Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
После моей контратаки, почти достигшей цели, маятник сломался. Вместо него появился танец, зажигательный латиноамериканский танец группы из трех танцоров с красивыми отработанными движениями и полной выкладкой. Парни атаковали и вместе, и вразнобой, но теперь за боем следил не я. Я… как бы наблюдал за ним со стороны, как это случилось раньше в столовой и много еще где. В моем сознании включился автопилот, он полностью контролировал тело, успевая уйти от ударов, от которых, будучи в полном сознании, я никогда не уйду, блокируя противников, делая захваты и контратакуя, проводя при этом удары «тренировочные», далеко не в полную силу. А главное, я не был драконом.
– Стоп!
Парни повалились на землю, тяжело дыша. Прошла какая-то пара минут, но сил она высосала много. Я повалился вместе с ними.
– Как ты это делаешь? – снова спросил первый, пытаясь выровнять дыхание.
И я снова не смог ответить.
– Не знаю, ребята. Честно. Как автоматика сработала. Автопилот.
– Это тоже в твоей модификации? – усмехнулся второй.
Я пожал плечами в ответ.
– Может быть.
– Так и назовем, «автопилотная модификация»! – рассмеялся первый.
– Кажется, наша помощь все же потребуется. – Парни, обещавшие помочь, присели рядом. На лицах их читалось глубокое изумление. – Как будете готовы, поехали.
Мы поехали. Точнее, полетели. По ощущениям это больше смахивало на полет, парение над планетой высоко в небе. Они атаковали вначале по очереди, дав мне раскочегариться и войти в благословенное состояние транса, но затем действия их перестали нести в себе какую-то осмысленность, и стало трудно.
Биться с четырьмя – это не с двумя! Я порхал, как бабочка, как пчелка, успевая чудом даже с повышенным восприятием, но несколько раз не успевал и отхватывал, вылетая в обычный режим сознания. Благо удары были щадящие, много времени восстановление не занимало, я почти сразу вставал в строй, но разница чувствовалась. Однако постепенно автопилот втянул почти всего меня, и я перестал делать простые глупые ошибки, за которые получал. Продолжил порхать, но теперь делал это уверенно, везде успевая и отражая все-все удары без напряжения.
Это не похоже на то, что выдавала Норма на демонстрации, там наука, четкое знание, как, что и когда надо делать, отработанное годами тренировок, я же все делал на голой интуиции, используя всего одну классическую школу рукопашного боя, просто быструю. Наверное, если бы учился, положил бы тут всех за пару минут (та же Мишель положила бы, и Катарина, и любой другой «ангелочек»). Но я не учился, потому только защищался, танцуя на волнах особой музыки, качающей меня, заставляющей двигаться в правильном направлении, выделывая незамысловатые па. Ее никто не слышал, эту музыку, но я ощущал ее всей кожей и плыл по ней, не понимая, что происходит.
Кто сорвался первым – не заметил. Может, я, может, они, да и не важно. Главное, в один миг все вдруг изменилось, появились злоба и ненависть, спарринг закончился, началась битва на выживание.
Я ушел из-под очередного удара, но это был уже не тренировочный удар, а злой вырубающий прием, которым можно свалить, а можно и убить противника. И ответил. И снова ответил, с разворота отоварив напавшего сзади соперника, перекинув затем его через себя.
Словно бомба взорвалась, наполненная ненавистью. Ее нельзя не почувствовать, как нельзя не почувствовать взрывную волну. От меня все разом отхлынули и выжидающе замерли. Пауза.
Пацаны, вся группа, наблюдавшие за нашей схваткой, затаили дыхание. Мои же противники смотрели косо и зло.
– Эй, amigos, заканчивайте! – попытался усмирить всех первый, единственный из всех, сохранивший здравый рассудок. Но его не слышали.
– На счет «три», – усмехнулся один из подошедших последними. – Р-раз, два, три!
Они напали втроем, разом. Я ушел, справился, они слишком мешали друг другу, чтобы этого не сделать. Но кто-то все же умудрился зацепить скользящим по лицу, и, вытерев кровь из разбитого носа рукавом спортивной куртки, я ощутил приступ бешенства. Берсерк проснулся.
Ребята снова напали, но теперь я бил на поражение, без пощады, как и они, двое отлетели в стороны, на несколько секунд выведенные из игры. Передо мной остался единственный соперник, и я почувствовал вкус крови на губах. Дракон взвыл, он хотел, жаждал убить его! Эти придурки напали всерьез, превратив спарринг неизвестно во что, я обязан его наказать!
Сбоку ко мне что-то метнулось. Я с легкостью отразил удар, отправив напавшего первого в полет и придав ускорения, вот и повержен последний здравомыслящий в этом сражении. Но так даже лучше, интереснее. Оставшийся на ногах пытался помочь ему, но не преуспел.
Дальнейшее помню смутно. Кажется, я пер и пер на него, избрав своей главной мишенью. Парни нашей группы, не участвовавшие в схватке, кинулись отбивать его, просекши, что происходит, но тщетно. Они мешали друг другу, больше помогая мне, чем наоборот. Кого-то я вырубил, кого-то отправил полетать, многие вставали и нападали снова, входя в боевой азарт. Их было много, но одновременно против себя больше трех-четырех противников я не видел, и это о многом говорило. Я был крут, неимоверно крут! Но у всего своя цена, перед моими глазами будто стояла красная пелена безумия, я продирался сквозь нее кулаками, отшвыривая надоедливых мошек, двигаясь к своей главной цели – убить.
И наверное, убил бы. Что было бы потом, боюсь даже предположить, но вряд ли мне позволили жить на свободе. Спас меня от такой участи тренер, неожиданно возникший рядом и проведший серию молниеносных ударов. Его холодные безразличные глаза – это все, что я запомнил перед тем, как провалился в беспамятство.
– Всё в порядке? – первые слова, которые я услышал, когда пришел в себя.
Приподнялся. Сел. Осмотрелся. Я лежал в углу спортивного зала, на мате. Рядом с каменным лицом сидел тренер, держа в руках аптечку и смоченную аммиаком ватку, которой и привел меня в чувство. Вокруг, разбитые на пары, занимались пацаны нашей группы, не обращая на нас никакого внимания. Невдалеке, бросая настороженные испуганные взгляды, присели мои теперь уже бывшие противники, все четверо. Они явно не знали, как реагировать, но то, что переживали за меня, на лицах читалось четко.
Я слишком резко шевельнулся и застонал, все тело болело, как обычно бывает после приступа. Хотя это же и был приступ? Mierda!
– Ты как, в адеквате? – хмуро спросил тренер. – Двигаться можешь?
Я пошевелил руками и ногами, кивнул.
– Вроде да.
– Тогда поднимайся и пошли. А вы на занятие, шагом марш!
Пацаны нехотя, оглядываясь на меня, встали и ушли, на ходу разбившись, кто с кем стоит. Я встал, превозмогая послесудорожную боль в мышцах и стараясь унять дрожь, зачапал за тренером, твердо шагающим в сторону раздевалки, не глядя на меня. Вопросы «что сейчас будет» и «чем все это кончится», по идее долженствующие вертеться в голове, не беспокоили, я был не в том состоянии, чтобы переживать из-за чего бы то ни было.
Когда я вошел, он выглянул в зал, затем плотно прикрыл за мной дверь, протянул какую-то капсулу оранжево-белого цвета:
– Пей.
Упаковка была рассчитана на две капсулы, но одной не хватало. Сложное зубодробительное название я видел первый раз в жизни, оно ничего мне не сказало.
– Не бойся, принимай. Отпустит, – усмехнулся он, глядя на мои сомнения.
Я вспомнил лекарство, которое мне вкололи после приступа в корпусе, и, не задавая лишних вопросов, пошел к раковине. Вода в системе водоснабжения регенерационная и вообще-то нуждается в дополнительной обработке, но от пары глотков не умру.
– Садись, – указал он на лавочку, когда я, заодно умывшись, вернулся. – Я говорил, чтобы ты не лез туда, куда не следует? – нахмурил он брови, стараясь держать непробиваемое лицо. – Говорил. Но ты не послушал. Теперь ты одеваешься, обуваешься и дуешь отсюда, и никогда в этой школе не появляешься. Вопросы есть?
Меня все-таки пробрало.
– Но, сеньор!
– Никаких но! – Тренер резко повысил голос. – Достаточно того, что ты уже учудил. Я скажу бухгалтерии, деньги за это занятие тебе перечислят обратно. Ты не приходил сюда сегодня, тебя никто не видел и все такое. Соображаешь?
Я обалдело кивнул и почувствовал, что отпускает. То ли капсула так быстро подействовала, то ли у тела большой порог самовосстанавливаемости.
– Вам не нужны проблемы, да?
Усмешка.
– Да. И в следующий раз слушай старших, Шимановский.
Он намерился идти обратно в зал, но я окликнул:
– Вы не спрашиваете, что это была за техника. Вы знаете ее. И знаете, что я мод. Не правда ли? Из-за этого вышвыриваете меня. Мод с опасной неклассической техникой, способный покалечить ваших учеников.
Он остановился, скривился. Наконец, проняло и его, а то я уж подумал, что ему только в покер играть.
– Шимановский, я знаю, что это за техника и кто ею владеет. Именно в том исполнении, которое ты так тщательно, но неумело пытался скопировать. И кстати, она действительно тебе не подходит, у тебя совсем другие физические ограничения, не воспринимай мои слова как аргумент обиженного тренера. Но откуда она у тебя – не спрашиваю, мне это неинтересно. Моя задача – обучать мальчишек, которые слушают старших и не совершают безумных поступков.
