Александр Мазин - Утро Судного Дня
Но в целом «Аладдину» досталось неслабо. После китайской диверсии Комитет потерял четверть своих ресурсов. И большая часть этих потерь пришлась на Индокитай и Азию.
Одновременно с китайскими наземными войсками «Аладдин» атаковали и воздушно-космические. Тут у китайцев сначала тоже все получилось неплохо. Первой же атакой было уничтожено две трети аладдиновских спутников. Однако через два часа в стратосфере над Китаем вновь появились новейшие боевые «крылья» «Аладдина» и рассеяли несколько миллионов «яичек», превративших большую часть китайской электроники в совсем глупое железо. А затем принялись пропалывать космическую сеть над Китаем, как огородник — грядку.
Однако и у Китая оказался камень за пазухой. Тщательно экранированные подземные линии связи и ракетные комплексы, собранные не на базе стандартных процессоров, а на основе космических технологий, устойчивые к внешним воздействиям и практически недоступные орбитальным «контролерам». Именно в силу совершенно других технологических принципов.
Комплексы были очень примитивные, чуть ли не на обычной оптике. Зато их было много. И укомплектовали их ракетами не целевого, а объемного действия.
«Аладдиновцы» потеряли шесть машин и поспешно увели остальные на безопасное расстояние.
Как только стало ясно, что ответный удар «Аладдина» не стал нокаутирующим, Китай сделал две вещи.
1. Обнародовал подкрепленную фактами информацию о том, что Комитет по контролю и пресечению несанкционированных научных исследований сам активно занимается этими самыми исследованиями, и обратился к правительствам наиболее значимых государств с предложением поддержать их в борьбе с «Аладдином».
2. Произвел запуск космического корабля.
Второе действие в общей сумятице осталось не то чтобы незамеченным (не заметить явление такого порядка — невозможно), но — неопознанным.
Да и не до того было.
Правительства Земли спешно решали, какую позицию занять.
Китай поддержали Северная Америка и Индия (последняя, правда, только на словах), не поддержала Запад-Европа (несмотря на то, что на ее территории тут же начались беспорядки, спровоцированные европейскими китайцами), Австралия и мы. Несмотря на то, что Китай сулил Российской Империи всякие блага и даже территориальные уступки.
Россия ответила отрицательно. Доминирующий в мире Китай был, по мнению большинства русских лидеров, намного опаснее «ифрита». Даже самые оптимистические прогнозы утверждали, что через полвека такого «правления» китайцы будут составлять уже не четверть, а три четверти населения планеты.
Правда, само население Земли уменьшится втрое. Потому что — «ифрит».
* * *И вот через пять часов после первого обращения Китай опубликовал второе. В котором провозгласил «ифрит» фикцией. Многолетней цепью диверсий мирового масштаба.
Могло ли это быть правдой?
Наши аналитики полагали: да, могло. А коли так, то к аналогичному выводу должны были прийти и специалисты из других стран. Почему до этого варианта никто не додумался раньше?
Наверное, именно вследствие масштабов. Очень трудно допустить злодеяние подобного размаха. И если теперь, после запуска космического корабля, ничего не произойдет, то весь мир сочтет это подтверждением китайского заявления.
Никто не станет вспоминать о том, что «ифрит» реагировал далеко не на каждую научную разработку.
Все знают: космос у «Аладдина» всегда был под запретом.
Все знают, что именно космические эксперименты считаются первоосновой появления «ифрита» и главной причиной создания Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции и его силового органа.
И мало кто вспомнит о том, что «ифрит», как правило, является реакцией не на финальную часть, а на начало запретной деятельности. То есть в данном случае не на запуск корабля, а на начало его строительства.
Наверное, подсознательно я все еще считал себя сотрудником «Аладдина», потому что сейчас сомневался и искал факты, работающие против китайской версии.
У других подобных сомнений не будет. Достаточно взглянуть на физиономию подполковника жандармерии Сучкова, чтобы это понять. А ведь Ванька — сам неплохой аналитик, привыкший в таких ситуациях ничего не принимать на веру. Сейчас же он смотрит на моего деда как на пророка. И на лице его написано: «Да как же я сам об этом раньше не догадался!»
Как всё просто. Нет никакого «ифрита». Есть рвущаяся к власти кровожадная шайка, узурпировавшая науку и теперь норовящая заполучить власть над человечеством. Если злодеев прихлопнуть, сразу все станет замечательно.
А как только злодеев прихлопнут, власть над планетой совершенно «заслуженно» перейдет к Китаю.
— Во всём этом надо разобраться, — промямлил я. — Дед, почему ты мне раньше ничего не сказал?
— А я думал — ты знал, — Грива-самый-старший поглядел на меня удивленно. — Ты что, за это время ни разу в Сеть не заглядывал?
Я покачал головой. Вот он: мир информационных потоков. Выпал из него всего лишь на сутки и — пожалуйста!
— Знал, не знал — сейчас уже не важно, — сказал дед. — Извините, господа, Артёма я у вас забираю. Его хочет видеть Государь…
…Первым среагировал лейб-гвардеец. Гвардейцев в гостиной было двое, и действовали они по отработанной схеме. Один мгновенно заслонил собой деда и вытолкнул его обратно в галерею. Второй рванулся вперед, пытаясь перехватить «источник угрозы».
«Источник угрозы», мой однокашник Миша Лебедкин небрежно взмахнул рукой — словно муху отгонял. И охранник, здоровенный, прекрасно обученный лейб-гвардеец в «броне» (!), сложившись пополам, как сломанная пластиковая кукла, повалился на ковер да так и остался лежать.
Второй лейб-гвардеец с достойным похвалы проворством обнажил импульсник… Лебедкин длинным скользящим, скорее плавным, чем быстрым движением переместился вдоль стены, уходя с линии прицела и одновременно сокращая расстояние между собой и стрелком. Лейб-гвардеец отпрыгнул в сторону. Прыгнул — и выстрелил. В обивке дивана образовалась черная дымящаяся дыра. Лебедкин заскользил по ковру, как конькобежец, почти в шпагате, подкатился снизу, подхватил лейб-гвардейца и легко, даже изящно, вскинул его вверх (минимум девяносто килограммов веса плюс еще десять — брони и амуниции) и толкнул — не бросил, а именно толкнул сквозь как будто загустевший воздух в сторону высокого окна. Стекло в окне, к сожалению, оказалось обычным, не бронированным, поэтому лейб-гвардеец вышиб его и рухнул вниз, на старинную булыжную мостовую.
Я успел подумать, что у него есть шанс выжить: броня примет на себя часть удара. Еще я успел заметить, как поднимается с диванчика Ваня Сучков… То есть он, наверное, не поднимался, а вскочил, но мои и его секунды теперь были разной длины. Я уже вошел в боевой режим и двигался на перехват. Существовала вероятность, что цель врага не я, а дед. Дед — в галерее. Лебедкина я туда не пущу!
Лебедкин, однако, покидать помещение не собирался. Вскинувшись по-журавлиному, он крутнулся мне навстречу — как балерина на пуанте. Взметнулись черные лохмы, Лебедкин выпрыгнул вверх с великолепным разворотом и хлестнул меня вытянутой в струнку ногой.
Я успел присесть — и нога со свистом пронеслась над головой. И тут же вернулась — но уже на уровне метра от пола. Я не смог по-настоящему оценить эту великолепную нисходящую «вертушку», потому что полностью уклониться мне не удалось. Лебедкин меня все-таки задел. Чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы меня унесло к противоположной двери.
Впрочем, серьезных повреждений у меня не было, так что через мгновение я уже снова был на ногах, готовый к новой атаке противника…
Но Лебедкин добивать меня не спешил. Он застыл в картинной позе: вытянувшись в струнку, разбросав чуть согнутые в локтях руки, смотрел на меня и ждал. Чего? Моей атаки?
И тут между нами встал Сучков. И кажется, вознамерился принять участие в битве.
— Ванька, уйди! — крикнул я.
В это мгновение Лебедкин двинулся ко мне.
Сучкова он не тронул. Обогнул, как огибают естественное препятствие… Я не понял, как он это сделал. Полсекунды назад я стоял, изготовясь… И вот лежу на ковре, в глазах — круги, в затылке тупая боль…
Я переворотом ушел назад, на рефлексе, зная, что не успею…
Успел. Потому что Лебедкин вновь не стал меня добивать. Он стоял в семи шагах. Интересно так стоял, на носках туфель и при этом раскачиваясь, как штырь метронома. И с амплитудой, совершенно немыслимой с точки зрения равновесия.
И тут я понял, что это такое, хотя никогда прежде не видел…
У меня в башке что-то сдвинулось. Наверное, я основательно приложился… А на поле боя появился еще один участник. Даша.
