Роман Глушков - Турнир

Ослабевшая после того, как я освободил одну руку, цепь поддалась, поскольку другой ее конец был теперь не закреплен и болтался свободно. А тот конец, который опутывал мне левую руку, я двумя мощными рывками вытянул к себе, удлинив его примерно в три раза. Ровно настолько, чтобы он позволил мне с головой погрузиться в воду, продолжая при этом удерживать меня на привязи.

Возможно, комбинезон «серого» защитил бы меня от ожогов. Но как быть с открытой головой, которая к тому же облита керосином? Вот и пришлось срочно нырять в бассейн. На самое его дно, чтобы уберечься от вспыхнувшего на поверхности воды топлива.

Полыхнуло и громыхнуло, надо сказать, на славу. Хорошо, что, нырнув, я сразу закрыл ладонями уши, а не то наверняка получил бы контузию и, подобно оглушенной рыбе, всплыл бы прямо в ревущее пекло. Даже сквозь закрытые веки я видел проникающий под воду яркий свет. А горожанам, небось, и вовсе пришлось отвернуться от столпа пламени, на который сложно было таращиться, не щурясь.

Спустя полминуты нахождение под водой не вызвало у меня заметного дискомфорта. Здесь «серый» также был тренированнее меня и мог обходиться без воздуха гораздо больше времени. Но я, естественно, не собирался просто сидеть, задержав дыхание, и ждать, когда огонь погаснет. Прежде всего нужно было окончательно избавиться от оков. Ну а потом решать, каким образом покидать горящий фонтан и вырываться из окружения.

Первая задача была решена тем же способом, каким я воспользовался до этого. Стиснув кисть левой руки настолько, что у нормального человека она при этом неминуемо сломалась бы, я, кряхтя от боли, стянул с нее цепь. И отныне мог бежать куда мне заблагорассудится. От этого меня удерживал лишь бушующий на поверхности огонь. Как долго ему предстояло гореть, я понятия не имел. Но знал: едва он утихнет, все мои палачи тут же ринутся к фонтану, желая удостовериться в гибели повелителя нечисти. И вряд ли увиденное их обрадует. Если толпа сгрудится вокруг бассейна, меня схватят повторно. После чего святые отцы исправят допущенную ими оплошность. И, взяв дело под более строгий контроль, проведут казнь как подобает.

На руках у меня были обтягивающие перчатки – аборигены не сняли их, поскольку они составляли единое целое с рукавами комбинезона, – и я мог отважиться проверить его огнеупорные свойства. Продолжая сидеть на дне, я задрал руки вверх и энергично поболтал ими, разгоняя горящий керосин. Проделанная в его слое брешь продержалась недолго. Через несколько секунд огненная пелена надо мной опять сомкнулась. Тем не менее, я остался доволен результатами эксперимента. Он обошелся без ожогов – все, что почувствовали мои руки, это терпимый жар, – и позволил мне определить свойства бушующей наверху стихии. И были они, в общем-то, достаточно обнадеживающими.

На исходе четвертой минуты нехватка воздуха стала понемногу давать о себе знать. Но я не собирался проверять, где лежит предел моего нынешнего терпения. Вновь задрав руки над головой, я еще сильнее взбаламутил воду и расширил брешь в керосиновом слое настолько, насколько это было возможно. Расчистив таким образом негорючий пятачок диаметром около метра, я оттолкнулся от дна, выпрыгнул из воды и, уцепившись за бортик, перевалился через него. Края спасительной бреши позади сразу же сомкнулись. Но я уже выпал из горящего фонтана, и огонь разве что успел лизнуть меня за пятки.

Убийственный жар за пределами бассейна ощущался уже не так болезненно. Я опалил волосы и брови – пускай не свои, а все равно жалко, – и слегка обжег кожу, которая наверняка начнет шелушиться… Если, конечно, я доживу до этого момента. А дожить очень хотелось бы, ведь на свободе во мне наконец-то пробудилась вся сокрытая в теле «серого» мощь. Откатившись подальше от пламени и вскочив на ноги, я ощутил себя взведенной боевой пружиной. Которая была готова сорваться и разнести окрест себя все живое и неживое.

От меня валил пар, и мне чудилось, что причиной тому было не купание в горячей воде, а бушующая внутри меня нерастраченная энергия. И враг, на которого я жаждал выплеснуть злобу в первую очередь, находился от меня всего-навсего в нескольких шагах…

Глава 13

Вскоре я понял, какая на самом деле полезная штука этот фенг-чуй. Это случилось, когда я вывел из строя десятого противника подряд, а сам не только продолжал стоять на ногах, но и не пропустил ни одного удара. Конечно, вечно так продолжаться не могло, и вряд ли я уложу голыми руками всех набросившихся на меня аборигенов. В конце концов, они просто задавили бы меня числом. Но, прежде чем им это удалось бы, я наверняка одолел бы еще как минимум десятка три-четыре врагов.

Страшно хотелось, распалив в себе боевой задор, дать волю рукам и ногам. Однако, как в любом другом кунг-фу, в фенг-чуй побеждал не тот боец, кто пьянел от битвы и шел напролом, а тот, который умел думать на несколько шагов вперед. Думать и удерживать себя от опрометчивых действий. Особенно это касалось многоопытных мастеров, к которым принадлежал бывший хозяин моего нового тела. И стопами которых по мере сил теперь шел я.

Ожидал ли списавший меня со счетов Мастер Игры, что я выкручусь из этой западни? Полагаю, что он, как стратег, не исключал подобный вариант. И знал, кого я призову к ответу первым за свое купание в горящем керосине. Поэтому неудивительно, что, когда я выскочил из огня, «пожарник» тут же бросил крест и рванул наутек, продолжая мимоходом науськивать на меня аборигенов.

От такого поворота событий они слегка оторопели. Но все же не ударились в панику, а храбро бросились навстречу беглому повелителю нечисти. И я волей-неволей был вынужден заняться рукоприкладством, поскольку иначе отделаться от окружившей меня толпы недругов было нельзя.

Остановись я хотя бы на мгновение, и они растерзали бы меня в клочья. Поэтому пришлось войти в режим безостановочного движения (понятия не имею, как этот прием кунг-фу назывался в оригинале) и прокладывать себе путь к свободе по телам горожан. Самое удивительное, что при этом я никого не пришиб насмерть. Мои стремительные руки били едва ли вполсилы, зато на удивление метко. Кончики моих пальцев лишь на долю секунды касались врагов, но всегда попадали в нужные точки на их телах. После чего противников либо охватывал паралич, либо их конечности сводила судорога, либо они теряли ориентацию в пространстве и начинали шататься из стороны в сторону, колошматя почем зря своих товарищей. Одного из них и вовсе скрутила жуткая рвота, и я еле-еле успел отпрыгнуть, чтобы его не стошнило прямо на меня.

Пока мои руки творили это безобразие, ноги несли меня вперед, сквозь напирающую толпу. Как это им удавалось, ума не приложу! Они отплясывали какой-то сумасшедший танец, позволяя мне лавировать между разъяренными аборигенами похлеще футболиста, прорывающегося с мячом к воротам противника. Если бы кто-нибудь прочертил вслед за мной траекторию моего движения, она напоминала бы кривую фиксирующего землетрясение сейсмографа – такую же размашистую и непредсказуемую. Я уворачивался от неуклюжих по сравнению со мной врагов, запутывал их, сталкивал друг с другом и бросал им под ноги их же падающих собратьев. Я не позволял им приблизиться ко мне на расстояние удара, всегда вовремя обнаруживал ближайшую угрозу и либо уклонялся от нее, либо встречал ее молниеносной контратакой.