Часть их боли - Д. Дж. Штольц
– Что привело вас сюда, достопочтенный Обарай? – спросил архимаг.
– Дело. Прошу извинить за скоропалительный вечерний визит. Меня только на выходе из Мраморной комнаты, после собрания, известили о том, что вы прибыли во дворец.
– …Чтобы тут же отбыть, – улыбнулся старик.
– Вы сразу в Нор’Алтел? – Дайрик из почтения отстегнул маску.
– Да. Обозы с «Птицами Фойреса» будут в пути не меньше двух месяцев, и еще пару недель уйдет на постройку. Поэтому мне нужно выдвинуться раньше положенного, чтобы прибыть одновременно с войском. Так чем я могу вам помочь?
– Меня интересуют труды Абесибо Наура, – ответил вампир.
– Хм… Какой же конкретно труд? «О горных духах», «Трактат теневого раздела», «Южные демоны и их связи с северными» или, быть может, «Наука о магических источниках»?
Архимаг поднял брови, мягко улыбнувшись.
– Меня интересует тот, который незаконченный… последний. Из-за престранного запрета на порталы невольники тогда не смогли переправить все его вещи, и я нашел его в качестве безымянного труда в сделанной каладриями описи.
– Назовем его «О кельпи», раз сам автор не успел, – подсказал Гусааб. – Да, это весьма сложное, многогранное сочинение, где достопочтенный с практической и философской точек зрения рассуждает о сущности этих кельпи, причем рассуждает очень умело, будучи некогда тюремщиком одного из них. Жаль, пойманный им демон погиб в подвалах из-за пожара. К слову, в тексте упоминается и ваш чиновник – младший Ралмантон, тот удивительный вампир, с которым меня все хочет познакомить мой внучатый племянник. Вас, должно быть, интересует именно это?
– Его я и имел в виду, – только и подтвердил Дайрик, которому не понравился нарочито ласковый тон. Он знал архимага слишком плохо. На шахматной доске интриг тот был еще фигурой неясной, непонятной.
– И как он вам?
– Вы про труд или про Юлиана? – напряженно переспросил веномансер.
– Про последнего, конечно же. Я пока не имел возможности познакомиться с ним. А вот вы же имеете ситуацию полностью противоположную…
– Да. Что касается Юлиана, то он добродетельный муж. Но меня интересует конкретно не он, а записи насчет его невосприимчивости к ядам. Вы должны знать, что мы изучаем белую розу и пытаемся воспроизвести ее состав, который ранее был продан Алым Змеем западным королевствам. То, что писал Абесибо, может быть нам полезно.
– Он ни словом не обмолвился о ядах, – вновь улыбнулся архимаг, и его ясные глаза обратились уже к притихшей в углу Оскуриль. – Милая девушка, что же вы забыли здесь, в покоях старика, когда вам надобно отдыхать, чтобы не растерять живой цвет лица и свежесть?
– Она ждет меня. Это моя племянница, Оскуриль Гаар Обарай. Что касается ядов, то может статься, что вы просмотрели что-либо касаемо нашего искусства… – заметил Дайрик.
– О нет, – улыбка Гусааба стала иной, и веномансер не понимал ее значения. – Поверьте, я сам крайне заинтересован всеми исследованиями Абесибо, хотя демонологом не являюсь и арканить демонов, как мой предшественник, не обучен. Я изучил этот труд вдоль и поперек, как и все прочие труды. И хотя Абесибо Наур, Великий ловец демонов, ныне пал и обезумел, что печально, но его знания восхищают! Тем более он смог вывести заклятие против клейма кельпи… Хотя не могу не выразить тот факт, что Абесибо весьма опрометчиво изучал Юлиана со стороны кельпи, а не со стороны самого Юлиана. Ведь, согласитесь, этот придворный весьма интересен и загадочен, имеет свойство появляться из ниоткуда, потом куда-то пропадать, чтобы появиться вновь. Занятно… Занятно…
И старый мастриец посмотрел на Дайрика, которому его проникновенный глубокий взгляд из-под еще черных бровей не понравился. Гусааб был очень сух, низок, как все мастрийцы, цвет кожи у него был как сандаловое дерево: красно-коричневый. Внешне он казался слабым, а по сравнению с некогда статным Абесибо, который всегда ходил с прямой спиной, и вовсе немощным. Но глаза… Этот проницательный взгляд… Эта мягкая улыбка… Дайрик знал, что Гусааб – двусловец, а потому вдруг почувствовал перед ним невиданную ранее трусость, какую не чувствовал даже перед Иллой Ралмантоном. Ибо если советник руководствовался всегда понятным расчетом, то чем же руководствуется этот Гусааб из мастрийского рода?
– Так что же вы молчите? – улыбнулся старец. – Конечно, я не посмею отказать вам в вашей деликатной просьбе. Нам всем должно подавать руку помощи. Может, вы действительно найдете то, что ищете… Однако чтобы понять глубину текста, я бы посоветовал вам обратиться к опытному мирологу и языковеду вроде нашего почтенного Галения Бактуса, с которым Абесибо советовался для составления синтагмов речевого потока. Вместе они выводили заклинание для снятия клейма, которое, впрочем, не успели опробовать.
– Хорошо, благодарю. Если вас не затруднит, попросите рабов направить труд мне!
Гусааб склонил седую голову, подтверждая сказанное. Он еще раз взглянул на притихшую Оскуриль, которая сидела и скромно улыбалась, как привыкла, чтобы показаться всем милой, потом на холодное изуродованное лицо Дайрика, который уже тянулся к маске, желая поскорее покинуть опочивальню.
– Хорошей вам ночи, – произнес старец.
– Благодарю. И вам! Вы отправляетесь в Нор’Алтел с рассветом?
– Да, и мне не помешало бы выспаться перед долгой, изнуряющей дорогой, – Гусааб тяжело поднялся из кресла, и веномансер увидел край песочной спальной рубахи.
– Гагатовые корни…
– Ай, не говорите про них! – оборвал старец, проявив неожиданную резкость. – Я ими никогда не пользовался и не собираюсь, потому что никакая магия не даст того, что даст хороший, полноценный сон, проведенный в нормальной постели. Идите, достопочтенный! Да хранит вас наш мудрейший Фойрес.
* * *
Пока Дайрик вел увязавшуюся за ним племянницу назад, головка той была занята совсем нехорошими мыслями. Она как-то и позабыла о том, что ее жених повязан с кельпи. Это что же выходит, их брак не случится из-за проклятой кобылицы? А как же ей потом объясняться перед Ее Величеством? Что скажут про нее фрейлины, когда узнают про расстроенную свадьбу? Засмеют, оболгут, а Камелия будет глядеть своими наглыми глазами и шипеть от радости, как змея.
– Дядя, – робко попробовала поинтересоваться Оскуриль.
– Помолчи пока. Дойдем до твоей спальни, там скажу…
И Оскуриль, потупив взор, старалась поспевать за родственником в надежде вернуться побыстрее, потому что она была одета в домашнее платье, а ее прическа выглядела неряшливо. Порядочным девушкам не пристало являться перед другими в подобном виде, поэтому она искренне переживала, чтобы их ненароком не заприметили другие фрейлины.
Уже в своих покоях она отогнала зунгруновскую рабыню Казгул в угол, где та и затаилась, зыркая из темноты своими почти черными глазами. Оскуриль присела на кушетку, сложила ручки на коленях. Дайрик заходил из угла в угол, пока его разглядывали тревожным взором, а потом и вовсе переместился в другую комнату, где обычно встречали гостей, там сел в кресло и омрачился думами. Все решится завтра, когда ему
