел на голову найденную на улице шапку, чтобы руки были свободными, и стал расталкивать наседавших со всех сторон большевиков.

– Тебя еще не затоптали? – спросил Жан. – Слушай, может, уйдем отсюда? Представляешь, когда Ленин появится – нас как комаров раздавят.

– Хрен им, – огрызнулся Ник. – Только ты не вздумай лезть на сцену, – предупредил он. – Ты, дедуля, держись к нам поближе, видишь, большевики с ума посходили.

Через несколько минут на сцену вышел человек небольшого роста, в кожаной куртке и очках. Он поднял высоко руку, дождался тишины и сказал:

– Граждане, я попрошу, чтобы в зале была тишина…

– Кто это? – прошептал Жан.

– Это Свердлов.

– Да ладно! У нас в городе так улица называется, – удивился Жан.

Стоящие вокруг Жана солдаты сразу обернулись в его сторону.

– Да-да, – не растерялся Жан. – Он еще здесь, а его именем уже называют улицы в России.

Удивленные лица солдат были до того смешны, что Жан не удержался и продолжил:

– Улицы – еще ладно. Вот у нас есть еще площадь Ленина…

– Что вы его слушаете, болтает что попало, – сказал перепуганный Ник. – А ты за метлой следи.

– Я снова забыл, где нахожусь. Еще бы, если вокруг все ликуют.

– Не болтай, – повторил Ник. – Болтун – находка для шпиона. Понял?

Свердлов прошел за стол и занял там место. Он уже не обращал внимания на бушующую толпу, а только кашлял в кулак и погладывал за кулисы. Наконец он встал, поднял снова руку, и на сцену вышел лысый с бородкой человек в черном стареньком костюме.

– А это еще кто? – спросил Жан.

– Ленин это, дурень, – зашептал стоящий рядом солдат.

– Если книжки не читаешь, так хоть картинки внимательно смотри. Ты что, забыл его? Мы же у него были в кабинете, – Ник не отрываясь смотрел на вождя.

– По-моему, он выглядел совсем по-другому.

В зале моментально восстановилась тишина.

Ленин окинул своим взглядом с прищуром большой зал и подошел к краю сцены, сказал:

– Товарищи! Революция, о которой так много говорили большевики, свершилась! – он вытянул руку вперед и слегка улыбнулся.

Что тут началось… Полетели в воздух шапки и бескозырки, громкое «ура» просто не умолкало.

Жан высвободил руку, схватился за голову, чтобы тоже что-то бросить вверх. Он увидел шапку на голове Ника, схватил ее и изо всех сил подбросил вверх.

– Ты что, совсем с башкой не дружишь? – растерялся Ник.

Жан поднял руки, чтобы поймать шапку, но она не вернулась. Он поднял голову к потолку, чтобы хоть что-нибудь увидеть, но увы!

– Улетела, – прошептал виновато Жан. – Представляешь, не вернулась. Кто-то твой сувенир прибрал к рукам.

– Я тебя убью, – сквозь зубы процедил Ник.

– Новую найдем, не волнуйся, – успокаивал Жан. – Такого дерьма кругом валяется кучами.

Ленин долго еще произносил речь, говорил о земле и свободе и дальнейшей перспективе революции, и Жану это надоело. Он посмотрел на Ника и тихо сказал:

– Пошли на улицу, и деда заберем. У него, бедолаги, уже ноги подкашиваются. – Ничего интересного здесь уже не услышим, а что не услышим – то прочитаем в учебниках.

– Еще бы. Если б ты мою шапку никуда не закинул, было бы еще лучше.

– Найду я тебе другую шапку, а может, что и другое, не волнуйся.

Они стали медленно пробираться сквозь толпу к выходу, увлекая за собой старика.

– Это какой-то кошмар, – произнес старик уже на улице, переводя дыхание.

– Ничего, папаша, – сказал Жан. – Самое смешное еще впереди.

Глава 21

Уставшие за ночь и утро Жан с Ником медленно побрели по Невскому в сторону Малой Морской улицы, где их дожидались девчонки.

– Я, наверное, медленно схожу с ума от всего, что случилось за последнее время, – сказал подавленным голосом Ник.

– Я тоже. Может, до кучи захватим еще и телеграф? Смотри, вон на той стороне стоит, – сказал с усмешкой Жан.

– Там уже и без тебя большевики позаботились. Тебе надо просто отдохнуть. Тебе еще хуже, чем мне.

– Наверное, – согласился Жан. – Клавдия Петровна сейчас опять чаем поить будет… Мяса хочется… Нормальной еды.

– Дома есть будешь. Здесь весь Петроград на голодном пайке, а тебе – мяса. Обойдешься.

– Тогда домой хочу.

– А Лиза?

Жан остановился.

– Ты эту рыжую бестию больше не видел нигде?

– Только там, на Дворцовой.

– Это нам знак. Скоро, значит, расстанемся. Как я этого не хочу.

– Жаль, конечно, но надо поговорить с Лизой, пусть еще организует нам встречу.